Back in USSR: юбилей самого маленького музея «The Beatles» и воспоминания о «совке»  

28 декабря одесскому музею «Beatles» исполнилось 10 лет. Его директор Тимур Ополинский ведет отсчет существования музея от первого сюжета, показанного по телевидению. По британскому. И там прозвучало не «мы в гостях у коллекционера-битломана», но «мы в музее». Журналист «Думской» Дмитрий Жогов встретился с Тимуром, и они погрузились в ностальгические воспоминания о временах, когда зарождалась коллекция музея. Вернее в анти-ностальгические. Вышло, на наш взгляд, довольно интересно.

ЖУКИ-УДАРНИКИ И ГОЛАЯ ПУГАЧЕВА

Я их увидел в далеком детстве. Году эдак в 1981. Ехали мы поездом из Одессы в Москву. Везли, как водится, родственникам торбы фруктов. Я впервые ехал в Первопрестольную, и мне она представлялась смурным железобетонным городом со слепыми домами и бледно-синюшными жителями. Ведь они, как говорили наши одесские мамочки, «совершенно не видели витаминов»! Ах, эта романтика поездов, в окружении пыльных матрасов, недосушенного постельного белья, верблюжьего одеяла, которое нужно достать с пыльной третьей полки. И как же все-таки приятно было сидеть с горячим стаканом чая в подстаканнике и слушать разговоры взрослых при тусклом свете под стук колес, не замечая, как бежит время.

На какой-то остановке родители вышли на перрон размять ноги, а я остался в вагоне. Вдруг двери купе с шумом разъехались, и показалось непроницаемое, как скворечник, лицо глухонемого. Он бросил на койку пачку фотографий и стремительно пошел по коридору. Он заходил в каждое купе и бросал внутрь образец своего товара. А на обратном пути показывал на пальцах, сколько чего стоит, молча торговался, гортанно мычал и собирал трешки и пятерки. Я осторожно посмотрел на то, что лежало на дерматине койко-места. Первым в объемной пачке был календарик со Сталиным. Я смутно его знал. В школе про него ничего не говорили, но на медалях деда был его профиль. Сам дед, посидевший в тюрьме по обвинению во вредительстве, тоже про Иосифа Виссарионовича предпочитал ничего не говорить. За Сталиным шли святые угодники и Иисус. Все это с сигаретную пачку размером. Даже еще меньше. Дальше — котята с раскрашенными ленточками на шеях. Потом я узнал, что целые подпольные артели раскрашивали черно-белые фотографии котят, святых угодников и советских вождей тушью и анилиновыми красителями.

Вслед за котятами шли музыканты. Перефотографированные уже с копий, размытые бородатые и патлатые дядьки с надписями «DeepPurple», «UriahHeep», «TheBeatles». Последнее название я слышал. У нас дома была синяя гибкая пластинка с песней «Пусть будет так». Я ее любил ставить. На обложке не было написано, кто это поет. Только стыдливое «Вокально-инструментальный ансамбль (Англия)», но родители сказали, что это битлы.

А вслед за фотографией «TheBeatles» в стопке глухого были голые… Пугачева и София Ротару. Примадонны возлежали на каких-то перинах в чем мать родила. Чтобы созерцатель не ошибся, сверху было написано «Алла» и «София». «Алла» была с сигареткой в длинном мундштуке. Я аж ахнул. Сейчас-то понятно, что это был фотомонтаж: головы певиц приклеивали к красоткам из тайком провезенного в Союз Playboy’я, и дело готово!

Тут в купе зашел отец. А надо сказать, он был партийным. Идеологически выдержанным. Стойким. Увидев, что я рассматриваю «Аллу и Софию», он побагровел. Потом побледнел. Затем раздался его рев, и карточки вылетели в коридор! Он топал ногами и грозил уволить всю верхушку железной дороги за пропаганду порнографии и «жуков-ударников». Он требовал призвать к ответу западных подпевал! Перепуганная проводница стояла на вытяжку, и пустые стаканы из-под чая тряслись и звенели в ее руке. Глухонемой каким-то образом услышал, что отец призывает милицию, и быстро ретировался. Я же тайком подобрал фотографию «TheBeatles». На ней задорно хохотали четверо парней, похожих на кузнечиков. Их происшедшее, по-моему, здорово смешило. Так я впервые их увидел. Дома я положил фотокарточку в конверт с гибкой пластинкой «вокально-инструментального ансамбля».

САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ

И вот спустя почти 40 лет стою перед гостинкой на Педагогической. Над парадной висит табличка «Единственный в Украине музей «The Beatles». Под мышкой у меня доска из березы — раритет родом из 1970-х. На березовом срезе масляными красками изображен Ринго Старр. Тогда были популярны разные деревянные поделки. Выжигали Есенина с трубкой и Хемингуэя тоже с трубкой, выжигали Высоцкого с гитарой. Иногда на дереве рисовали — как в этом случае. Покрывали сверху лаком. Получалось аляповато.

Но хозяин музея Тимур Ополинский подарку обрадовался! И сразу пообещал водрузить его на стенку. Хотя куда там! Весь музей умещается… вернее, не умещается в однокомнатной квартире. Каждый ее сантиметр заполнен «Жуками». Музею на днях стукнуло 10 лет.

Невольно теряешься во всевозможных артефактах. Чего тут только нет! Плакаты, диски, самиздат. Ручки. Матрешки! Вино, посвященное музыкантам! Из необыкновенных экспонатов — муляж сигареты Леннона, которую он клал на рояль, когда сочинял свои хиты. Кстати, он курил «Цыганку», в смысле Gitanes

Но очень тесно!

- Материала очень много, все невозможно развернуть, повесить и показать. Музей работает на половину мощности. Если бы мое помещение увеличить вдвое, то все равно бы места не хватило, — говорит Ополинский.

Коллекцию начал собирать отец Тимура. А сын подхватил. Иногда ради этого увлечения приходилось идти на жертвы.

- Это было приблизительно в 1986 году. Диск назывался Imagine. Стоил он на «сходке» (подпольном базаре для меломанов, — Ред.) 150-160 рублей. А папа получал тогда, работая инженером в пароходстве, 125 рублей. Папа сразу сказал: «Мы не можем позволить его. Очень дорого». Эти деньги как сейчас 5000 гривен. Я взмолился: «Давай купим!» — и отец согласился. Сказал: «Учти, мы будем голодать недели две». Так и было. Мы ели пустые супчики. Кашки. Никакого мяса. А сам диск я боялся ставить в проигрыватель. Потому что знал: каждое прослушивание будет изнашивать звуковую канавку. Я его брал, и у меня руки дрожали. Я пыль с него стирал только по часовой стрелке.

- К вам в музей может любой человек с улицы зайти? Увидеть табличку, заинтересоваться и зайти?

- У меня «фейс-контроль» жесткий. Если человек мне не понравился, то я его не пущу. Потому как и пьяные, и под кайфом приходили. Если мне надо было уйти из дома, то я писал записку: «Добрый день, господа «битломаны», извините, что вам не открыли. Предварительная запись посещений по такому-то телефону».

Кто только ни был. Приезжало телевидение из Новой Зеландии. Я не знал, что есть биттлз-клубы в Марокко, Египте, ЮАР. Оттуда тоже гости были.

ЗЕРКАЛО С ДЖОНОМ

Безусловный раритет в коллекции, гордость Тимура, был приобретен случайно.

- Это зеркало, — показывает экспонат создатель музея. — И нет признаков, что есть еще такие зеркала. Я когда давал «Комсомолке» интервью, то сказал, что их, наверное, на всем свете штук пять. А «Комсомолка» написала 500. Газета «Одесская жизнь» написала: «Только в Одессе их 50 штук!» Все напутали.

Папа был в Сингапуре, в рейсе. И он пришел в магазин, где отоваривались наши моряки. Мерил рубашку. Смотрит в зеркало, и тут р-р-раз! Как будто наваждение какое-то! При выключенном свете — зеркало как зеркало. Под любым углом смотришь, ничего нет. А при включенном свете появляется надпись «The Beatles», а затем изображение Джона Леннона. Отец говорит: «Давайте я куплю! Даю 20 долларов!» — а продавец возмутился: «Какие 20? 200 долларов!» Тогда это были огромные деньги для нашего моряка. Отец с ним сторговался за 190 долларов. Когда вез зеркало домой, то случилось вот что. Ехать пришлось из Находки, поезд дернуло, и зеркало упало с полки, а с ним еще сервиз был. Сервиз вдребезги, а оно сохранилось. Чудом. Вот висит. И когда я спрашиваю сейчас «битломанов», кто-нибудь видел такое зеркало? Все говорят, что нет! Не видели. Может, таких и вовсе нет.

ПОКОЛЕНИЕ «П»

«Дети, лежа летом на морском берегу, подолгу глядели на безоблачный синий горизонт, пили теплую пепси-колу, разлитую в стеклянные бутылки в городе Новороссийске, и мечтали о том, что когда-нибудь далекий запрещенный мир с той стороны моря войдет в их жизнь». Пелевин, «Generation «П».

1982 год. В детстве мне отец, заговорщицки подмигнув, говорил: «А что, сынок, не отправится ли нам в культпоход в нашу пельменную!» Я несказанно радовался. Это было очередное гастрономическое путешествие.

Ходили мы в разные места. Освоили ресторан «Золотой теленок» на Советской Армии. Там был таинственный полумрак и давали вкусное мороженое. Там были накрахмаленные салфетки и непрожаренный, «резиновый» шашлык. Где-то в другом месте, я забыл где, мы ели чебуреки. Они были, по словам папы, «почти как настоящие». Возле них даже «пробегал баран». Мне они понравились, но отец сказал не налегать особо.

Так вот, пельменная. Она находилась где-то в районе трамвайной остановки «Юго-Западный массив», что по Черноморской дороге. Туда надо было еще добираться минут 40 трамваем. В зале были только стоячие места. Круглые столики на длинных ножках были засыпаны рыбьей чешуей. А на одном, уронив нечесаную голову, спал стоя неизменный пьяница. Отец не пил вовсе. Он, как и я, приходил за ощущениями. Пока я очищал столик от сора и проверял наличие содержимого в прикованных цепочками к столу солонке и перечнице, отец брал по порции пельменей, уксус и сметану, если, конечно, они были. Они почему-то быстро заканчивались. Я не помню, какое в пельменях было мясо. Память услужливо подсказывает, что чудесное, но сейчас мне почему-то кажется, что нет. Их надо было быстро слопать, пока они еще обжигали рот. Потому что чуть задержишься, и «шкура» превратится в кисель из теста. Мы вымакивали хлебом тарелки от сметанных остатков и бульона, который натек с пельменей. Вот и в тот раз мы взяли по порции и принялись пировать. И тут… Я замер с раскрытым ртом. Мне как будто в рот залили рыбьего жиру! Отец поперхнулся и заперхал:

- Чего это такое?

- Говядины нет, — сказала тетка с шваброй, елозившая ею у нас под ногами. — Читать надо! — и махнула рукой в направлении раздаточной. Там висел прейскурант, и на месте слов «пельмени с говядиной» была наклеена бумажка «с китовым мясом».

- Вот… гадство. И не предупредила! — в сердцах сказал отец и положил вилку на тарелку. Он посмотрел на меня, буду ли я доедать. Я посмотрел на стынущие пельмени с отвратным китовым мясом и, вздохнув, направился к выходу.

В детстве это заведение с тетками, моющими хлоркой пол, с пельменями, у которых было одно достоинство – горячие! — с алкоголиками, соображающими на троих, казалось мне сказкой. А поход в него торжественным событием. Повзрослев, я стал понимать, что это была отрыжка «совка». Не было говядины. Не было свинины. Вернее, были «временные перебои». Постоянные.

Молодой человек, родившийся в году эдак 1992-м, скажет:

- Хватит врать-то! При СССР все было!

- Если бы я писал книгу о жизни в СССР, то назвал бы ее «25 лет в очередях», — говорит Тимур Ополинский. — Мой дедушка прошел всю войну. Был ревизором в «Антарктике». Он был человеком очень честным, и из-за этого у него был внутренний конфликт. Допустим, у него знакомый в «Антарктике». Сделав ревизию правильно, он подставлял знакомого. Если неправильно, то подставлял себя. И от этого у него было постоянное напряжение. А там и гипертония. И в результате инсульт. Это был май 1982 года. Тогда был дефицит тонометров. Их не было! И никаких лекарств не было. Замеряла давление вызванная скорая. Если сейчас сразу госпитализация, то тогда говорили: «Ни в коем случае не вставать!» А дальше естественный отбор – выживет или нет. Естественный отбор! Вот он, Советский Союз. А когда случился второй инсульт, он очень просил «пепси-колы». А ее не было. Тогда пепси делал один завод в Новороссийске, но в магазинах ее было не достать. Приехала фура, и ее быстро раскупали ящиками, после чего опять полгода не было. Но отец отправился искать. Искал несколько дней. И случайно нашел в порту, в буфете – одну бутылку0,33 лв стекле. Но когда он ее привез, дедушка был в таком плохом состоянии, что смог отпить в лучшем случае один глоток. Сейчас это дико слышать. Сейчас хоть ванну принимай из «Пепси-колы»! Упейся ею! 

Валерий Павлович Ополинский, отец Тимура, был моряком. И музыкальным диссидентом. Тут были свои сложности. Советские моряки — «облико морале», поэтому в иностранных портах ходили «тройками». Всегда под надзором замполита. Если оный замполит был мужик неплохой, не зануда, не сволота, то на покупку пластинки The Beatles глаза мог и подзакрыть. Тимур хорошо запомнил, как отец смеялся в голос, когда Леонид Ильич с экранов говорил, что советский народ будет жить ЕЩЕ лучше, и не преминул высказаться об этом в школе. И нарвался на стукача.

- Отец говорил: «Ты не представляешь, как живут люди в Сингапуре или Японии! А у нас - бесконечная гонка вооружений и нищий народ». Я в школе вступил в дискуссию с одним одноклассником и сказал, что в Японии народ живет лучше. Он с жаром мне ответил: «Нет! Советский Союз живет лучше всех в мире!» Я осмелился возразить. И вот наша классная руководительница вызвала отца в школу. «Вы там поосторожней, — сказала, — потому, что у вашего сына проскальзывают диссидентские настроения в разговоре». Отец потом сказал: «Старайся не афишировать свое мнение. Потому что мне могут прикрыть визу». Я думаю, что если бы сказал, что в США хорошо живут, то там не ограничилось бы вызовом родителей.

- Папа мне показывал список запрещенных к провозу виниловых дисков, — продолжает Тимур. — И среди них значилось несколько пластинок Джона Леннона. Просто там, на обложке, он и Йоко в постельной сцене. Он был запрещен только из-за этого. Музыка же была об обычных семейных ценностях. Альбом «Молоко и мед».

Я, конечно, не забуду случай, когда в школе писали сочинение о мире. Я использовал в эпиграфе фразу Леннона «Дайте миру шанс». У меня всегда были пятерки и четверки по сочинениям. А тут – двойка. Учительница по русскому языку и литературе говорит: «Как можно использовать эпиграфом слова из какого-то дешевого шлягера?»

«СХОДКА»

- Ну, шо, «гонимый» (было такое пренебрежительное ругательство в 1980-х, — Ред.), достали из карманов, из пакета все! Быстро, бля!

Прыщавая, злая морда, озираясь, выплевывала слова. В лапке он держал… пистолет. Ствол качался как раз на уровне моего живота. 1984 год. Я пистолет до этого только по телевизору видел. У меня ноги стали ватными. У нас в школе мальчишка случайно застрелился из служебного отцовского пистолета. В живот. Прежде чем умереть, бедолага еще несколько дней провел в больнице. «Страшно мучался! — рассказывали ребята в школе. – Поседел весь! И губы все черные. Искусал от боли».

Я вспомнил эти разговоры и покорно достал из пакета диск «PinkFloyd» «Animals». Он был «запиленный», и от него был отломлен маленький кусочек. Больше 15 рублей за него не давали. Но прыщавая харя обрадовалась, увидев обложку «PinkFloyd», и моментально завладев диском, махнула пистолетом:

- Здриснул отсюда!

Я убрался, переводя дух. «Наркоман, наверное!» — зло подумал я. Наркоманы уже были в СССР. Ребята-старшеклассники часто собирались у моего кореша на квартире, кипятили шприцы, что-то варили в миске. Потом сидели с блаженными мордами и стеклянными глазами во дворе.

Меня грабили на «сходке», в подпольном месте собрания меломанов, часто. Но она все равно влекла меня каждое воскресенье. Хотя могли побить, могли налететь менты. Но тут можно было покрутиться и услышать, что «соло Хендрикса не сравнить с соло Эйса Фрилли! Твой Фрилли грыжу сосет перед Хендриксом!» и что молодая команда «Металлика» скоро заткнет за пояс весь остальной глэм-рок. В этой информационно-музыкальной свободе хотелось плавать вечно. На скамейках в парке сидели или ходили с толстенными пакетами под мышками, с тубусами для плакатов патлатые мужики в «джинсе», с усами, как у ансамбля «Верасы», в темных очках. Мореманы, фарцовщики, хиппи, а позже панки и металлисты. И конечно, «тихари». «Тихари» подмечали, кто и чем торгует. Кто, что говорит. Есть ли запрещенные группы. А потом сообщали, «куда следует».

Меры против зарубежной и самодеятельной советской рок-музыки усилились после июньского пленума ЦК 1983 года, на котором обсуждали вопросы контрпропаганды. Свирепствовали власти не по-детски. По всей стране проходила операция «Грампластинка» для пресечения распространения «секса, фашизма, мракобесия». Хватали меломанов, били диски, лишали виз, выгоняли из комсомола. Особо почему-то в этом усердствовала Николаевская область. Обком комсомола направил секретарям местных организаций известный «Примерный перечень зарубежных музыкальных групп и исполнителей, в репертуаре которых содержатся идейно вредные произведения» для контроля над деятельностью дискотек.

В Одессе в середине 1980-х свирепствовало управление культуры горисполкома. Дискотеки должны были быть идеологически выдержанными. Джинсы нельзя было на танцы надевать. Не дай Бог, у тебя на заднице красовался флаг США. Или, еще хуже, на майке. Могли на улице подойти дружинники, поинтересоваться, зачем носишь символику врагов. Но все равно носили.

Сделать себе вздыбленную стрижку «Каскад» с выбритыми висками можно было на Таирова у мастера Коли. Он брал дорого. И стриг модников последними, когда уже не было клиентов и запирались двери парикмахерской.

- На «сходке» вас не ловили? – спрашиваю Тимура, имея в виду милицию.

- Неоднократно. Были внезапные облавы. И страдали не те, кто приходил покупать, а продавцы. До того доходило, что люди теряли огромные коллекции, а потом это всплывало у сотрудников милиции. Я учился в школе с парнем, у которого мать работала в милиции. Так у него были и BoneyM, и Дэмис Руссос, и Beatles, и записи Высоцкого, которые выходили на Западе. Все они были «трофейные», т.е отобранные в ходе операций на «сходке».

В 1990-е я был свидетелем сцены, когда был налет не милиции, а бандитов. Тогда «сходка» находилась возле кинотеатра «Спутник» возле Среднефонтанской площади. Как гром средь ясного неба, пришли ребята крупного телосложения, они пытались разогнать «сходку» под предлогом того, что люди должны платить какие-то деньги. То есть, пытались обложить налогом. Приходил на «сходку» и «Карабас», но вел себя очень культурно.

КОМСОМОЛЬЦЫ И КАННИБАЛЫ

Помнится в 1986 году ваш покорный слуга организовывал подпольный видеосеанс. Чтобы самому пройти бесплатно, мне надо было собрать не менее десяти школьников, готовых выложить за пять фильмов четвертной, затем отвести жаждущих приобщится к мировой культуре на Варненскую. Там, возле пункта приема стеклотары, нас должен был встретить Сережа — огромный, смурной и небритый детина. Владелец видеомагнитофона. Сказали, он на нас посмотрит и поведет дальше. Ребят брать самых надежных.

У хулиганов и прогульщиков денег и в помине не было. Чистеньких, отутюженных отличников-комсомольцев звать на просмотр было стремно. Но что делать? Я подходил к зубрилам и заговорщицки говорил: «Эй! Парень. Псс! Не хочешь посмотреть порнуху?» Это было ключевое слово. Уши отличников сразу вспыхивали. Они замирали. А я быстро шептал: «Сперва смотрим рок-концерт. Потом фильм про кунг-фу. Брюс Ли. Или Джеки Чан. Потом «Рэмбо» (за показ этого жутко антисоветского фильма можно было заработать срок), потом фильм ужасов. Не знаю, какой. Последней смотрим «порнуху». Согласен? Завтра 25 рублей принеси». Надо сказать, что пришли почти все отличники и комсомольцы. И даже две девочки в белых фартуках. Проказенили школу. Смурной Серега нахмурился, глядя на прилежных восьмиклассников, еще больше:

– Вы точно не на торжественную линейку собрались?  

Потом посчитал деньги, хохотнул и сказал:

- Заходите в дом. Сейчас урок мужества будет.

Это был старый двухэтажный барак под слом. В нем уже никто не жил.

- Ящики с собой берите, — командовал Серега, указывая на пункт приема стеклотары, где он работал. – Стульев там нет.

Первые три часа я сидел с открытым ртом, забывая, что в седалище врезаются края железного ящика. Рэмбо крошил в капусту советских солдат. Брюс Ли ломал позвоночник плохишам.

Когда начался фильм «Ад каннибалов» (он же «Вниз по Амазонке») я испытал что-то похожее на столбняк. Чего мы боялись в кино? В детстве пугал «Морозко», в котором Иванушка с медвежьей головой бегал за Настенькой. Фильм «Вий» был страшным. «Злой дух Ямбуя» тоже. Но это! Низкорослые туземцы-каннибалы по очереди ели бедных туристов, и когда у очередного бедолаги слопали его детородный орган, я украдкой посмотрел на отличников. Они были зеленоватого цвета. Потом была «порнуха»… С сеанса выходили молча. Потрясенные. И молча разошлись. У девушек был одуревший вид. Серега сказал мне:

- Никто не застучит…Когда отойдут, еще захотят. Не «Международную панораму» же смотреть!

В это же время в другом конце города Тимур Ополинский впервые увидел «The Beatles» «живьем».

- Как только у меня появились деньги, я огромнейшие суммы стал тратить на «Beatles», — рассказывает он. - Много уходило денег на видео. Были ребята, которые на этом зарабатывали и брали по 10 рублей за час записи. А часов с «The Beatles» очень много. На одной кассете умещалось три часа. На видео я увидел «Beatles» в 1985 году. У ярого любителя группы появился один из первых в Одессе видеомагнитофонов. Этот человек пригласил отца, а следом и я увязался. Я посмотрел концерт Джона Леннона и Йоко Оно в Нью-Йорке. И я так жадно всматривался, просто пожирал экран глазами! Я после этого просмотра недели две ходил под впечатлением. Это сравнимо с тем, как глубоко верующий впервые попал в Иерусалим.

ЗНАМЕНИТОСТИ И МУЗЕЙ

- Саакашвили я видел на концерте Маккартни в Киеве, — говорит Ополинский. — Он был в VIP-ложе вместе с Пинчуком и Кучмой. Я увидел у Саакашвили горящие глаза, «битломанские», и понял, что он фанат. Когда всех директоров музеев Одессы пригласили на конференцию, посвященную инвестиционной привлекательности, мне удалось немножко с ним переговорить и пригласить в музей. Он очень хотел прийти, но, видимо, ему было не до этого. Что касается муниципальных властей, то я встретился в горисполкоме с вице-мэром Одессы и получил обещание, что помогут с помещением. А это для меня проблема №1. Принимать гостей больше двух человек невозможно. Теснота.

Приходил в музей Василий Цушко, экс-министр внутренних дел Украины, Андрей Макаревич, был Максим Леонидов (группа «Секрет»), Леонид Парфенов с телохранителями приходил. Он самый заносчивый из всех. Самая звездная болезнь у него.  

- А часто посетители загораются что-то купить из коллекции?

- Постоянно! Особенно москвичи. Они даже предлагали мне 2000 долларов за то, чтобы делать тусовку в музее. Погулять день. Я отказался. Напьются и разобьют что-то. Еще чего!

ПРИКОСНУТСЯ К «THE BEATLES».

Вживую увидеть кого-то из «Жуков» советские меломаны и не надеялись. По Союзу ходили слухи, что группа приезжала в СССР и выступала то ли прямо на взлетном поле аэропорта «Внуково», то ли в Кремлевском дворце съездов перед членами Политбюро, то ли на даче Хрущева/Брежнева. Был еще слух, что самолет с «The Beatles» дозаправляли в Одессе и, разминая ноги, битлы ходили по взлетному полю, обозревая окрестности. Почву для этих слухов дала песня «Back in USSR».

«Назад в СССР»? Значит, они уже были?» — это была жгучая тоска, реакция на несбыточные мечтания. Разумеется, для Советского Союза с его незыблемыми моральными устоями музыка битлов была не просто бунтарской, она считалась практически развратной. Коллектив не запрещали, но и не разрешали, о них отзывались исключительно в пренебрежительно-издевательском тоне. Его не показывали по телевидению. В чем же дело? Что было такого опасного в ливерпульских «жучках»?

Ответ прост. Ведь это музыка свободы! Сам Леннон неоднократно заявлял, что готов всю жизнь бороться за свободу слова и всего человечества.

Что было губительно для Советского правительства с его тоталитарным режимом? Свобода. Они боялись свободы, как боится ее сейчас путинский режим. Свобода!

Как бы то ни было, поклонники «Битлз» из бывшего СССР все же увидели вживую сэра Пола Маккартни. Это было в 2008 году в Киеве.

- Я работал, был человеком подневольным. Мне сказали: «Какой концерт? Работать надо!» — я ответил: «Маккартини для меня важнее работы!» — и уволился. А потом я разговаривал с Маккартни по телефону. Получилось дозвониться в телепрограмму с его участием. И с Йоко Оно говорил. С первого раза дозвонился. Она говорит: «Быстрее, чего ты хочешь?» — «Я из Советского Союза, собрал коллекцию «The Beatles», мне очень нравится ваше творчество (здесь я конечно лицемерил, Йоко не любит большинство поклонников «Beatles»), вышлите мне чего-нибудь», — «Хорошо! Вышлю». И приходит мне потом уведомление: «Приходите на главпочтамт. На ваше имя из Нью-Йорка от Йоко Оно посылка». Прислала мне редкую марку, выпущенную в Германии. С Джоном Ленноном.

БЕЗ ГЁРЛЫ

Тимур, удобно устроившись в кресле, под плакатом, с которого на него как-то с жалостью смотрит пожилой Маккартини с младенческим лицом, задумчиво вертит в руке муляж недокуренной сигареты Леннона. Из колонок льются слова песни «Girl»:

«Was she told when she was young that pain would lead to pleasure?» — «Может, в детстве ей говорили, что боль приведет к удовольствию?»

Тимур грустнеет и вздыхает. У музея нет хозяйки.

- Были случаи, когда я приводил в музей девушек. Они говорили: «Так! Ну что же. Мне у тебя нравится. У тебя уютно. Только надо всю коллекцию снять, запаковать И увезти куда-то». К сожалению, я на такой шаг пойти не смогу. Между личной жизнью и «Beatles» я всегда выбирал последних. Если бы встретилась девушка, которая полностью разделяла мои интересы, я бы с удовольствием устроил свою личную жизнь. У музея появилась бы хозяйка.

Я прощаюсь с хозяином музея. Вот мы и вспомнили старые времена. Есть ли у меня ностальгия? Конечно. По молодости. Чувства тогда были ярче, когда бежишь от «ментов» на «сходке», и сердце хочет выскочить, и радость от того, что ушел, и злость на всех, кто запрещал музыку, книги, на тех, кто хотел, чтобы ты был таким как все.  

«Когда бросаешь взгляд в прошлое, некоторые эпизоды ушедших лет кажутся великолепными. Мы воспринимаем это как утерянный рай, хотя в действительности его никогда не существовало». Мануэль Бланко.

Автор – Дмитрий Жогов, фото автора и Сергея Смоленцева