Несмотря на траур, в центре Одессы играет музыка и готовятся к Новому году
0
Кроме флагов на фасадах, в центре Одессы ничего не напоминает о сегодняшнем национальном трауре по людям, погибшим в доме Асвадурова на Троицкой. Уличные музыканты, как обычно, развлекают публику, а на Дерибасовской спешат установить новогоднюю елку.
Тем временем сотрудники Института морской биологии НАН Украины, располагавшегося на пятом этаже сгоревшего здания, отмечают, что память погибших сегодня чтят не только жители других городов, но и иностранцы.
«Сегодня наш друг Дэн Минчин, ирландский морской биолог и наследственный звонарь своей общины, бьет в колокола собора маленького городка Киллало и призывает его прихожан молиться о погибших и пострадавших в одесском пожаре», — сообщается на страничке института.
СМЕРТЬ РОССИЙСКИМ ОККУПАНТАМ!
0
Заметили ошибку? Выделяйте слова с ошибкой и нажимайте control-enter
А вы, я так понял, святее Папы Римского, да? Как Думской повезло, что вы освятили ее своими комментами. Мы теперь будем больным местом к вашей аватарке прикладываться.
Кстати, зачем же вы тратите свое время на форумы этого гнилого городишки?
Жизнь продолжается… А у кого-то она внезапно оборвалась. Украсить ёлочку, повесить огонёчки, потратить несколько лямов на празднования НГ в городе, сделать праздничный концерт. А потом в случае следующей беды, опять всем рассказывать, что нет у нас денег на батуты, прыгайте люди на асфальт. Мне, наверное, одной кажется, что неуместны в данной ситуации все эти новогодние огоньки и концерты…
Вспомнился отрывок из книги Кристины Живульской «Я пережила Освенцим»: Я старалась не думать о рождестве, но вокруг все напоминало о празднике. Все, кто получил посылки, вынули из них еловое ветки и повесили у коек. Санитарки, «нахтвахи» (ночные сиделки), «торвахи», а также и некоторые выздоровевшие устроили даже рождественский стол. Приоделись, напудрились, бегали озабоченные, глухие к стонам больных. Я не могла понять, откуда у них платья. Они были очень возбуждены, им очень хотелось в этот, вечер забыть, где они находятся. Как могли они хоть на минуту оторваться от окружающего, не видеть мучения, не слышать стонов? — Смотри-ка, елка, — услышала я шепот. И правда, в барак внесли елку. Больные приподнялись на койках. Это была небольшая, но настоящая елка из лесу. Говорили, будто кто-то получил почтой. Кто-то достал из посылок свечи и дал их на общую елку. На соседней койке сидели три голые голодные девушки. У них не было праздничных посылок. Две из них били вшей. Третья натирала тело, смачивая руку в ночном горшке. Моча была единственным средством против чесотки и всяких нарывов. Четвертая девушка на этой койке умирала. Она была очень молода. — Вставай, Ядька, сегодня рождество, — сказала ей та, что натиралась. — Дай ей умереть, зачем ты ее мучаешь?.. — Ядька, подожди до завтра, нехорошо умирать в канун рождества. Слышишь, поют коляды. В бараке тихо пели. Среди ночной тиши… Умирающая открыла глаза. — Где я? — На небе, — вздохнула с молитвенным видом ее соседка. Ядя вдруг улыбнулась, услышав другой ответ: — В аду. На них зашикали. — Тише вы, не мешайте. В Вифлеем спешите… Ядя оглядела всех и попросила: — Облатку… дайте… Я отломила кусочек облатки, положила ей в рот. — Желаю тебе свободы, — сказала она отчетливо, и глаза ее наполнились слезами. — Желаю тебе покоя… тишины.
Йолку наряжают, но не веселятся же под ней. Очень много отдыхающих было сегодня на Набережной 16 ст. Б.Фотана, на велопешеходной эстакаде. В Аркадии было столько же людей, как летом бывает.
Думская в Viber
