«Ушла громко и с песней»: бывшая одесская патрульная рассказала о коррупции в полиции, как охраняла люк для Гройсмана и спасала проституток от «активистов»  

Недавно Одесский окружной административный суд признал противоправным и незаконным приказ департамента патрульной полиции НПУ об увольнении известной активистки и правозащитницы, а в недавнем прошлом офицера Зои Мельник. Ведомство не смогло доказать «многочисленные опоздания» и «прогулы», из-за которых ее отправили на кислород.

Незадолго до того, как Фемида приняла это решение, мы взяли интервью у Зои, которая рассказала, как ее выгоняли из патрульной полиции, как угрожали — в том числе ее дочурке. И хотя именно благодаря Мельник было проведено расследование издевательств над детьми в приюте «Свитанок», именно она разоблачила садистку-репетиторшу, работавшую в Одесской области, тем не менее одесситку заставили уйти из патрульной.

Два года назад Зою Мельник пригласили в Киев на ток-шоу:

«Мы (полицейские, — Ред.) — кто из Днепра, кто из Одессы — приехали рассказать о «самых успешных реформаторах», о коррупции, крышевании и тому подобном. Но этот выпуск программы, по неизвестным причинам, так и не вышел», — рассказывала она.

Спецкор «Думской» Дмитрий Жогов захотел узнать, что же такого сказала Зоя и другие полицейские крамольного.

ПРОДВИГАЮТ В ОСНОВНОМ ПОДХАЛИМОВ И ПОДЛИЗ

Мы все ругаем полицию. С детства за Авакова знаем анекдот, из чего мальчик в песочнице мента лепил.

«А когда что-то случается, к нам бежите!» — злорадно говорят полицейские. Ну да, а к кому бежать-то? И у каждого второго из нас есть в запасе рассказ из жизни, как его милиция-полиция отфутболила, заявление приняла, но ничего не сделала, и хорошо хоть не побили. И на том спасибо!

Честно признаемся, в Зою Мельник были влюблены многие одесские журналисты: эффектная блондинка с активной гражданской позицией, она замечательный спикер, который грамотно отстаивала свою позицию.

А когда Зоя решила пойти работать в полицию, то я радостно всплеснул руками! Если уж знаменитая пляжная активистка (Зоя до войны боролась за бесплатное место под солнцем с арендаторами пляжей) пошла в полицию, то, видимо, действительно все меняется. Так нам тогда беззаботно думалось.

И вот через несколько лет Зою «ушли». Уверен, потом ее позовут обратно. Предложат должность в полиции, но она не пойдет. Работа в Системе предполагает компромиссы, а она на них неспособна. Так какова изнанка и закулисье полицейской службы? Об этом расскажет сама Зоя Мельник.

«Думская». Какие болезни у современной полиции? – спрашиваю ее.

Зоя Мельник. Маленькая зарплата. И непрофессионализм. На должность руководителей, как правило, претендуют люди, которые очень покорны. Продвигают в основном подхалимов и подлиз, которые беспрекословно выполняют незаконные приказы, и это не коррелирует с какими-то лидерскими качествами.

«Д». Надо ли вводить в украинской полиции выборные должности, как в США?

З.М. Это неплохая идея. Хотя у нас люди могут «навыбирать» такое, что…

«Д». Тебя учили стрелять, задерживать, допрашивать – все это было?

З.М. До работы в полиции я боялась оружия. Как они умудряются себе не прострелить ногу? Звука выстрела боялась. Работа в полиции много чему меня научила, не спорю. Например, отжиматься от пола на пятерочку. Не спать по двое суток. И при этом соображать нужно еще. Есть положительные моменты и, в первую очередь, колоссальный опыт.

Я увидела то, с чем обычный человек не соприкасается. Например, только отработка по админадзору. Это лица, которые освободились из мест лишения свободы. Мы приезжали к ним, в дыры, в халупы, это нельзя было назвать жильем, а они умирали от СПИДа и туберкулеза.

Я помню зимой ватное одеяло вместо двери. В куче тряпья лежит полуживой человек. Для меня было открытием, что такое вообще возможно в XXI веке. Из тех, кто пришел тогда (во время реформы, — Ред.) в полицию, конечно, никто не был готов к такому. Но постепенно психика деформируется.

ПРОФСОЮЗ ПОЛИЦЕЙСКИХ

«Д». Когда пошла служить, надеялась изменить что-то? Это было время больших ожиданий?

З.М. Это произошло из-за свойственного мне авантюризма. Это было очень интересно, захватывающе, мне чего-то такого не хватало. Все мне говорили: «Ты там долго не продержишься с твоим характером». Но меня затянуло, можно сказать. Это было дольше, чем я ожидала от себя.

«Д». Кто с тобой пришел? Что за люди? Приноровились работать?

З.М. Знаешь, вчера вечером «Фейсбук» подсунул фото… Ну ты в курсе, как там это происходит? Всплывает твое фото – это было три года назад, это было четыре года назад…

И вот фотография — мы возле Дюка. Тогда приезжали из Днепра коллеги, мы с ними планировали создать полицейский профсоюз. Большой и вневедомственный, независимый. Чтобы защищать трудовые права полицейских. И там, на фото, мой бывший напарник и еще один человек, сегодняшний юрист патрульной полиции. Первый — из тех, кто хотел защищать полицейских. А второй был моим оппонентом в суде, когда я хотела восстановиться в полиции. Вот так вот получилось. А мой бывший напарник — честный порядочный парень, которых очень мало в Системе. Он один из тех, кого «сожрали» первым. Надо было быстрее объединяться, но не успели. И нас поодиночке всех «сожрали».

«Д». Профсоюз сейчас по-прежнему актуален?

З.М. Да. Я считаю, что это очень актуально. У нас один есть вневедомственный. Это и заявления на начальников, открытие уголовных производств в отношении незаконных действий. Но этот профсоюз один, и он небольшой. А сколько полицейский может со своей зарплаты выделать на профсоюз денег? Адвокаты стоят денег. Сам себя сотрудник не защитит. Если он честный и живет на зарплату, то ему сложно отстоять свои интересы в суде. Есть адвокаты-волонтеры, которые помогают, в том числе и мне помогали, но этого не хватает, чтобы системно отстаивать права полицейских. Полицейский должен знать, что если он откажется выполнять незаконные приказы, он будет защищен от преследования. Если этого не будет, то у нас выстраивается преступная иерархия. Собственно, именно так и происходит.

ГРОЙСМАН И ЛЮК

В одном японском концерне рабочий распространял коммунистические газеты. Его коллеги, вместо того чтобы работать, собирались вокруг газеты и рассматривали лысину Ильича. Начальству это не понравилось, и оно гортанными криками и плеткой-девятихвосткой всех разогнало, а коммуниста вытурили на мороз. Но тот обратился в суд, который под нажимом Коммунистической партии Японии вынес вердикт – восстановить на работе! Но злые самураи-работодатели решили красноперому отомстить. «Мстю» задумали жуткую, по их понятиям.

У входа на завод, подле проходной, построили домик – однокомнатную будку. Строптивому рабочему было сказано, что отныне его производственное задание – находиться в будке весь рабочий день и… ничего не делать. В комнате имелся только стул, на котором обязали сидеть рабочего. Зарплату он получал исправно, наравне с членами его бывшей бригады. Через месяц рабочего отправили в больницу с нервным расстройством. Приблизительно то же самое применили и к деятельной активистке Зое.

З.М. Было много идиотской, бесполезной работы. Особенно поначалу, когда ты хочешь изменений в полиции, горишь весь, а тебя ставят охранять люк на целый день. Ты понимаешь, что просто бессмысленно теряешь время, и это очень сильно раздражало.

Это было во время визита в Одессу Владимира Гройсмана, который только-только стал премьером. Он «охраняемое лицо», но внезапно заявил, что не нужно его охранять, не нужно никакого сопровождения. Это выглядело таким популизмом, потому как это невозможно не сопровождать… Я помню, что наши начальники не знали, что делать. Потом решили, что все-таки нужно сопровождать, но так, чтобы никто не видел. К нам десять раз приезжали и говорили, где нам встать. На тротуаре, за углом дома. Мы смеялись над этим, как вдруг произошло ДТП. Фура въехала на люк и его провалила. И этот люк нужно было поменять, потому что Гройсман будет ехать, а у нас поломанный люк! Значит, поезжайте туда, выставите дорожные конусы и спрячьтесь там, чтобы вас не было видно, и следите за конусами, дабы их не украли. И надо же люк поменять! Чей это люк?

Приехали дорожники покрутились и сказали: «Это не наш люк, это водоканала люк». Через два часа приехали работники водоканала и говорят: «Это наш люк, но не наш район». Приехали из другого района, посмотрели: «Наш район. Наш люк. Но у нас нет такого люка на замену». Поехали искать новый люк. Прошло где-то восемь часов. Гройсман должен вот-вот приехать, наше руководство просто в истерике, названивает нам каждые пять минут. И когда приезжает водоканал со своей будкой с этим злосчастным люком , едет Гройсман. И начинаются звонки: «Быстро убирайте их оттуда!». Попросили водителя с будкой спрятаться. Люк успели поменять в последнюю минуту.

Еще смешно было с НАТОвскими кораблями. У меня было, так сказать, наказание: ставили в ночные смены, чтобы я уволилась. А я не увольнялась. Хотела, чтобы меня они сами уволили. Тогда посылали охранять корабли НАТО в порт. Бесполезная работа. Мы смеялись, что если нападет Путин, мы его ПРами забросаем. ПР-73 – это «палка резиновая», поступившая на вооружение еще при СССР.

В СИСТЕМЕ ИНИЦИАТИВНЫХ ЛЮДЕЙ НЕ ЛЮБЯТ

«Д». Зоя, тебя, полицейскую, любили одесские журналисты. Почему начальство этим не воспользовалось? Ты же отличный «подниматель» рейтинга полиции.

З.М. В Системе инициативных людей не любят. Не любят тех, кто много говорит. Но я думаю, если ты человек честный, то что тебе скрывать? Я помню, нас вызывали на «красный ковер» за то, что мы писали в чатике. Такой был патрульный чат большой. На всю Украину. И мы там ругали руководство. Всех вызывают, а меня не трогают. Я думаю, что же такое? А мне потом звонят: целый начальник УВБ (управления внутренней безопасности) вызывает говорить. Я говорю: «Не могу», — «Почему?» — «Потому, что я сплю после ночной смены». Это им очень не понравилось: «Он же вас ждет!» — «Пусть ждет». Повод для разговора — это не какое-нибудь расследование. Это публикация в «Фейсбуке». Она не раскрывает никакой служебной тайны. Пытались закрыть мне рот, потом поняли, что бесполезно.

«Д». Начальство с тобой откровенно говорило? По душам?

З.М. Да, говорили очень откровенно. Сказали, либо ты переведешься, либо мы тебе одну за другой «догани», а после третьей уволим. Говорят: «У нас тут другие задачи».

«Д». А громкие дела, которые ты расследовала, с той же репетиторшей-садисткой, тебе за это никаких поощрений не было?

З.М. Это никому не интересно. Что требует начальство? Есть планы по протоколам. По 130-м (пьяный за рулем) — это нужно. Естественно, мы знали, что 130-ми в управлении распоряжаются по своему усмотрению. У меня были случаи, когда из протоколов исчезали пояснения. То есть они доходили до суда не в том виде, в котором их составляли.

«Д». Что такое «планы»?

З.М. Планы – это разнарядка, сколько определенных материалов надо сдать. При этом говорили на вызовы не ездить.

«Д». Как это?

З.М. На вызовы по «102» забейте.

«Д». А тебе не предлагали стать частью Системы? Быть такой, как все. Взятки заносить начальству, например.

З.М. Они же понимали, что я завожусь с пол-оборота. Никто бы мне в здравом уме такое не предложил. У нас был случай, когда у парня сняли 500 гривен зарплаты, потому как у него перерасход бензина был. Я об этом напоминала начальству на каждом построении. Мы же можем задавать вопросы. Я спрашивала, что вообще происходит? Где это прописано? Это незаконно! Эти 500 гривен вы забрали у его семьи, у его ребенка! И в итоге нашу роту больше не штрафовали.

Все санкции в отношении полицейских были только потому, что они сами это позволяли. Вначале у нас было много людей, которые не позволяли нарушать свои права. Но потом одного перевели в управление, другому что-то предложили, и он не смог отказаться, третий уволился, и таких людей не стало. Остались почти все покорные.

ЛЕГАЛИЗАЦИЯ ПРОСТИТУЦИИ

З.М. Самое мерзкое задание, которое я получала, это отрабатывать 181-ю статью КУоАП (занятие проституцией, за это полагается штраф). Приехал какой-то важный пуриц из министерства. И вот перед ним начали выпендриваться и усиленно ловить путан. На самом деле, всех, кого крышуют (а это подавляющее большинство) сразу же предупредили, чтобы спрятались. Нашли какую-то несчастную девчонку… Появились какие-то… быки, жлобы, не знаю, как их назвать. Какие-то активисты, бывшие «беркута» гоповатого вида (судя по всему, речь о нынешнем депутате облсовета Андрее Бабенко, — Ред.). Они снимали ее на камеру и кричали ей: «Сколько стоит минет?». Унижали всячески. Если бы это была матерая проститутка, то послала бы их нахер и ничего не сказала. А эта призналась и стоит, дрожит, боится. Мне ее стало жаль. Реально, она, кроме как себе, ничего плохого никому не сделала. Как правило, это девочки стоят с СЖО.

«Д». В смысле?

З.М. СЖО – «сложные жизненные обстоятельства». Я ее просто спрятала в патрульную машину. Говорю им: «Зачем вы ее обижаете?», — а ей: «Сколько тебе лет?» — «Восемнадцать», — «А сколько на панели?» — «Четыре года». Она когда увидела, что я ее защищаю, доверилась, стала рассказывать. У нее ребенок есть маленький. Она его родила в 17 лет. Отчим ее сильно избивал. Она убегала из дома. Ну, представь себе, она завтра захочет выйти оттуда, завязать, начать новую жизнь, а для своих детей навсегда окажется проституткой. Я этим жлобам-активистам с камерой говорю: «Нахера такое делать? Вы что, ее хотите до суицида довести?». Так меня задело это. Ребенок, когда ей было 14 лет, торговала собой. И всякая мразь и педофилы были у нее в клиентах. И ни «активисты», ни полиция в упор этого не видели! А сейчас государственный муж приехал, и все бросились «преступницу» ловить и наказывать. Мне стало стыдно за свою работу. Короче, я на нее ничего не составляла, сказала: «Нет у нее документов, невозможно установить личность». И отпустила.

Я считаю, что легализация проституции лучше, чем то, что есть сейчас. Или шведская модель, когда штрафуют только клиентов.

Если учитывать, что среди них огромное число жертв торговли людьми, то получается, что государство будет выступать в роли сутенера и наживаться на проблемах, на травмах этих людей. Потому что многое из них были изнасилованы, многих затянули туда в детском возрасте. И мне бы не хотелось, чтобы это поощрялось деньгами. Но однозначно так, как это сейчас, что типа «административная ответственность» и при этом их ловят, унижают, мордой в пол или обливают зеленкой какие-то бывшие менты, на которых пробы негде ставить, это какое-то средневековье! Любая модель лучше чем то, что есть сейчас.

ОТКРЫТЫЙ ПРОТЕСТ

«Д». Когда ты начала протестовать открыто?

З.М. Открытый протест настал в 2019 году. На меня натравили своих карманных активистов. Говорили, например, что я наркоманка.

«Д». Я видел это видео, где тебя показали в патруле, сонную, и ты уходила от ответов. Что это было?

З.М. После того, как я открыто говорила, что у нас планы и поборы, призывала патрульных их не выполнять. Я говорила, нет никакой причины, чтобы вас формально заставить это делать, и наказать вас не могут. Потому как это незаконно. Это очень многим не нравилось. Меня ставили в пешие патрули, но я все равно не увольнялась. И в итоге появились эти активисты. Они, знали, где я нахожусь. Знали о моем удостоверении, которое в отделе кадров мне почему-то не отдали. И приехали провоцировать. И то, что попало на видео, было нарезано. Там были оскорбления нецензурные. У меня был напарник, который вообще не попал в кадр. Никто не задался вопросом: а где ее напарник: Полицейским по инструкции не положено ходить по одному. Так вот, он в это время находился в сторонке и не мешал съемке.

Уверен, если бы Мельник вздумала бы, конечно же по предложению напарника, покурить коноплю, чтобы расслабится, ее бы обязательно после такого «залета» проверили и с громадным скандалом выгнали из органов. Но этого не случилось.  

«Д». В тебе недовольство накапливалось, накапливалось и, как говорил мой любимый писатель Юрий Коваль: «Человеческое терпение имеет границы. Оно похоже на яичную скорлупу, внутри которой зреет усталость, отчаяние, гнев. И вот лопнула скорлупа терпения, и страшный цыпленок гнева выскочил на свет»….

З.М. Я всегда думала, что самое страшное может произойти? Ну, уволят. Ой, как страшно! Я, конечно, не ожидала, что будут звонить, угрожать. Их тупость превысила все пределы. Это говорит об уровне людей, которые руководили.

АМЕРИКАНСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ

«Д». О, совсем забыл! Когда заходит речь о полиции, я всегда вспоминаю стереотипы, созданные американскими фильмами. Скажем, первая обязательная «мулька» полицейского детектива — это свой «мозгоправ». Если полицейский пережил шок, то ему начальник говорит: иди, мол, к психоаналитику….

З.М. (смеется). Ааа, психолог. Сейчас я расскажу, как происходит это на самом деле. Психолог — это тот человек, которого ты видишь только тогда, когда уходишь в отпуск. Сейчас объясню. Ты должен подписать у психолога свой отпуск. Там дают бумажечку — пройти все кабинеты.

«Д». То есть, лечь на диванчик и раскрыть душу, рассказать о детских травмах и прочих скелетах в шкафу тебе не предлагали?

З.М. (опять смеется). Какое там! На самом деле, это большая проблема. Особенно для людей правильных и честных. Они там, в полиции, выгорают. Психологическая помощь нужна. Для меня психологической разрядкой был «Фейсбук». Но не все могут так. Известна мировая статистика: в полиции высокий уровень суицидов. И это нужно предотвращать. И выгорание нужно предотвращать.

Как относится руководство к личному составу, так и личный состав относится к гражданам. Нет какой-то мотивации. Нет какой-то командной работы. Вместо этого есть человек, который никто для Системы. Его в любой момент продадут и сдадут. Идти по головам — это называется карьерным ростом. Потому и отношение такое к гражданам. Есть, конечно, исключения, но мы говорим о ситуации в целом.

«Д». Еще из стереотипов. В американских фильмах часто показывают, как тамошние «ППСники» в поисках преступника приезжают в грязный и страшный квартал и там стоит дилер–крыса. Ему разрешают сбывать товар, а он делиться с блюстителями различными тайнами уголовного мира. У нас нечто подобное есть?

З.М. Я могу рассказать, так как этот человек уже умер. Был у нас при райотделе человек по кличке Бублик, и он всегда рассказывал, где, кто, почем. И он у нас понятым был всегда. К нему у прокуратуры были вопросы, а он всегда говорил: «Это моя гражданская позиция». Бухал по-черному. Он даже пальцы «катал» у задержанных. Он ко мне очень тепло относился, и все ржали, что Бублик «влюбился в Зою». Он сам детдомовский был, и то, что я помогаю детям, для него очень важно было. Он машины мыл полицейские. Бублика можно было поднять среди ночи в любом, самом невменяемом состоянии: «Бублик, будешь понятым?» — он один глаз открывает, другой заплыл фингалом, и четко называет данные своего паспорта наизусть. Он в любом состоянии знал номер своего паспорта. Но его нет.

«Д». Еще один избитый сюжет для кинофильма. Молодого полицейского ставят в напарники к прожженному копу, и тот моментально пытается вовлечь его в коррупционную схему.

З.М. Совращают молодых по-другому. Учат их брать взятки. Но на моих глазах это не происходило потому, что все знали мою позицию. Один раз мне в экипаж поставили «проштрафившихся». Ребята попали на какого-то УВБшника (сотрудника управления внутренней безопасности, — Ред.), и им пришлось месяц работать со мной. Они уже вслух говорили: «Может, ей снотворного подсыпать? Зоя, тебе что, деньги не нужны? У тебя ребенок же есть. Сколько можно детством заниматься?». Я помню, как они сами работали. Стояли под знаками и «качали мышцы», останавливали автомобили, а когда со мной были, они даже из машины выходить не хотели. Это коррупция. Но она же не заводится от сырости. Есть определенные условия. Должна быть политическая воля сверху, чтобы ее победить. И нужно нормальное обеспечение для сотрудников. Ну, как можно прожить на эти деньги?

«Д». Кстати, а сколько ты получала?

З.М. Когда меня уволили, зарплаты были 12 тысяч гривен. Это же деньги для студентов. А качество сотрудников совершенно не то. Профессионализм не ценится. Ценится только виляние хвостом и беспрекословное выполнение — я подчеркиваю — не приказов, а капризов. Чем выше зарплата, тем качественнее набор. Больше человек на место. Чтобы было из кого выбирать. А то реально несчастье какое-то приходит, которое больше нигде не может работу найти. Это должны быть люди, которым нравится эта профессия, которые идут по зову сердца. Они должны составлять костяк системы. А сейчас костяк составляют, либо коррупционеры либо неудачники.

«Д». Как ты ушла из полиции?

З.М. Громко и с песней. Я написала об угрозах. Стали проводить расследование. Сняли очень много людей, коррумпированного начальника перевели куда-то, то есть мой уход принес для полиции какую-то пользу. Вернее, не для полиции, а в первую очередь, для граждан.

«Д». Ты бы пошла с завтрашнего дня в патруль?

З.М. Нет!

Беседовал Дмитрий Жогов