Лаборатории для разделки Ктулху, скоростной штопор и британский стармех: «Думская» побывала на украинском ледоколе «Ноосфера»

Первый украинский океанский ледокол «Ноосфера» (бывший британский James Clark Ross) в ближайшие месяцы должен отправиться в свой первый рейс под эгидой Национального антарктического научного центра. После визита на борт президента Владимира Зеленского ледокол продолжает стоять у причала Одесского морвокзала. На борт пускают небольшие группы журналистов и других интересующихся граждан – оценить мощь флагмана украинского научного флота.

Корреспондент «Думской» одним из первых побывал на «Ноосфере» и осмотрел его практически целиком — от капитанского мостика до машинного отделения.

МОКРАЯ И СУХАЯ ЛАБОРАТОРИИ, КАЮТЫ-ТРАНСФОРМЕРЫ И СКОРОСТНОЙ ШТОПОР

На борту нас встретил директор Национального антарктического научного центра Евгений Дикий. Учитывая, что на ледоколе сейчас практически нет экипажа (о чем расскажем позже), он – единственный экскурсовод по судну.

Задолго до прибытия корабля в Одессу Дикий восторгался ледоколом и планировал его арктические походы. Теперь же ученый выглядит абсолютно счастливым человеком с горящими от энтузиазма глазами.

Надо сказать, что британцы продали Украине только сам ледокол, без научного оборудования. Купить и смонтировать необходимую аппаратуру предстоит в ближайшие месяцы.

Пока же, чтобы объяснять несведущим гостям о том, чем занимаются ученые на таком судне, на задней палубе обустроили небольшую выставку инструментов, принесенных с других научных бортов.

Самый первый экспонат — простейшее орудие океанографов, диск Секки, который выбрасывают на размеченной по метрам веревке за борт. С его помощью ученые уже 200 лет измеряют уровень прозрачности воды.

Рядом стоят сетки для вылова океанской фауны, ковш для забора образцов грунта со дна и батометры – металлические колбы для забора образцов воды с конкретной глубины. Это тоже весьма не передовые, но надежные и не теряющие своей актуальности инструменты. Для комплексных исследований воды есть электронные батометры, которые погружаются кассетами – от шести до 24 штук.

«Если вы обратили внимание – это не трос, а кабель. Видите, тут в металлическом цилиндре находятся датчики. Мы опускаем устройство за борт, а я стою с ноутбуком и, пока он погружается, вижу на экране кривую показателей, которые измеряются электрохимическим методом. Это температура, соленость, Рh и содержание кислорода. Например я вижу, что на семи метрах вода резко сменилась с холодной на теплую. Я ставлю такие отметки по глубине и затем, когда мы поднимаем устройство, батометры на обозначенных глубинах автоматически захлопываются, делая забор нужной для исследований воды», — объясняет Дикий.

По его словам, «Ноосфера» позволит украинским ученым без ограничений исследовать практически любые глубины мирового океана. На борту имеется кабель для погружения электронных датчиков на глубину до восьми километров.

«До дна Марианской впадины мы не достанем, но все остальное, что нам может быть интересно – изучим без проблем», — говорит глава НАНЦ.

По его словам, для некоторых исследований вообще не нужно специального оборудования. Например, для забора поверхностной воды ученые используют «ведрометр» — бросают за борт самое обычное ведро на веревке.

Осмотрев палубу, заходим вслед за Диким в недра судна. Первое помещение – «мокрая» лаборатория, предназначенная для изучения только что выловленных морских обитателей. В ней установлены краны для подачи как пресной, так и соленой забортной воды.

За ней идет еще одна лаборатория, расположенная за массивными железными дверьми. Тут в герметичных условиях щелчком на тумблере может меняться температура от –20 до +20 градусов.

«Если мы вдруг в Антарктиде выловим Ктулху, то тут же поместим его в комфортные холодные условия. Это важно для исследования, чтобы живой организм находился в условиях, приближенных к среде обитания, а не погиб от температурного шока. Но ученому, который будет общаться с Ктулху, конечно, не повезет. Тут люди работают в двух-трех свитерах, в шапке и завернувшись в шарф», — рассказывает Дикий.

Рядом еще одна герметичная камера – морозильник с постоянной температурой минус 20: «Тут Ктулху обретет на полках свой вечный покой, когда его ученые распилят на запчасти и повезут изучать в Украину», — шутит глава НАНЦ.

На борту есть и более мощные морозильники – с температурой минус 80. Их используют для специфических задач — вдруг в Антарктиду понадобится доставить партию вакцин Pfizer.

На втором этаже расположена «сухая» лаборатория – более традиционное место для работы ученых. На всех столах прорезаны направляющие рейки, позволяющие прикручивать компьютеры, микроскопы и другие недешевые научные инструменты, чтобы их не швыряло по помещению во время качки. Пока что рейки пустуют, но скоро на них должны установить новое «железо».

Рабочие палубы ледокола — самый настоящий лабиринт: узкие переходы, тупики, лестницы, подсобки. В этом огромном научном муравейнике кое-где жужжат оставленные британцами сервера и роутеры, висят коммуникационные кабели. Пробираемся дальше – смотреть на условия быта экипажа.

Команда ледокола состоит из 27 моряков, кроме того, на борту может работать до 50 ученых. Бытовые условия для ученых и экипажа не просто хорошие, а очень хорошие.

Евгений Дикий продемонстрировал самую обычную четырехместную каюту площадью около 12 квадратных метров, в которой откидные кровати встроены в стену. Четырехместная каюта за минуту легко превращается в одноместную – кровати второго яруса поворачиваются к стене, становясь практически незаметными. В каждой каюте есть отдельный санузел с вакуумным унитазом и душевой кабинкой.

Рядом с камбузом — большая кают-компания на 30 мест. Экскурсия проходила в обеденное время, но на борту пока нет кока, поэтому немногочисленные обитатели «Ноосферы» готовят для себя сами или для них кашеварят гости. В этот раз подавали греческий салат, шурпу и жареную семгу.

Для быстрого открытия винных бутылок в кают-компании закреплен большой штопор специальной конструкции.

Два опреснителя на борту выдают для нужд экипажа 20 тонн чистейшей пресной воды в сутки. После опреснения дистиллированная вода проходит сквозь специальные минерализационные фильтры, которые обогащают ее нужными людям микроэлементами и минералами.

Британский экипаж своими силами установил на судне небольшую сауну, в которой могут одновременно релаксировать до шести человек. По словам моряков, на ледоколе было даже несколько больших тренажеров для занятий спортом, но перед передачей судна все это сняли. Осталась только беговая дорожка, велоэргометр и небольшие приспособления для поддержания спортивной формы, которые смастерили во время экспедиций.

БРИТАНСКИЙ СТАРМЕХ, НАЗИДАТЕЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ КОВБОЯ И ОПЫТ ЛЕДОВЫХ ПОХОДОВ

Поднявшись на капитанский мостик и оценив его эргономичность и оснащенность всевозможными компьютерными системами – от новых дисплеев с джойстиками управления до стоящего в стороне старенького ПК с «ламповым» экраном, мы спускаемся вниз – в «сердце» ледокола, его машинное отделение.

Тут Евгений Дикий передал нас в руки единственного оставшегося на борту члена старого экипажа ледокола, британского старшего механика родом из Латвии Андиса Кубулиньша.

Почти двухметровый, крепкий, широкоплечий латвиец прекрасно говорит по-русски и охотно рассказывает о технических характеристиках судна, бытовых условиях и нюансах своей работы. Широкая улыбка не сходит с его лица, он многословен — душа коллектива.

«Я в ответе за работу всех механизмов судна. Сейчас ему исполнилось 30 лет, для своего возраста оно находится в шикарнейшем состоянии, – говорит Андрис. – По просьбе директора НАНЦ я согласился остаться на судне в этот переходный период, чтобы помочь пароходу плавно перейти в руки украинских моряков».

Надо сказать, что НАНЦ заключил контракт с британским моряком с сохранением его прежнего оклада. Сумму, само собой, никто не разглашает – контракт есть контракт.

В подсобных помещениях и в машинном отделении почти идеальная чистота, но Андрис чувствует себя неловко, он утверждает, что все должно быть еще чище. По его словам, проблема в том, что судно уже месяц стоит в Одессе без команды, поэтому многие механизмы находятся без должного внимания.

Стармех надеется, что команда, набранная из украинцев, будет тоже хорошо относиться к своим обязанностям, как и щепетильные британцы. Здесь важен не только профессионализм и знание тонкостей работы, но еще и поддержание чистоты на своем рабочем месте.

Показывая пункт управления движением ледокола, Андрис уверен, что сердце «Ноосферы» находится не на капитанском мостике, а именно здесь, в его владениях.

«На мостике капитан и штурман стоят с чашками кофе и дают команды, а основную работу по управлению делают механики – они следят, чтобы все работало. Рулить с мостика может каждый, — шутит стармех, – но запустить все механизмы могут единицы».

На пульте управления дизель-генераторами висит небольшой портрет ковбоя. По словам Андриса, в британском сленге слово «ковбой» является синонимом недобросовестного отношения к своим обязанностям.

«Это напоминание для механиков, что надо делать свою работу так, чтобы никто не смог обвинить тебя в том, что руки растут не из того места», — объясняет он. 

Моряки по старинке называют «Ноосферу» пароходом, но на самом деле это электроход: здесь четыре дизель-генератора — два по 3200 кВт и еще два по 1000 кВт, которые вырабатывают электроэнергию для всего электрооборудования, а также для электродвигателя главного движения. Его мощность — 6,6 МВт. Огромный электромотор диаметром три метра и длиной пять вращает толстенный стальной вал с частотой 120 оборотов в минуту. На нем «сидит» гребной винт постоянного шага.

Крейсерская экономичная скорость ледокола обычно составляет 11-12 узлов, однако во время перехода в Одессу в Средиземном море дул сильный западный (попутный) ветер, благодаря чему несколько дней ледокол шел на скорости 16 узлов.

В нормальных условиях «Ноосфера» потребляет 17 тонн дизельного топлива в сутки. Лед толщиной до метра практически не влияет на его поведение, но британцы говорят, что в Антарктиде приходилось преодолевать ледяные поля толщиной три-четыре метра. В этом случае потребление дизельного топлива возрастает в два раза – до 35 тонн в сутки.

Андрис Кубулиньш говорит, что в каютах и на мостике движение ледокола сквозь ледяные торосы почти не ощущается.

«При движении через лед слышно лишь небольшое шуршание, и только на нижних палубах: на мостике всегда тихо. Лед в Антарктиде бывает разный. Через молодые поля идти очень просто, почти никакого напряжения, но если наткнуться на старый лед – обычно он синего цвета — конечно, будет немного покачивать, но мы заранее знаем, где находятся такие участки и стараемся их обходить», — поясняет старший механик.

Еще при заходе ледокола в одесский порт встречающие были удивлены тишиной, с которой достаточно большое судно водоизмещением почти 6 тысяч тонн подошло к причалу. В носу и корме расположены редукторы подруливающих устройств, благодаря которым ледокол может буквально крутиться на месте на 360 градусов, поэтому для швартовки ему не нужны буксиры.

Вся эта сложная система управления подчиняется небольшому джойстику в капитанской рубке. Интересно, что одесские швартовщики хотели поставить судно левым бортом к причалу, однако капитан поставил его правым. Разгадка такого решения в том, что трап для подъема на ледокол удобнее устанавливать с правого борта.

ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ И ЗАЧЕМ ВООБЩЕ УКРАИНЕ ЛЕДОКОЛ?

Как уже говорилось, в планах главы НАНЦ в конце декабря или середине января отправить «Ноосферу» в первый поход. Его подробности он пока не анонсирует, но говорит, что еще до покупки корабля ученые составляли программу исследований и прокладывали маршрут плавания.

Чтобы это стало возможным, нужно не только успеть провести тендеры на закупку всевозможного оборудования, но и нанять новый экипаж. В планах Евгения Дикого — привлечь еще нескольких британских моряков, чтобы они вместе с Андрисом Кубулиньшем передавали опыт украинским коллегам.

«В экипаже будут три-четыре человека, которые раньше ходили в Антарктиду и имеют большой опыт эксплуатации этой новой для нас техники. Только так мы сможем получить опыт управления судном в суровых условиях», — отметил ученый.

Отдельная тема, на которую Евгений Дикий перешел, рассказывая о перспективах корабля, направлена в адрес немалого количества скептиков, которые в последние дни возмущаются в соцсетях – зачем, мол, вообще Украине нужен ледокол? Где мы, а где Антарктида? Может, лучше деньги на дороги, больницы, школы, армию (или любую другую бюджетную сферу, которая вас больше беспокоит) потратить?

«Это нужно воспринимать не как траты, а как инвестиции. Это касается всей науки. У нас почему-то распространено дремучее представление, что наука — это игрушка для богатых стран. Когда ты стал богатым, то ты можешь уже заниматься наукой. Ситуация противоположная. Только те страны, которые инвестировали в науку, стали и остаются богатыми», — утверждает Дикий.

По его словам, с приобретением «Ноосферы» Украина вернулась в клуб развитых государств, которые объединяет три направления научных изысканий – космические запуски, изучение мирового океана и антарктические экспедиции.

«Из космического клуба, мы, к сожалению, практически выпали. Когда-то, лет 20 назад, мы входили в ТОП-5 по количеству запусков ракет с нашими двигателями, сейчас их очень мало. Но мы держались за арктические исследования. У нас есть станция «Владимир Вернадский». Теперь мы возвращаемся в клуб стран, которые изучают океан. Условно мы делаем шаг из третьего мира в мир технологий Илона Маска», — говорит Владимир Дикий.

Он добавил, что, кроме того, что Украина теперь сможет круглый год доставлять ученых на «Вернадского» и обеспечивать логистику станции, исследования океана сулят огромные дивиденды.

Дикий рассказал, что недавно норвежская компания построила новый крилевой траулер и после начала добычи привлекла более миллиарда долларов инвестиций, а единственное украинское судно такого класса «Море Содружества» каждый год зарабатывает больше, чем все рыбацкие суда в Черном и Азовском морях.

Авторы — Сергей Смоленцев и Николай Яковенко, фото Сергея Смоленцева