«Террористы». Секс, матерщина и суровая реальность по Яблонской

25 января 2012

Премьера спектакля «Террористы» по последней пьесе Анны Яблонской «Язычники» в зале Одесского академического украинского музыкально-драматического театра имени Васыля Васылько прошел в обстановке столкновения мнений.

Для начала стоит отметить, что социально-культурный проект «Анна Яблонская. Возвращение» призван напомнить землякам о наследии трагически погибшей год назад при взрыве в Домодедово поэтессы и драматурга. Главной частью проекта стал спектакль Сергея Проскурни «Террористы» по последней пьесе Яблонской «Язычники». Возвращаться в Одессу Анне совсем не так легко даже после своей смерти, ведь всерьез в пространстве профессионального театра она здесь была не востребована. Почему? Это помог понять первый показ «Террористов».

Так уж получилось, что в нашей жизни ненормативная лексика звучит чаще, чем надо бы. А на сцене предпочитают видеть прилизанных, прилично выражающихся персонажей. Но Анна Яблонская лгать не умела, ни в жизни, ни в пьесах. И потому пьяная героиня ее пьесы — девушка Кристина, ничтоже сумняшеся, способна назвать бабушку «старой х*есоской», бывший моряк Боцман взбадривается, выкрикнув: «Бл*дь!», и даже тихий, интеллигентный кларнетист Олег, если его достать до печенок, вполне способен на реплику: «Идите вы на х*й, отец Владимир!». И надо сказать, что в пьесе эти места не камуфлируются стыдливо многоточиями, как слышится, так и пишется. Другое дело, что детей на спектакль не приглашают – для взрослых, только для взрослых…

«Роль Олега в пьесе Анны Яблонской «Язычники» мне нравится своей абсолютной правдивостью и неоторванностью от жизни, как, впрочем, и все персонажи данной пьесы, — говорит актер Павел Савинов. — Автор не боится употребления матерных слов в лексике всех героев, за редким исключением. И это мне особенно нравится, так как в жизни есть много чистоплюев, которые, матерясь на своих родных и близких людей, резко осуждают тех, кто матерится в их присутствии».

Зрителей же подобные, пусть и редкие реплики смущают, они начинают морщиться и перешептываться.

А еще был показан в видеозаписи снятый на берегу моря флэшбек – сцена объяснения Кристины с ее возлюбленным, институтским преподавателем Сергеем (Сергей Сакара), которая заканчивается сценой откровенного секса на пляже. Некоторые зрительницы были недовольны тем, что половой акт показывается в реальном времени, да еще и зад героя на весь экран… крупным планом. Впрочем, это не значит, что прерванный половой акт или героиня сверху в позе наездницы им бы понравилась больше.

Во время одного из монологов из зала раздался выкрик: «Громче!». С одной стороны, не любят у нас люди вслушиваться, привыкли к спектаклям, где все орут, а толку – чуть. С другой стороны, надо еще актерам поработать, чтобы даже проникновенный шепот достигал задних рядов. Можно надеяться, что на следующих показах так и будет – на сцене, в конце концов, профессионалы.

Шаткая декорация, представляющая собой квартиру в разрезе, не устроила тех, кто привык к удобной развернутости «на зал». Но тут уж надо знать, что режиссер Сергей Проскурня против этакой уютной развлекаловки, на спектакле все должно быть, как в жизни, и нечего стулья нарочито разворачивать по диагонали, за столом нужно сидеть лицом друг к другу, а не к зрителю.

В спектакле вообще много натурального: Кристина (Любовь Чернова) натурально бреет голову, самое настоящее оборудование для сцены в реанимации предоставила 9-я городская больница, церковное облачение для отца Владимира (Александр Самусенко) – Украинская греко-католическая церковь. Настоящими также являются блинчики на обеденном столе (поставляет ближайшая к театру пиццерия), житие Серафима Саровского в позолоченном переплете, икона Богоматери, африканская маска, найденная на Староконном рынке. На кларнете играют своими силами. Записи балета «Весна священная» используются самые что ни есть адекватные замыслу автора, нотному тексту – Филадельфийским симфоническим оркестром дирижирует сам Игорь Стравинский, а он-то знал, какого эффекта хочет добиться своей музыкой. Не случайно благочестивая бабушка Наталья Степановна, заслышав эту музыку по радио, коршуном мечется по квартире: звуки бесовские, словно из преисподней! Отсюда и невеселые размышления о культе мученичества, направленном на всякое умерщвление плоти, против человеческой природы — это же не только автора смущает, но и каждого из нас, даже тех, кто строит из себя доморощенных богословов…

Завершается спектакль своеобразным реквиемом автору пьесы — подлинной съемкой взрыва в Домодедово, в сопровождении крещенских звонов Спасо-Преображенского собора, записанных специально для спектакля. Зал аплодирует стоя. Но были и такие, кто счел аплодисменты в данном случае кощунством. А ведь в театре даже на актерских панихидах звучат аплодисменты, это никого не смущает… В общем, зрителю надо углубляться в контексты, проводить параллели с собственной жизнью, напряженно следить за действием (особенно когда действие идет параллельно на разных концах сцены). И зритель к этому не всегда готов.

Искусствовед Михаил Рашковецкий, написавший об Анне Яблонской пронзительное эссе «Стена у моря», делится впечатлениями своими и своих друзей сразу после спектакля:

- То, что успел услышать:

а) в антракте —
Е.Д.: (при выходе из зала) ты на репетициях был? Вытянули все-таки…. Лучше? Намного лучше, намного… я даже не ожидал

Ф.К. (журналист, в фойе) Нет, все-таки ее пьесы лучше читать. Драматург для чтения. А ты читал?
Т.Д. (супруга Ф.К.) — Я в лучшем положении, я не читала… И мне очень нравится

М.К. (художник-контекстуалист, в курилке) — ну, у меня ряд вопросов к тексту. Неоднозначно. К твоему эссе, кстати, таких претензий нет… А вообще, нужно отдельно поговорить. Ты как, завтра можешь?

С.О. (директор музея, ходит в театры, в том числе, в московские, в гардеробной очереди) Ну, что можно сказать? Самое мое сильное впечатление за последние года три… Да, что еще удивило — я мат практически не замечала, а на улице услышу — дерет…

Р.Г. (художник-фрик, разрываясь между мной и своей девушкой) Вытянул все-таки… на нерве в последний момент.

Из вторых рук (мнение журналистов Интернет-ресурсов) — очень непривычно, уровень постановки значительно выше того, что показывают в Одессе, традиционная одесская театральная публика — в целом негативное отношение и до спектакля, и после.

Мое непросвещенное мнение — спасибо, сделали больше, чем это было возможно в предлагаемых обстоятельствах. Но есть и замечания, которые не укладываются в рамки интервью по горячим следам…