«Одесский Страдивари» трудится в подвале, а первую скрипку сделал из… дров30 мая 2012
 Ежегодно в мире делают больше миллиона скрипок. И только одна из них за эти 12 месяцев появляется на свет в Одессе. Аутентичные одесские инструменты со «сладким» голосом, как выражается их создатель – 85-летний Евгений Гаркуша. «Думская» побывала в гостях у последнего скрипичных дел мастера Причерноморской Пальмиры. Папа Карло Тонкие умелые пальцы ощупывают шершавую поверхность будущей верхней деки. «Здесь толщина нормальная. А здесь нужно еще поработать», — говорит Евгений Гаркуша, поясняя мне, дилетанту: расстояние между внешней и внутренней поверхностями этой детали в разных местах разная. Соотношение всегда индивидуально, и от него напрямую зависит качество звука, его глубина, чистота, сила. Чем тоньше дека, тем ниже тон она издает, и наоборот. А бывает так, что малейшая ошибка при изготовлении верхней деки приводит к тому, что звук получается глухим, грубым, и можно смело отправлять скрипку на дрова. Впрочем, даже выверенные, как следует, толщины не являются стопроцентной гарантией конечного результата. «Еще лет двадцать назад делались попытки задействовать компьютер и скопировать с точностью до долей миллиметра соотношение толщин на деках скрипок Страдивари. Но получившиеся инструменты, хоть и были неплохими, играли совсем не так, как творения этого великого человека», — рассказывает Гаркуша.
Его мастерская находится в маленьком подвальчике на Новосельского. Темная, пропахшая стружкой и лаком каморка словно сошла со страниц знаменитой сказки Алексея Толстого – в похожих условиях, наверное, рождался из полена Буратино. Обстановка более чем скромная: верстачок, ветхий письменный стол, два шкафа с готовыми инструментами и заготовками, зеркало да несколько театральных афиш тридцатилетней давности на стенах. Хозяин тоже чем-то напоминает папу Карло – бедно одет, сгорблен, близорук и, конечно же, нищ, как Иов. «В наше время на скрипках много не заработаешь, — признается он. - Да, инструмент, сделанный руками, стоит намного дороже фабричного, но ведь и времени на него уходит куда больше. Я трачу на одну скрипку год труда – чтобы получить в итоге 5-6 тысяч долларов, если найдется покупатель. Но на жизнь хватает, чего жаловаться». Впрочем, стоит этому человеку заговорить, как иллюзорный папа Карло рассеивается, словно дым. Твердый голос, в котором сквозят повелительные нотки, потрясающая ясность мысли, глубина чувств, познаний, стремлений… Евгений Гаркуша показывает мне свои скрипки – они изящны и стройны, будто юные девушки. Проводит смычком по струнам одной. Дух замирает – настолько чисто и сильно звучит. «Мой друг, повар по профессии, но знаток и любитель музыки, говорил о таких скрипках, что они - со сладким звуком. Это была высшая похвала. С тех пор я сам использую этот эпитет, оценивая звучание музыкальных инструментов».
В глубине души он всегда мечтал повторить, а то и превзойти гений Страдивари. Не мне судить, сумел ли одесский мастер хотя бы отчасти достичь цели, но, факт, скрипки его пользуются большим спросом у серьезных музыкантов, лауреатов украинских и международных конкурсов. И, как утверждают владельцы и знатоки, инструменты таки-да сладкозвучные, способные своим пением унести слушателя в иные миры. Фабричные таким эффектом похвастаться не могут… «Однажды мою скрипку даже спутали с творением одного из кремонских мастеров, — рассказывает Гаркуша. — Правда, спутали не музыканты, а… воры. Прошел слух, что я держу у себя в мастерской инструмент то ли Страдивари, то ли Гварнери, то ли Амати. Ночью ко мне залезли и забрали несколько скрипок. Милиция нашла похитителей — к счастью, они не успели ничего продать. Когда ворам объяснили, что им повезло украсть работу одесского самоучки, а не великих итальянцев, у них был настоящий шок». Белая ворона Родился Евгений Александрович в семье фабричного рабочего с одесской Бугаевки в год первой пятилетки – 1927-й. В 1951-м закончил оркестровый факультет Одесской консерватории по классу скрипки. Ему предлагали распределение в оркестр Оперного театра, но, к удивлению вузовского руководства, молодой музыкант отказался, заявив, что хочет заниматься педагогикой, учить детей искусству: «Я – белая ворона, всегда действовал так, как считал нужным сам, а не как навязывало окружение», — рассказывает он. Будущий мастер попал в Березовку, на знаменитый 101-й километр, куда ссылали вышедших на свободу заключенных. Тогда там функционировал филиал школы им. Столярского. «Ходил в резиновых сапогах по грязи, спал на старом рояле в пионерском клубе, но работа нравилась», — вспоминает он. В Березовке музыкант и начал постигать азы ремесла, которое потом станет делом всей его жизни. Сперва просто ремонтировал поврежденные скрипки и альты, чтобы не отправлять их лишний раз в Одессу. А потом решил смастерить «королеву струнных» самостоятельно: «Предварительно перечитал уйму специальной литературы, освоил навыки деревообработки, придумывал всякие ухищрения, чтобы облегчить труд, даже станочек изобрел, который одновременно и как токарный работал, и как фрезерный». Скрипка из дров Первая возникшая перед Евгением проблема была связана с древесиной. Ведь далеко не всякая подходит для изготовления деталей скрипки. Имеет значение вид растения (обычно для верхней деки используется резонирующая ель, для нижней и обечаек — клен, для грифа — черное дерево), возраст, сухость (чем меньше влаги, тем лучше), расположение волокон и т.д. «Профессионалы производят отбор по 15 критериям, причем способны определить акустические свойства дерева еще тогда, когда оно мирно зеленеет в лесу, даже не предполагая, что станет жертвой лесоруба. Естественно, с самого начала всех тонкостей этих я не знал. А чтобы найти нужное дерево, отправился на одесскую фабрику музыкальных инструментов на улице Фрунзе. У них во дворе лежали кленовые и еловые бревна – сохли. Место, где находится завод, как и сейчас, при сильных ливнях подтапливалось. Когда я туда пришел, как раз прошел такой ливень. И часть бревен вынесло водой со двора на улицу. Их собрали и оставили на дрова – посчитали, что для производства такое дерево не годится. У меня же было другое мнение. Я отобрал бревнышко посуше и попросил директора подарить его мне. Он согласился. Из этого дерева — по сути, из дров — спустя много месяцев и получилась моя первая скрипка».
Когда изделие было готово, Гаркуша принес его доброму директору и продемонстрировал, как оно звучит. У того аж глаза на лоб полезли: созданная руками дилетанта скрипка «пела» лучше, чем выпускаемые предприятием образцы. «Мне сразу же предложили работу на заводе с зарплатой в 500 рублей – в три раза больше, чем я зарабатывал в школе Столярского. Отказался – не хотел бросать учеников. Но на завод стал наведываться. Присматривался к мастерам, перенимал их хитрости, задавал вопросы и получал ответы».
Второй задачей, которую успешно решил, добираясь до вершин профессии, мой собеседник, — изготовление лака. Известно, что многие специалисты именно в нем видят причину уникальности «голосов» скрипок Страдивари и Гварнери. Мол, что-то такое итальянские мастера в этот самый лак добавляли, что их инструменты и сегодня остаются непревзойденными эталонами качества. И звучат так, будто это не управляемый умелой рукой смычок тревожит струны, а сам Бог или Дьявол контактируют со слушателями посредством исполнителя и его скрипки. «Лак, действительно, имеет огромное значение, — говорит Гаркуша. — Я это осознал после первых же неудачных проб пера. Готовые рецепты существуют, однако чтобы построить действительно хороший инструмент, стандартное покрытие не подойдет. Так я начал работать над созданием лака. Менял ингредиенты, выверял их пропорции, а испытывал готовое вещество на двери сарая в своем частном доме – смотрел, как высыхает, не трескается ли, как взаимодействует с грунтом и древесиной. Словом, искал. Дошел самостоятельно и до того, как придавать с помощью лака тот или иной цвет скрипке. Для этого ходил в лес, искал деревья с древесиной нужного оттенка, собирал с них стружку, которую потом настаивал на спирту. В настойку добавлял смолы – получался лак определенного цвета, желтоватый или красноватый, бледный или темный и т.п.»
Впрочем, главное, утверждает Евгений Гаркуша, — не лак, не дерево, не соотношение толщин деки и не расположение душки, а отношение мастера к своему произведению: «Скрипки — они живые, живые даже на этапе создания. И то, как ты с ними себя ведешь, с каким настроением садишься за работу, накладывает свой отпечаток на звучание. Возможно, именно поэтому исполнители большей частью не способны самостоятельно подобрать себе инструмент — без помощи мастера, который чувствует скрипку, как мать чувствует своего ребенка. Даже великий Ойстрах ездил в Париж советоваться с тамошним мастером по поводу выбора скрипки». Деревянный компьютер Евгений Гаркуша объясняет мне принцип работы инструмента. Оказывается, звук в скрипке циркулирует по кругу. Создаваемые смычком колебания передаются через подставку, поддерживающую струны, верхней деке. Та резонирует, после чего волны по т.н. душке — внутренней перемычке — идут к плоской нижней деке, отражаются от нее и выходят наружу сквозь пазы-эфы. Так рождается музыка. Но почему на изготовление скрипки в условиях кустарной мастерской уходит так много времени? Кажущаяся простота конструкции обманчива: скрипка – это вам не топор и не телега. Шесть с лишним десятков деталей, процесс создания которых складывается из почти 400 отдельных операций! Каждая требует усидчивости, предельной концентрации ума, вдохновения. Это, если можно так выразиться, настоящий деревянный компьютер. Евгений Александрович демонстрирует, как делается верхняя дека. Для этого он берет куски древесины, имеющие в сечении форму секторов. Два таких куска после обработки склеивает в одну доску. Затем с помощью лекал мастер рисует контур будущей деки и вырезает заготовку. Стесывает рубанком внешнюю сторону, придавая ей изящный уклон, выпуклость. Далее начинается самый кропотливый этап – работа над внутренней частью. Выше мы писали о соотношении толщин и значении этого фактора для акустических свойств инструмента. Вот этим он и занимается. Сверлит по всей внутренней поверхности отверстия определенной, заранее рассчитанной глубины, а потом стамесками разных размеров начинает осторожно строгать, превращая плоскую поверхность в вогнутую. На этом демонстрация заканчивается: «Так строгать я буду еще несколько недель, ведь каждое движение должно быть обдуманным, нужно постоянно себя перепроверять, чтобы не совершить роковую ошибку», — говорит хозяин мастерской. Последний из могикан Интересная деталь – мой собеседник умудрился за свою долгую жизнь окончить не только консерваторию, но и институт марксизма-ленинизма. Факультет пропаганды. При этом ни дня не состоял в КПСС. Диплом хранит вместе с другими бумагами. Говорит, лишнего образования не бывает. Главное – то, как ты им распорядился. Профессиональное признание пришло к нему только в 60-т лет. В 1987-м году Гаркуша повез свои скрипки в Москву, на суд коллег-скрипичников. Экзамен был строгий, но одессит его выдержал, получив документы члена творческой комиссии мастеров смычковых инструментов ВМО - Всесоюзного музыкального общества. А одно из его изделий даже выдвинули в 1990-м на первый конкурс скрипичных мастеров, проводившийся в рамках международного конкурса им. П.И. Чайковского. Призовых мест, правда, инструмент не занял, зато его автор обзавелся новыми знакомствами, приобщился, так сказать, к цеховым традициям.
Сейчас Евгений Гаркуша завершает работу над очередной – тридцатой по счету – скрипкой и ремонтирует принадлежащий одному из одесских исполнителей старинный альт производства кайзеровской Германии. Жаль только, полностью погрузиться в свое дело ему не дают. Последнее время мастер только и делает, что обивает пороги чиновничьих кабинетов. Лет десять назад он был вынужден — чтобы получить право на льготную аренду мастерской — заделаться СПДшником. Налоги платил исправно, в конфликты с органами власти не вступал. Но недавно оказалось, что мастер все-таки задолжал государству в лице Пенсионного фонда немалую сумму — 5 тысяч гривен. Которых у него, понятное дело, на руках нет. «Бред да и только, — возмущается Гаркуша. — Я сам пенсионер, разве они имеют право требовать от меня взносы в фонд? Буду судиться!» Впрочем, проблемы с ПФУ – это мелочи. Что по-настоящему тревожит пожилого ремесленника – так это то, что у него всего один ученик, который только-только приступил к постижению основ скрипкоделия. Ученик, кстати, отнюдь не юный – ему за сороковник. «Боюсь не успеть его доучить, и тогда в нашем городе вообще не останется ни одного специалиста. Катастрофы не будет, но Одесса обеднеет», — сокрушается Евгений Гаркуша. Автор – Олег Константинов
|
Олег Константинов
Людмила Коцюбинская
