В тылу врага: как флейтист мирового уровня возле Изюма «гастролировал»

Из группы — двое «200», я — «300». Зафиксировал локацию тел «двухсотых» побратимов, вызвал вертушку. Но пришел ответ, что вертуха не придет, так как уже нет возможности.

После обстрела я сначала даже не знал, что мои ноги перебиты осколками. Думал — просто ранение. Слава богу, у нас было с собой все — медикаменты, тангенты и так далее. Заблокировал кровотечение, перевязал обе ноги, вколол обезболивающие.

Около пяти километров прошел на ногах, но потом понял: что-то не то. Боль дикая, ноги трещат, не идут. Ночью с фонариком осмотрел себя внимательно и понял, что обе ноги перебиты осколками, одна — открытый перелом. Вправил перелом, как смог, перевязал тщательно. Пополз дальше — выбираться все равно надо. Бросил все — броник, снарягу, всю амунишку, оставил только АКСУ с рожком патронов и плюс гранату — чтобы подорваться, если попытаются взять в плен. Плюс воды флягу и пару сникерсов.

Что было дальше — помню плохо. Полз по посадкам, потому что в поле тепловизоры и беспилотники могут уловить тепло тела. Трое суток полз, сожрал сникерсы, вода закончилась еще в первый день — началась температура и бред.

Плюс все время звонила жена. Она была категорически против того, чтобы я ехал в Украину воевать, поэтому перед зачислением в ВСУ ССО я ей сказал, что уехал на гастроли длительные. Вообще-то я флейтист мирового класса, играл в лучших оркестрах, гастролировал по всему миру.

Подготовку ССО я прошел еще в 2014 году + 2 года воевал, я старший сержант ССО. Так получилось, что у меня два паспорта, США и Украины, и в 2018 году уехал и работал в США и Европе музыкантом. Поэтому жена звонила мне часто, чуть ли не каждый день по два-три раза из Милана, она там сейчас.

Ползу-ползу, шишки грызу, как, б…дь, Маресьев (летчик-истребитель времен Второй мировой войны, — ред.). Ну, шишки — это, конечно, неправда: грызу почки с деревьев, жажда сильная. Грызу корешки какие-то, понимаю: если ослабею и потеряю совсем сознание — п…дец.

Даже пытался червяков искать в земле, чтобы сожрать, но в марте их еще нет… Продолжаю ползти. Х…й вам, а не спецназера из ССО, я еще буду концерты в москве давать. На крыше Хаймарса, б…дь.

Бред, слякоть, дождь ледяной, холодрыга адова. И тут наползаю на какой-то бывший типа блиндаж орковский. Там все — и сухпаи, и б/к, и даже оружие, плюс пару трупаков орков — все свежее, после накрытия нашей артой.

Раскрыл сухпай орковский, сожрал — сблевал. Но сунул упаковку в карман, там еще половина оставалась. Потом уже понял, почему блевал: сухпай орковский «минобороны рф» был, с…ка, просрочен на лет пять… Еще наркота осталась у них медицинская, вколол себе сразу три дозы, так как уже прямо орал от боли. Спасли меня трупы орковские, реально.

Дальше ползу, из луж пью, перевязываю себя и меняю тангенты — нельзя, чтобы гангрена пошла, если все время тангента будет стоять. Боль адова, дикая, ору. Тут жена звонит. Я ору от боли. Она такая, че орешь? Я говорю, наш сакосфонист неправильную ноту на репетиции уже пятый раз берет, с…ка. Ну жена тут понимает, что я весь в творческом процессе. Не мешает, знает, что творческим личностям мешать не нужно…

Потом сделал себе две лангеты по бокам к каждой ноге из досок каких-то — нашел, пока полз. Замотал тесно бинтом, который еще остался. Стало типа полегче, пошел немножко. А еще я нашел алюминиевый костыль, орковский. Но он, падла, согнулся через два километра. Бракоделы, б…дь. Дальше типа иду на своем импровизированном гипсе — лангетах-досках. Иногда падаю, ползу. Но жена все время звонит. Как ты, спрашивает. Я говорю, отлично, едем в отель, после репетиции забухали немножко (язык у меня уже плохо работал).

Потом снова ползу, иногда иду. Падаю в посадке возле трассы (держался вдоль нее, чтобы выйти к своим). Тут очнулся, вижу две пары ног, в берцах и пикселях орковских. И гул танковой колонны. Эти двое отошли и ссут у обочины.

И тут у меня звонок в мобиле — жена звонит. Один из этих орков ссущих говорит другому, мол, Вась, у тебя звонит? Тот — неее, не у меня. А че, гимн Украины, Вась? Ты слышишь? (Поставил себе когда-то сигнал гимн Украины…)

Васят в ответ — не-е, тебе показалось. Ага, «показалось». Это я из последних сил давил на все кнопки, чтобы сбросить вызов жены…

Полз трое суток. Потом нашел БТР брошенный, тоже русский. Рядом танк расх…ренный нашей артой, понял, почему БТР бросили — обоср…лись.

Заполз в него (лангеты из досок уже снял, ноги начали уже отниматься, понял, что больше идти или ползти не могу — кровопотеря, плюс ноги перебиты — нужно что-то делать…

Думал, заведу БТР и сообщу нашим координаты, мол, отжал БТР у орков, на нем выезжаю. Чтобы не за…уячили наши же. Но БТР с…ка, не заводится. Полчаса пытался завести, какие-то кнопки жал, че-то крутил. Но я же не танкист.

В общем, потерял сознание в БТР. Сколько пролежал, не помню, но долго. Очнулся от жажды. Посмотрел на мобилу — меня еще пару раз жена вызывала. А телефон у меня четверо-пятеро суток батарея держит, специально такой покупал, есть такие у многих. Но «линия жизни», зарядка, уже на пяти процентах…

Думаю, все. П…да мне. Пять процентов зарядки, из БТРа я уже не выползу — нет сил…

Думаю, посмотрю-ка я в последний раз свой любимый отрывок из фильма Чарли Чаплина «Золотая лихорадка», там где он с курочкой в бреду бегал по сарайчику на Клондайке. Тем более, что там, где БТР нашел, уже 4G уверенно принимало.

Начал смотреть, и тут реклама в ютубе: мол, типок какой-то купил себе БТР где-то в Западной Украине и всем рассказывает и показывает, как на нем ездить.

Так я и выжил — завел БТР, хоть и не с первой попытки. Благодаря ролику вуйка откуда-то из Закарпатья. Ехал к нашим в бреду, казалось, что я на сцене стою и сольную партию на флейте исполняю, где-то в Милане или Брюсселе. Оказалось потом, что я успел выйти на наши ССО и сказать координаты, где я нахожусь, и что еду обратно на отжатом БТРе.

Вот теперь ищу того вуйка-танкиста из Закарпатья — хочу ему подогнать ящик вина из Марселя. Ну или кальвадоса. Они толк в крепких напитках знают.

А ноги мне удалось сохранить, хотя сначала хотели их ампутировать. Убедил их, что на инвалидной коляске сольные партии на флейте на сцене не очень выглядят. Вот и сохранили ноги. А жена до сих пор уверена, что наш саксофонист — …ондон. И ударник тоже — все разговоры портили своими «гулкими ударами в барабан» и «визгами» (прилетами). Но саксофонисту и ударнику я об этом не скажу. Тем более, ударник из нашего оркестра тоже украинец. И тоже, как и я после 24 февраля подался в ВСУ «на гастроли». Свой. Значит фальшивить не может!»

Автор — Георгий Ак-Мурза