Киргизский вариант3 июля 2010
 Напомню, темой прошлой статьи было право на бунт, право гражданина на протест или неподчинение власти, которая перестает выражать его, гражданина, интересы. Тема очень сложная и спорная. С одной стороны бунт это нарушение закона, которое часто как лавина сметает всю общественную структуру, а с другой право на бунт это гарантия гражданских свобод, которые в западных странах обеспечили общественное развитие. Повторюсь, тема очень спорная, и я не готов делать однозначных выводов. Каждый год или даже месяц приносит все новые примеры социальных потрясений в разных странах. Мы сами на недавней истории Украины увидели, как легко разгорается бунт. Тема этой статьи — беспорядки в Киргизии, недавно ещё братской республике в Средней Азии. Киргизия бурлит с 2005 года, когда там прошла одна из цветных революций. Там она называлась «тюльпановой». Схема приблизительно та же, что и здесь: тогдашний лидер страны доктор технических наук Аскар Акаев, бывший когда-то московским инженером-математиком (пишут, что довольно серьезным), лауреат премии Ленинского комсомола, продержался на этом посту с 1990 года. По мнению многих экспертов, его правление было самым мягким среди постсоветских республик. Это и погубило. Что-то он не поделил с американцами – то ли авиабазу «Манас» собирался закрывать, то ли ещё что. И его решили заменить на волне грузино-украинского успеха. Обвинили в коррупции, небезосновательно конечно, кто ж у нас без греха – он под себя подмял нефтянку и водочное производство, обвинили в фальсификации, массовые демонстрации – Киргизия в считанные дни стала оплотом демократии в Центральной Азии – так по крайней мере её позиционировали западные СМИ. Акаев отрекся от власти и уехал в Москву – вернулся в институт, а к власти в республике пришли настоящие кыргызские демократы – бывший премьер Курманбек Бакиев и бывший министр внутренних дел Феликс Кулов. И тут вдруг как началось — оказалось, что едва ли не главными движущими силами были криминальные сообщества Киргизии, занятые в основном поставкой наркотиков и контролирующие многочисленные рынки. К примеру, одним из первых дел новой власти стало оправдание наиболее авторитетного криминала Рыспека Ахматбаева, который тут же пошел во власть, но был убит. В первые же месяцы началась борьба за контроль над бизнесом, убиты одни криминальные авторитеты, появились новые. Бывшие лидеры оппозиции передрались за власть между собой, – ну вы себе представляете. Общая дестабилизация экономики, самозахваты земли в столице, нарастает межнациональное противостояние – новое правительство ведет дискриминационную политику в отношении национальных меньшинств. Спустя пять лет новая революция, уже против коррупционного режима Курманбека Бакиева. Теперь она сопровождается жуткими беспорядками и в конце концов приводит к окончательной анархии и национальной резне. Бакиев пытается закрепиться в своем Южном Кыргызстане, даже готовится к отделению от Северного, но его вытесняют за пределы республики и судя по слухам активную роль в этом играют узбекские авторитеты юга республики. Спустя два месяца вооруженная палками и ножами многотысячная толпа врывается в узбекские кварталы Оша и Джалал-Абада. Первоначально, казалось бы привычный сценарий цветной революции – выборы, партии, демократы, коррупционеры. Но это ведь – восток, дело, как известно тонкое. При более детальном изучении оказывается, что вся эта демократическая мишура – это лишь прикрытие другой внутрикиргизской борьбы. Противостояния различных родов, регионов и этносов за доступ к ресурсам, которые используют принятую сейчас риторику. Соперничающие кандидаты это не просто политики это ставленники кланов или даже преступных сообществ, которые вместе с лидерами идут во власть. Киргизия не особо богатая высокогорная республика. Практически вся территория находится выше тысячи метров над уровнем моря в горах Тянь-Шаня. Киргизы в прошлом кочевали по склонам гор. В общем и сейчас там занимаются в основном скотом – летом поднимаются вверх, зимой спускаются в долины. Горными хребтами она разделена на два больших региона – более богатый промышленный север – где находится столица страны Бишкек, Чуйская долина, в советское время здесь были построены промышленные предприятия, разработаны месторождения металлов, открыты курорты вокруг озера Иссык-Куль, это относительно русифицированный район, раньше здесь жили русские рабочие поселенцы. И аграрный азиатский, сельский и бедный юг. На юге горы спускаются к плодородной Ферганской долине Узбекистана, здесь в предгорьях и расположены узбекские анклавы. Узбеки – автохтонное земледельческое оседлое население, сейчас живут в среднем лучше киргизов, занимаются торговлей, по некоторым сведениям контролируют наркотрафик из Афганистана, но в политике не представлены. Представители титульной нации обвиняют их в том, что они заняли лучшие земли и выгоняют в Узбекистан. Кроме регионального и национального деления, вся киргизская общность делится на многочисленные роды, как и в любом другом горном или степном народе. И все эти президенты, министры и криминальные авторитеты – выходцы из разных регионов и родов. Бакиев с юга, Кулов с севера, Акаев вообще по-русски лучше говорит, чем на родном. И здесь стоит вернуться в историю – вспомнить, как появилась на карте Киргизия и кто её создал. В конце девятнадцатого века Российская империя получила контроль над большей частью Центральной Азии. Этот регион к тому времени уже не рождал завоевателей мира, вроде Тамерлана, теперь великие державы соревновались за центр мира. С юга проникали англичане, с востока двигался Китай, а россияне с севера им навстречу. Мы уже когда-то обсуждали так называемую Великую игру. В результате громадный регион оказался разделен между империями: Китай получил Тибет, Монголию и Уйгурию – которые сейчас отчаянно сопротивляются китайской ассимиляции, Британия присоединила Кашмир, Афганистан к своим индийским владениям, а Россия территории нескольких ханств – Хивинского – в оазисах возле Амударьи, Бухарского, расположенного в междуречье Сырдарьи и Амударьи, и Кокандского вокруг Ферганской долины, а также окружающие пустынные и горные территории с кочевыми народностями – Туркестан в российской историографии. Разобраться в этнической карте Средней Азии тогда было очень сложно. Многочисленное земледельческое население междуречья насчитывало 92 племени разного происхождения и языка. Общее название – сарты, в целом это потомки древних персов или таджиков этого региона, которые сотни лет смешивались с пришлыми тюркскими племенами. Назывались они абсолютно по разному, то по имени тюркских родов, как и соседние казахи, то по месту жительства – самаркандцы, бухарцы, владели несколькими языками, но языком межнационального общения был фарси – персидский. Вокруг междуречья жили горные земледельцы-таджики, персоязычные и кочевали племена туркменские в пустыне и киргизские – так российские авторы называли и киргизов и казахов. Временами они оседали или наоборот откочевывали куда-нибудь в Китай. Короче, черт ногу сломит. Главным объединяющим фактором была вера – ислам, которая этнических различий не признает. Национальность одна – мусульманин. Российские власти старались особо в это многообразие не вмешивались, оставили старые административные единицы – ханства, эмираты и постарались переселись в Туркестан побольше русских казаков. В советское время большевики попытались придать этому пестрому многообразию черты европейских наций, да и религия уже не подходила в качестве объединяющего свойства. Сначала создали республики на месте бывших ханств — Хорезмская народная Советская и Бухарская, потом в 18 году – остальные территории объединили в одну Туркестанскую автономную республику и отдельно Киргизскую АССР на месте нынешней Казахской в составе РСФСР. Шесть лет думали, как это все расчертить и решили. В междуречье все эти племена назовут узбеками – переведут всех на узбекский язык и будут развивать узбекскую культуру. Отдельно в пустыне к югу создали Туркменскую. Отдельно в горах созданы национальные автономии Таджикская и Киргизская, потом превратившиеся в отдельные республики. И культурно-хозяйственное разделение превратилось в национальное. Земледельцы долин – узбеки (на карте желтым), в горах – таджики (коричневым), в пустынных оазисах юга скотоводы-туркмены (красный), в степи кочуют казахи (зеленый цвет), в горах Тянь-Шаня объединили все кочевые роды – получились современные киргизы (темно-коричневый). Сейчас удивление вызывают причудливые границы в регионе, но они объясняются именно этим. До сих пор едва ли не половина узбеков на поверку оказываются этническими таджиками, у киргизов языковые отличия внутри страны больше, чем с соседними казахами, и все эти внутренние различия с каждым годом приобретают все большее значение. Но в советское время это было неважно – киргиз ты или узбек по паспорту, по эту сторону границы ты живешь или по другую, ты ведь советский гражданин. Со своими культурными отличиями, языком, особой ролью в социалистическом хозяйстве, но советский человек. И как только эта общность стала размываться вспыхнули межэтнические столкновения. Таджикистан, Ферганская долина, Киргизия. По всей Средней Азии множество потенциальных горячих точек, которые вспыхнут, как только ослабнет власть. В 2005 году президент Узбекистана Ислам Каримов жестко подавил выступление в Андижане, потому что прекрасно представлял, какую волну насилия это может поднять. Национальное государство для центральной Азии с её сложной этнической картиной это искусственное образование, тем более запертое в узких природных границах с ограниченными ресурсами. Нет перемещения населения с равнин в горы, из гор в степь. Нет традиционных хозяйственных связей. Зато есть столица – подконтрольная одному из кланов. Это все потенциальные конфликты. Советское правительство старалось развивать хозяйство новых республик. Превратить их в полноценные экономические регионы. В Киргизии заселялись долины, строились заводы и города, это привело к демографическому буму. Киргизы увеличили численность минимум в пять раз – было меньше миллиона, а стало больше пяти. То есть, фактически за несколько десятилетий, создана новая нация. Теперь русские уехали — промышленность стоит, национальная элита пилит бюджет, криминальная торгует наркотой, а пять миллионов человек – уже не утомленных советским образованием – заперты в семитысячных горах. Любая вспышка и остановить гражданскую войну не смогут ни правительственные войска ни миротворцы. Потому и не спешат вводить войска ни Узбекистан ни Россия – будет хуже. Таким образом, как и многие другие ныне независимые народы – кыргызы (кстати, в переводе с тюркского – «истребители») это во многом творение советских социальных конструкторов. Но Советского Союза нет и все устройство постсоветских республик требует серьезной ревизии, а особенно сама идея, что этнографические особенности могут стать основанием для построения государства. В Советском Союзе это был пиар-проект. Помните в любой школе и детском саду – картинки взявшихся за руки детей в разных национальных костюмах, с разными лицами. СССР вовне должен был предстать семьей народов, в которую будут входить все новые и новые этносы. Национальные государства в Азии, на мой взгляд, рано или поздно рухнут в гражданских войнах. Потому лучше не держаться за них, а создавать новые формы, которые с одной стороны будут учитывать и местные культурные отличия буквально для каждой общины, а с другой смогут объединить весь регион в единую геополитическую и экономическую общность. Только так они смогут ужиться рядом – если будут чувствовать себя частью целого. В противном случае весь регион попадет под власть исламских фундаменталистов, которые предлагают простые и эффективные решения гражданских конфликтов. Что же касается права на бунт, да и любых других проявлений гражданского общества, я б их здесь отменил. Любые права гражданина должны быть сопряжены с неминуемой ответственностью. А ожидать ответственности в распадающемся государстве с озлобленным населением нереально. А с другой стороны, отличаемся ли принципиально мы? Ну разве что не хватаемся за ножи, но уровень развития общества почти такой же. Все страны постсоветского мира, не исключая России, Белоруссии и Казахстана стоят на распутье и не знают куда идти. И я тоже вам не могу пока сказать. Но возможно в следующий раз? Игорь Димитриев
|
