Черные археологи в белом: мнение по поводу ситуации вокруг Аккерманской крепости

«Думская» продолжает дискуссию по поводу ситуации вокруг Аккерманской крепости, на территории которой вдруг началось строительство.

Прошлый раз мы публиковали ответ руководителя отдела археологии Северо-Западного Причерноморья института археологии НАН Украины Татьяны Самойловой на блог кандидата исторических наук Андрея Красножона. Теперь размещаем без купюр и правок реплику господина Красножона на ответ Самойловой. Еще раз подчеркнем: редакция готова обнародовать любую позицию по данному вопросу.

Как уже сообщалось в прессе, в сентябре 2012 г. два участка в Белгород-Днестровской крепости КП «Фортеця» (в ведении которого памятник находится), стали заливать бетоном. На территории археологического и историко-архитектурного памятника при содействии областных органов охраны памятников планируется возвести общественный туалет и административное здание. Предварительные археологические исследования на месте строительства осуществлены не были.

На три, поставленных мною в прессе вопроса остались без ответа:

1. Почему заложенный экспедицией отдела археологии Северо-Западного Причерноморья разведочный шурф и строительная площадка туалета не совпадают между собой по площади и локации?

2. Почему сперва было утверждена проектная документация под здание туалета у Килийских ворот, с обозначением места под строительство туалета, а Открытый лист на проведение предварительной, требуемой законом археологической экспертизы, без которой такое согласование невозможно, было получено завотделом археологии Северо-Западного Причерноморья, Т.Л.Самойловой лишь спустя год?

3. Почему органы охраны памятников приняли решение возвести общественный туалет впритык с башней 1476 года постройки, с ущербом для историко-архитектурного ландшафта, в нарушение международных норм об охране памятников и культурного наследия?

Т. Л. Самойлова отказалась дать ответы и опубликовать требуемые фотографии якобы проведенных ею охранных полевых работ (хотя в других случаях это делала легко). Данное поведение лишь усиливает подозрения в отношении чиновника от науки в том, что ею не была проведена полноценная археологическая экспертиза на местах строительства двух зданий.

Немалое раздражение Т.Самойловой вызвала и выпущенная мною в свет научная монография по итогам исследований Белгородской крепости. Не написав ни одной книжки об этом средневековом памятнике, Самойлова яростно раскритиковала монографию. Зато вице-президент Академии наук Республики Молдова, М. Е. Шлапак, которая издала в 2001 г. свою книгу по истории крепости, выход в свет новой работы оценила, как весомый вклад в понимание этого сложного и интересного памятника. Рецензентом монографии выступил и другой известный ученый, автор нескольких книг по истории средневекового Белгорода, доктор исторических наук, Н. Д. Руссев.

Примечательно, что в критической статье Т. Самойловой при оценке новой книги и ее содержания, нигде не фигурирует фамилия В. П. Кирилко, как ответственного редактора издания. Не знать того, что он профессиональный архитектор-реставратор и историк архитектуры, а помимо всего прочего еще и кандидат исторических наук по специальности археология, она не может.

Но недовольство Самойловой было вполне предсказуемо и даже понятно. Отдел археологии Северо-Западного Причерноморья долго добивался монополии на любые исследования памятника. Контроль за соблюдением таких монополий в отечественной археологической науке осуществляется путем выдачи/невыдачи открытых листов на раскопки. Но мои исследования в крепости, слава Богу, не носили археологический характер, посему таких разрешений по закону, ни у кого просить не следовало.

Начиная с 1996 г. упомянутый отдел ежегодные проводит в Белгороде археологические раскопки. Но, несмотря на это, и на весь заявленный интеллектуальный потенциал, а также мощную академическую инфраструктуру, за все эти годы Самойловой не было опубликовано ни одной итоговой, обобщающей работы, где в должном виде, с чертежами и фотографиями, были бы введены в научный оборот основные открытия минувших лет.

Наглядным примером тому служит сборник научных трудов «Тира-Белгород-Аккерман», выпущенный отделом в июне 2010 г. В аннотации подчеркивается, что он является «своеобразным итогом десятилетней работы Белгород-Тирской экспедиции».

И каков же этот итог? Из 188-ти страниц, непосредственно средневековому Белгороду посвящено всего 10 страниц сборника. Это две статьи одного и того же автора, плюс одна заметка. Все три материала посвящены узким темам: анализу двух коллекций керамических находок и арабской надписи на обломке одной колонны.

И это все, что удалось найти и обработать целой академической экспедиции за долгие 10 лет раскопок на уникальном многослойном памятнике средневекового периода, коим является Белгород? Данный факт мог бы свидетельствовать об отсутствии подлинного научного интереса у руководителя Белгород-Тирской экспедиции, Т.Л.Самойловой, к средневековому памятнику.

Подозрения в отсутствии подобного интереса возникли у меня еще осенью 2008 г. Тогда Управлением охраны объектов культурного наследия Одесской области были осуществлены ремонтно-реставрационные работы знаменитой башни XVIII в. с тетрактисом (№ 29), расположенной на берегу лимана, напротив причала. Их целью являлось устранение последствий обрушения верхней части западной стены, которое произошло под внутренним давлением массы грунтовой засыпки башни.

Строители попросту выбросили лопатами из башни весь культурный слой, который был насыщен археологическими материалами античного и средневекового периодов. И залили расчищенную верхнюю площадку башни бетоном. Никаких предварительных археологических работ Т. Л. Самойловой на памятнике проведено не было. Никаких чертежей внутренней конструкции башни, частично открывшейся после расчистки, археологами никто не опубликовал.

Тем не менее, Самойлова утверждает обратное: «С течением времени башня № 29 стала разрушаться. Так как заполнение из бутового камня распирать башню изнутри, было принято решение о противоаварийных мероприятиях. Перед их началом были проведены археологические изыскания, как на уровне фундамента, так и в верхней части (материалы об этом хранятся в архиве). Был исследован и материал заполнения башни».

Во-первых, заполнение башни № 29 состояло не из бутового камня, а гумусного слоя с глинистыми прослойками. Сегодня об этом можно судить по сотне фотографий, сделанных мной во время строительных работ.

Во-вторых, никаких полноценных «археологических изысканий заполнения башни», проведенных внутри нее проведено не было. Культурный слой не изучен, предметы материальной культуры античного и средневекового периода выброшены в отвал.

Иначе, как объяснить состояние котлована на приведенных фотографиях? Так настоящий археологический раскоп не выглядит. На фото видно, что после снятия заполнения по всей площади башни, строители прокопали дополнительную траншею вдоль основания обвалившейся стенки, с тем, чтобы ее восстановить от уровня сохранившейся кладки. Если б эта траншея была заложена именно археологами, то кривизна бровки и завал бортов, свидетельствовали бы об их полной безграмотности. Археологи следили бы за стратиграфией постоянно ровняя и зачищая бровку, на поверхности находились бы признаки разбивки по квадратам (бечевки, колышки и т.п.), как того требует методика.

Вместо этого – налицо варварски разрушенный участок памятника археологии, с пустыми мешками от цемента, извлеченными из исторической кладки, балками деревянных связей.

Отсчет эпохи средневековья начался с момента разрушения варварами Рима. Так давайте же не создавать новое средневековье на руинах Белгорода.

Автор — кандидат исторических наук Андрей Красножон