Узники ПНИ. Когда в Украине уничтожат легальные концлагеря?18 августа 2010
 Фото — газеты «Сегодня» Не было бы счастья, да несчастье помогло. Увы, именно так. Смерть подопечного Новосавицкого психоневрологического дома-интерната в Великомихайловском районе Одесской области позволила наконец прорвать информационную и бюрократическую блокаду вокруг старой проблемы: условий содержания людей с отклонениями психического развития в специализированных учреждениях. Появился шанс, что (если, конечно, дело не замнут, как часто бывает) с этого трагического случая начнется давным-давно назревшее реформирование, а еще лучше – коренной слом системы ПНИ, фактически концлагерей, скрывающихся под благообразной вывеской «психоневрологических интернатов». 38-летний Юрий Вовченко скончался 11 августа от несовместимых с жизнью травм, нанесенных ему накануне то ли санитаром, то ли другими воспитанниками. О вине санитара заявляют товарищи убитого, версия «драки среди сумасшедших» принадлежит администрации интерната. Пикантности ситуации добавляет тот факт, что врач учреждения Григорий Ткачук, которого здесь ласково именуют «Степанычем» (кстати, обвиняющие санитаров граждане утверждают, что экзекуция над Вовченко происходила с его ведома), не поставив в известность о произошедшем правоохранителей, с ведома директрисы Валентины Стукало приказал захоронить тело убитого в безымянной могиле на местном кладбище. И только мужество «постояльца» Новосавицкого Андрея Баранова, которому, к слову, сейчас активно «шьют» статью (якобы именно он убил товарища, чтобы очернить директора), не позволило скрыть факт убийства. Баранов сумел как-то пронести в карцер, где сидел с 12 другими подопечными, в том числе с привязанным проволокой (!) к кровати Юрием Вовченко, мобильный телефон, по которому сообщил правозащитникам и журналистам о произошедшем. На место прибыли активисты одного из антикоррупционных движений, взяли на понт интернатских и добились эксгумации трупа. Процедура была записана на видео. С этой пленки и начался грандиозный скандал, который, надеюсь, получит продолжение в виде обвинительных приговоров суда. В понедельник, 16 августа, по поводу новосавицкого дела высказался губернатор области Эдуард Матвийчук, который поручил своим подчиненным проверить все психиатрические лечебницы региона и дотошно изучить все случаи странных смертей за последние 5 лет. Он рекомендовал также поднять дела о побегах. «У меня есть информация, что информацию об убийствах скрывают, заявляя о бегстве воспитанника», – заявил Матвийчук. Что же касается конкретно Новосавицкого ПНИ, то, если верить замначальника облУВД Анатолию Бахчиванжи, кроме уголовного дела по факту убийства, начато уголовное преследование директора и врача учреждения, которые, тем не менее, пока находятся на свободе и продолжают исполнять свои обязанности. Лед тронулся? Можно сказать и так, однако опыт подсказывает мне, что шумиха уляжется довольно быстро и, наказав отдельных козлов отпущения, товарищи милиционеры и чиновники успокоятся. Ведь все дело отнюдь не в садистских наклонностях руководителей и сотрудников интернатов, хотя что-то такое, несомненно, присутствует. Нет, корень зла в самой системе ПНИ, суть которой – эксплуатация и насилие над личностью. Чисто тоталитарная система, придуманная тоталитарным государством и почему-то сохраняющая позиции в наше вроде бы демократическое время. Читали закон «О психиатрической помощи»? Можете не читать, поскольку в Украине не выполняется ни одна из трех десятков его статей. Пожалуй, это один из самых декларативных законодательных актов нашей страны. Ничего не значащая бумажка, которой смело можно подтереться. Права больных? Не смешите мои тапочки! Защитником этих прав закон определяет официальных опекунов, то есть чаще всего администрацию учреждения, в котором больной содержится. Иными словами, защита мышек возложена на кошку… Но вернемся к Новосавицкому. Убийство и вопиющий факт сокрытия преступления отвлекли, на мой взгляд, внимание общественности от других интересных деталей. В частности, от вполне официального существования в интернате некоего карцера – зарешеченного помещения, куда бросают провинившихся. Там их – и это не отрицают сотрудники – могут связать, заметим, не надеть смирительную рубашку, а именно связать. Руки Юрия Вовченко, как видно на запечатлевшей эксгумацию видеозаписи, страшно отекли. Это – результат воздействия металлической проволоки, с помощью которой санитары интерната обычно фиксируют нарушителя. После этого его, бывает, бьют. «Не больно и за дело», – как простодушно заверили нас сотрудники. Юрия, видимо, били тоже «за дело», но перестарались… Если «фиксация» и побои не дают желаемого результата, упорствующим в своем неповиновении обычно делают уколы. Колют нейролептики: галоперидол и еще более сильный аминазин – медикаменты, запрещенные во многих странах планеты как вызывающие не оправданные ничем страдания пациента и которые при систематическом использовании чреваты превращением его в овощ, который способен только принимать пищу и, извините, ходить под себя. Причем – и в этом опять-таки признаются штатные интернатские медики – инъекции галоперидола и аминазина не дополняются приемом больными корректирующих препаратов (циклодола), призванных снимать побочные эффекты. Знаете, о каких эффектах идет речь? «Меня скрутило, словно в эпилептическом припадке, каждая клетка тела болела. Потом острая боль прошла, осталась тупая, все ныло, проблемы с дыханием начались, накатила жуткая депрессия», – это воспоминания одного из подвергнувшегося медикаментозной пытке подопечных ПНИ Вячеслава Лысенко. Правозащитная общественность давно требует если не запретить, то хотя бы детальнее регламентировать основания для принудительного использования этих лекарств, ужесточить ответственность медработников за злоупотребления своими правами. Пока дальше разговоров дело не пошло… Ну и, наконец, самое страшное наказание, которое активно практикуют в психоневрологических интернатах (а до недавнего времени – даже в детских домах благополучной Одессы) – так называемая «пенсия», заключающаяся в том, что наиболее строптивых «клиентов» направляют на «стационарное обследование» в областную психиатрическую лечебницу №2, знаменитую Александровку. «Пенсия, – говорит подопечный Мирнопольевского гериатрического дома-интерната (Арцизский район) Виктор Волков, – может длиться от трех недель по полугода». «Вот так, держат и все. Говорят, что психический, а пожаловаться некому», – вспоминает он. К слову, в Александровке до сих пор находится воспитанник Новосавицкого интерната Леонид Ткаченко, первым заявивший об ужасах интерната правительственной комиссии, созданной по инициативе министра экономики Василия Цушко. Меня спросят: а как иначе поступать с этими… полоумными? В конце концов, к каждому няньку не приставишь, одними разговорами вспышки агрессии, которые случаются у людей с умственной отсталостью, не погасишь, надо же как-то реагировать… Так-то оно так, но только ли с болезнью связана агрессия? Возьму на себя смелость утверждать, что в 90 процентах случаев неповиновение вызвано совсем другими факторами. Например, плохим питанием («Супом называется бурда, состоящая из воды, подсолнечного масла и соли. Иногда две картофелины плавает», – говорит интернатовец Владимир Пилипенко) или оголтелой трудовой эксплуатацией, которая подается под соусом «трудотерапии». Об этом явлении почему-то не упомянул губернатор и, по всей видимости, оно может остаться без внимания проверяющих. А ведь эксплуатируют повсеместно. Как правильно заметил кто-то из правозащитников, система украинских ПНИ давным-давно уже обслуживает не потребности подопечных, а собственную потребность в больных… Обитатели Мирнопольевского интерната Борис Шленский и Виктор Волков – сироты, до недавнего времени жили в аналогичном доме призрения в Белгороде-Днестровском. После смены директора (вместо нынешнего мэра Аккермана Николая Даценко интернат возглавила Наталья Звягинцева) им пришлось трудиться. Шленский ремонтировал жилые корпуса интерната. Волков – таскал мешки на мельнице. Работали за кормежку: месячная «зарплата» интернатских – всего 17 грн. Собственно, из-за этого все и началось. Ребята потребовали вернуть им заработанные деньги и… оказались в Мирнополье. «Я зашел в свою комнату и вижу: собирают мои вещи, – рассказывает Борис. – Спрашиваю: зачем вы это делаете? А мне – перестановка, ничего страшного. Потом вещи погрузили в машину и меня туда засунули. Приехал сюда. Никакой медкомиссии не проходил». В доме престарелых молодые люди тоже работают. Сейчас, например, с пяти утра до позднего вечера горбатятся на току, перегружая зерно. «По пять тонн ежедневно вырабатываем, руки-ноги до крови искалываем ячменем», — рассказывает Шленский. За тяжелый физический труд им положены все те же жалкие 20 гривен в месяц. «Как им можно на руки выдавать, они ж денег не умеют считать», – заявляют в дирекции интерната, скромно умалчивая о том, на что тратится заработанное подопечными. На току перегружают ведь не только зерно с подсобного хозяйства… Да и вообще, глядя на эти мрачные учреждения, с текущими крышами, бедной обстановкой в жилых комнатах и вечным дефицитом самого необходимого, недоумеваешь: ведь они неплохо финансируются из бюджета, плюс гуманитарная помощь, плюс благотворительность. Где результат? Вопрос чисто риторический, ведь ответ на него ясен… Оттого-то, наверное, и буксует реформа системы социальной защиты этих людей. Слишком многим людям выгодно, чтобы все оставалось таким, каким оно есть. Обслуживающим собственную потребность в больных. Напоследок – личное наблюдение. Значительная часть так называемых «олигофренов» из интернатов Одесской области – вполне адекватные люди, у которых налицо разве что незначительная задержка развития, обусловленная не болезнью, а скорее педагогической и социальной запущенностью. Дают о себе знать годы, проведенные в окружении действительно отсталых товарищей по несчастью, при полном отсутствии со стороны государства даже малейших попыток адаптировать таких людей к жизни в обществе. Пару лет назад я, работая на телевидении, посетил детский дом-интернат в селе Красноселка Коминтерновского района. Это учреждение 3-4 профиля, для самых тяжелых – олигофренов в стадии от имбецильности до идиотии. Необучаемых… Такие люди, как следует из медицинских справок, «не способны обслуживать сами себя, часто вообще не мыслят». Одна из девочек, завидев нашу съемочную группу, спросила: «Когда будут показывать по телевизору?» Тут просто необходимо процитировать «Большую медицинскую энциклопедию: «При идиотии (а детей именно с таким диагнозом определяют в Красноселку, О.К.) отмечается грубое недоразвитие функций восприятия. Реакция на окружающее слаба либо неадекватна. Сознание собственной личности смутно. Мышление по существу отсутствует (алогия)». Ребенок почти мгновенно определил предназначение малознакомых предметов (камеры и микрофона) и сделал вывод: будут показывать по телевизору. Неужто это – законченный идиот?.. Руководство интерната тогда оправдывалось: порой дети поступают вообще без документов – без личных дел, историй болезней, справок и рекомендаций психиатров и педагогов. Квалификации же здешнего персонала просто не хватает, чтобы точно определить диагноз воспитанника. Вот и выходит, что лежачие больные, не способные даже самостоятельно питаться, соседствуют с не то чтобы нормальными, но далеко не безнадежными детьми. На первых такое соседство, понятное дело, никак не влияет, но для вторых – это залог последующей регрессии. Многие обреченные на пожизненную государственную «опеку» вполне могли бы найти себя в нормальной жизни, за стенами интернатов. Однако вырваться на свободу удается единицам. Бегство, как правило, заканчивается отправкой в Новосавицкое или в Александровку. Бесперспективен и легальный путь. По закону, граждане, содержащиеся в психиатрических учреждениях, должны ежегодно проходить медико-социальную комиссию, которая переутверждает собственный первоначальный диагноз. Кроме того, декларируется право оспорить диагноз в судебном порядке. На деле, ничего этого не происходит. Большинство пациентов даже не знают об этих правах, медико-социальные комиссии выносят вердикт только один раз – отправляя человека в ПНИ как «неадаптируемого», и при этом ошибаются настолько часто, что начинаешь сомневаться в случайном характере их ошибок. «Они думают, что умственно отсталому человеку ВСЕ РАВНО как жить, ибо это не человек, а существо, – написал в одном из номеров журнала «Нева» российский общественный деятель Борис Кривошей. – Человек живет, а существо существует. Но в одном ошиблись идеологи «всеравнизма»: ПНИ не стали свалкой существ. ПНИ стали свалкой человеческих судеб, воплощением нашего безразличия к судьбе умственно отсталого человека». Добавить к этому, в сущности, нечего. Олег Константинов, специально для «Думской» P.S. Пока материал верстался, одного из свидетелей случая в Новосавицком – Андрея Баранова – отправили «на пенсию» в Александровку. Его освобождением на данный момент занимаются правозащитники. 
|
