День Молчания, или Беззвучный крик: почему во время войны так важно говорить о правах и равенстве

В гулкой аудитории преподаватель рассказывает о том, как поэзия Байрона оказала влияние на целую плеяду поэтов, стучит мелом по доске и вдруг ощущает нечто необычное.

Нет шепотка за спиной. Горячего обсуждения темы. Никто не рассмеется. Гробовая тишина.

Он оборачивается, несколько студентов заклеили рты пластырем. Другие сжали губы.

- А-а-а! Сегодня же День Молчания! — уважительно произносит преподаватель. — Сегодня о Байроне никого спросить не удастся.

День Молчания не имеет конкретной даты проведения. Он внезапный. Как преступление. Как злая насмешка. Как бранное слово. Он напоминает, что зло есть. И никуда не исчезает. Известно, что большая часть колледжей в США и Европе День молчания проводят в апреле. Даже в россии проводился. Сейчас нет, конечно. Можно и в тюрьму угодить.

Но в цивилизованных странах сотни тысяч студентов замолкают в этот день. Не разговаривают даже между собой. И только после пар, тысячи ртов наконец раскрываются, крик из тысячи глоток: «НА МИТИНГ!»

Девушка горячо горланит с импровизированной трибуны в студенческом городке: «В прошлом году в мире было представлено более 800 законопроектов против ЛГБТ, мы должны подняться и принять меры!»

День Молчания задумали для распространения информации о последствиях издевательств и преследований в отношении ЛГБТ сообщества.  

- Опять про НИХ, — возопит кто-то из постоянных читателей «Думской»,- пусть за закрытыми дверями делают что хотят! А я про них слушать не желаю!

Отвечаю словами классика: «Вы, безусловно, имеете право на собственное мнение. Оно есть у каждого, как и дырка в заднице. Но иногда показывать его не обязательно».

У нас День Молчания в новинку. А вот убежденных гомофобов, считающих что «все педики должны сидеть тихо, чтобы их не слышно и не видно было», таких полно.

22 декабря 2023 года открылась выставка «Война в Украине глазами ЛГБТК+» вместе с «Гей-альянс Украина». К открытию пришли гомофобы. Протестовали.

На выставке показывали портреты и озвучивали рассказы людей, которые защищают Украину, тех кто был «на подвале» и чудом выбрался из оккупации. Большинство из них выступили анонимами. Чего они боятся?

Я помогал в подготовке выставки. Искал людей готовых в ней участвовать. Брал у них интервью. И в преддверии Дня Молчания я связался с ними снова.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ЗОЯ.

—  И вот ведь сука, лесбиянки очень даже им нравятся, — возмущается Зоя. И облизывается такое уебище, жирное, потное: «Я бы с ними покувыркался!» Вот честно спустила на него Папку.

Папка, большой лохматый пес, сумрачно ходит во дворе без всякой цепи.

- А как его на цепь посадить? Он же свой! Родной!

Глаза у Папки стылые и не сулят ничего хорошего. В любую секунду может задрожать верхней губой и обнажить здоровые клыки

Я когда постучал в калитку, он, казалось, готов был меня сожрать. Сейчас вроде как успокоился, подошел, положил большую тяжелую голову мне на колени, а сам смотрит внимательно за реакцией.

Я, стараюсь невозмутимо пить кофе. Мы сидим в цветущем садике, в пригороде, день выдался жаркий

- Тут главное, не боятся. Он чувствует, — говорит Зоя. — Вот я на Прайде не боялась, и орала на националистов и вату. Они же вместе объединяются против нас. И не забрызгали из баллона. Почувствовали, что я дурная. Могу в драку кинуться. Они же любят, когда человек зашуганный. Слабый. Вот тогда и цепляются. И чем ты уступчивее тем они больше распаляются.

- С гомофобами не получится «надо просто перестать стрелять», — с улыбкой отвечаю я. - Как и с путиным?

- Нет. С ними только жестко надо. Или раствориться. Ты такой как они.

Зоя со своей второй половиной Никой  живут в Одесской области. Ники сейчас нет. Уехала в Одессу.

«Думская». У вас тишина такая. Ляпота. Будто время остановилось и войны нет. Бахает у вас?

Зоя. Конкретно у нас прилетов не было. Так что ночь 24 февраля как обычная ночь. Ника только два дня как уехала. Я двух собак завела. Больших. Потому как одна в доме быть не люблю. Так собаки даже не загавкали. Тишина была.

Был у нас один прилет по заброшенному аэродрому. Это по прямой около 10 км от меня. В первые дни была паника, люди массово скупали продукты.

Потом где-то полтора месяца в магазинах полки больше половины пустые. Со временем все нормализовалось. В городе у нас спешно создали ТрО, выставили блокпосты на всех въездах, я и Ника ходили заготавливать «коктейли». Ника в городе ходила, сети плела. Она патриотка Украины.

«Д». Вы знали, что сообществу ЛГБТ грозит большая опасность в случае оккупации?

З. А про нас никто не знает. Мы для всех сестры. Это больше геев касается. Их, да, щемить могут.

«Д». Почему вы не уехали в Европу?

З. Так это в городе просто. Закрыл квартиру на ключ и пошел на вокзал. А у меня огород. Собаки. Это же не болонки и пекинесы! Это такая помесь бульдога с носорогом!

«Д». Вы сталкивались с проявлениями гомофобии в Украине?

З. На ровном месте. Да вот хотя бы у вас, на «Думской». Там же у вас просто рассадник «настоящих мужиков». Чего не в окопах, хочется спросить! Пишут они, бляди, в комментариях, живите, мол, кто вас трогает!  Вот они бы со своими женами хоть один день пожили, как мы? Вот представь.

Идешь со своей Клавой в парк гулять , за ручки взяться нельзя. На скамейку присесть, поцеловаться или просто слишком близко сесть нельзя, сразу нарисуется какое-то тело.

- Вы что гетерасты?

Если будете фильм смотреть и там герой, какой-нибудь героиню поцелует, то все зрители завоют: «Фуууууу! Тошнит!» А еще вам жениться нельзя. А если кто-то из вас помрет, то примчатся родственники и половину имущества заберут. Вот полдома, половину собачьей будки и одну собаку. А? Как хорошо гомосексуалом быть? Кричат: «Пропаганда гомосексуализма». Какая пропаганда! Как можно такую жизнь пропагандировать? Стань лесбиянкой и все в тебя пальцем будут тыкать? Стань геем и тебя прибьют?

Ладно, в городе. А в селе?  Тут же узнают, и все, капец.

«Д». Вы же были активисткой ЛГБТ движения. И не боялись…

З. Юношеский максимализм. Мы же хотели прав, как у остальных людей. Поняли, что их не дадут. Почти все уехали. Пару ребят знакомых и девушек воюют. Они надеются на будущее.

Ника грозится в ЗСУ пойти. Я отговариваю как могу… Я не верю в перемены. Некоторые верят.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ПАДРЕ.

С Падре я связался по скайпу, когда помогал «Гей-альянсу Украина» собирать истории людей для выставки «Война в Украине глазами ЛГБТК+». Историй было много. Люди охотно говорили о том, как воюют или переживают войну.

Но некоторые рассказы не взяли. Нужны были истории геев и лесбиянок только с Юга Украины. А мне писали все. И не хватало мне смелости сказать людям: «Вы не подходите».

Обещал напечатать их истории. И выполняю обещание.

Падре. Я військовий, гей. Служу в зенітних ракетних військах Повітряних Сил ЗСУ. Наша бригада стоїть на варті неба столиці. Мій позивний «Падре». Я родом із Запоріжжя.

«Думская». Ходять чутки, що у ЗСУ немає воїнів ЛГБТ. Лише кілька людей, які роздають інтерв'ю для ЗМІ. Навіть опитування робили, питали воїнів: «Ви бачили геїв та лесбіянок в армії?» І всі казали: «Ні! Не бачили!»

П. Так, я чув про це, хоча самого ролика не бачив. Я думаю, що до повномасштабного вторгнення багато хто так вважав. За статистикою, ЛГБТІК+ спільнота займає приблизно 2-5% населення держави, бо Збройні сили та інші силові структури є складовою держави, то, відповідно 2-5% усього особового складу ЗСУ, НГУ, ДПСУ та інших структур є представниками ЛГБТІК+ — спільноти. Хочу сказати, що насправді в армії є багато геїв, лесбійок, бісексуалів, трансгендерних та небінарних людей, ті що відкрито заявили про свою сексуальність чи гендерну ідентичність, то лише невелика частка всієї спільноти. Багато хто за тих чи інших причин не можуть бути відкритими. Зараз ЛГБТІК+ військові нарівні з усіма захищають нашу державу, як в тилу, так і на передовій, і серед нас також є загиблі. Тому не варто знецінювати подвиг цих людей тільки через те, що вони мають інші сексуальні чи романтичні вподобання.

«Д».Чому ви віддаєте перевагу анонімності?

П. Я ще не зробив камінг-ауту ні перед батьками, ні перед колегами. Тим більше наше суспільство все ще залишається гомофобним, особливо в моїй військовій частині, і в мене можуть бути проблеми по службі у зв'язку з цим. На жаль, поки не прийнятий законопроєкт номер 5488, який має на законодавчому рівні захистити мої права та права багатьох дискримінованих груп населення, я не можу відчути себе в безпеці від насилля та дискримінації на ґрунті ненависті. Сподіваюся цей законопроєкт невдовзі буде прийнятий.

«Д». Ви могли б поїхати до Європи та не піти воювати?

П. Не міг би, однозначно. Навіть якби виїхав ще до вторгнення, то повернувся б і все одно, став на захист своєї Батьківщини. Тут я народився, тут пройшло моє дитинство, тут мої батьки та друзі. Та й взагалі, хіба можна не любити таку країну?!

«Д». Якою ви хочете бачити Україну у майбутньому?

П. Хочу бачити вільну, сильну, демократичну державу, яка турбується про свій народ, поважає права кожного громадянина незалежно від того, кого він кохає, у що вірить або не вірить, яку політичну позицію має. Усі повинні мати однакові права. Також хотілося б, щоб влада більше думала не про власні кишені, а про те, як зробити Україну ще кращою, ще красивішою, ще талановитішою і вільнішою, адже немає межі досконалості.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. МАША

Сероглазая, добродушная женщина под сорок. Бисексуалка.

«Д». Опишите себя. Раз вы не хотите, чтобы о вашем статусе узнали, то опишите, как вы себя чувствуете. Какой хотели бы быть. А художник для выставки нарисует портрет.

М. Меня нарисовать не получится. Я невидима. Я недосягаема для ракет и злых людей. Я зашла в тень и нет меня. Такой я мечтаю стать.

«Д». Вы живете в Одессе, тут относительно тихо было по сравнению с Херсоном и Николаевым, как часто вы сталкивались с войной за это время?

М. Постоянно. Война заполнила реальность. Проникла в сновидения. Мне однажды приснился сон такой в стиле нуар, что я, лежа в кровати, открываю глаза и над постелью медленно, в рапиде, пролетает ракета и причем я вижу ее близко во всех очертаниях. Сирены выли ужасно громко и очень часто.

У меня был какой-то дикий страх перед бомбоубежищами, где я страшно боялась оказаться под завалами с незнакомыми людьми. У меня в голове бились мысли: первая, что меня не пустят с котами, и вторая, что если пустят и нас завалит не до смерти, то настанет момент, когда моих котов захотят съесть. И я на полном серьезе думала о том, какую часть своего тела предложить за них. Остановилась на ноге и как-то даже успокоилась!

«Д». Как изменилась ваша жизнь с началом войны?

М. Первые три дня у меня была постоянно сухость во рту, мне было трудно жевать. В начале войны город казался пустынным и серым. Мешки с песком. Огромное количество «ежей». Почти все закрыто. Пустые витрины. У меня болел зуб, еле нашла работающую стоматологию. Это было маленькое счастье. Я еще никогда не была такой счастливой, попав к стоматологу. Лечили зуб и были слышны взрывы. В супермаркетах было сложно найти каши, мясные консервы. Зато было навалом шпрот и, как ни странно, риса. Посылки, которые шли по почте подвисли. Я раздобыла из еды шпроты, кашу рисовую, бисквиты, чипсы и воду. Снова маленькое счастье.

Когда произошла первая серия взрывов близко к дому, мне показалась, что на секунду время остановилось и моя душа словно отделилась от тела. Потом сердце бешено заколотилось и начали трястись руки, а я вместо того, чтобы убежать в коридор, сразу помчалась к подоконнику забирать котов, которые не понимали, что я примчалась их спасать, и мертвой хваткой вцепились в подоконник. За окном уже было четко видно, как поднимались черные грибы дыма после взрывов. Это прилеты ракет. На моей памяти в новостях тогда сообщили, что это был толи «Калибр», толи «Оникс» не припомню точнее. Один из военных экспертов рассказывал, что при прямом попадании в многоэтажку летальность 100 %. И я подумала, что надо отвлекать мозг, создавать настроение, чтобы в момент очередного взрыва не получить разрыв сердца, как какой-то волнистый попугайчик. Вот так и живу, не зная, наступит завтра новое утро или нет.

«Д». Были минуты отчаяния и депрессии?

М. Плакала два раза. Первый, когда свечка упала мне в тарелку с едой. Слезы просто покатились из глаз ручьем. Это был уже период, когда начались блэкауты осень зима 2022- 2023, я жила, без воды, света и тепла, иной раз без связи. Было темно и страшно.

«Д».  Вы помогали армии?

М. Как появилась функция в банке, я перевела с Є-картки «ковидную тысячу« на ВСУ и накопленные бонусы с карты «Бонус плюс», там триста с чем то гривен. И дальше, конечно, помогала, доступными способами.

«Д». Как вы думаете, Украина гомофобная страна?

М. И да, и нет. Я думаю, мы делаем огромный шаг к толерантному обществу, но плодами насладится уже следующее поколение или даже их внуки. Как только общество оставит позади примитивные, дремучие, затхлые страхи, переосмыслит прожитое и придет наконец к тому, что личная жизнь гражданина неприкосновенна, защищена законом, тогда будет кайф!

В плане неприкосновенности личной жизни добросовестного гражданина мы еще стоим в душном чулане и лишь приоткрыли дверь, откуда чуть-чуть поступает свежий воздух. Пока что мы кричим: дайте нам жить и получать от жизни удовольствие. Если не помогаете, так хоть не мешайте жить своею судьбой. Мы не нарушаем закон, не лезем в личную жизнь других людей, так и в нашу извольте не вмешиваться. Как только мнимые святые засунут свои грязные невежественные языки, туда где им самое место, тогда многим станет легче. Иной раз, когда тоска накрывает, я думаю, что если бы Иисус посмотрел в души некоторых борцов за чистоту, он бы дважды подумал, прежде чем приносить себя в жертву ради нашего спасения. Он бы увидел, что любовь к ближнему предана забвению и осталась лишь тень. Однако спасает то, что существуют прекрасные, образованные люди, многогранные личности, с отрытыми взглядами, у них умные глаза, незамутненное сознание и только благодаря этим людям у нас есть надежда на классное будущее, до которого все же очень хотелось бы дожить.

«Д». Почему вы не уехали в Европу?

М. Не уехала, потому что, выбрав дорогу, чтобы уйти от судьбы, мы именно там ее и встречаем.

ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. ДИМА

Дима худой нервный. Когда я его первый раз видел, он ходил с палкой. Война его застала, когда он лежал с переломом ноги в доме под Херсоном. Он работает переводчиком.

Дима. 13 марта вошли к нам чеченцы. Там и русские были, в летней форме почему-то. А тогда ветер был. И холодно очень. Через три дня наши люди собрались человек 150, на митинг протеста. Я прискакал к калитке и видел, как они пошли. Их разогнали, но без крови.

У меня закончились продукты. Спасибо, соседи, выезжая, оставили мне ключи от своего дома и разрешили взять, что осталось из запасов.

А в селе полная дичь началась. Просто люди приходили и спрашивали: «Есть что поесть?» Посылок нет. Гуманитарки тоже нет. Переправляли передачки, через реку. На лодке. Мост был взорван.

Я все закрутки потихоньку от соседей перетащил к себе в дом. Баррикаду целую из банок выставил. Вовремя успел. Таскал по три банки в пакете. С палкой и на одной ноге неудобно. И надо было спешить. Потому что если пустой дом, то все. А эта орда (оккупанты) тащила из домов всю бытовую технику, генераторы, унитазы из санузлов, срезали роутеры.

У соседей все разгромили, даже розетки и выключатели сперли.

А потом ко мне пришли с обыском. Стучат в калитку. Я кричу: «Сейчас открою». И пока доскакал на одной ноге, они уже сами открыли калитку и зашли. Я тогда обратно поскакал и в кресло сел. Они перевернули все. Военную форму искали, фотографии смотрели.

- Ты специально гипс нацепил? Ты, наверное, наводчик, — говорит мне один.

Я сидел в кресле. А он как стукнет меня по гипсу. Я даже задохнулся от боли и неожиданности.

Нашли у меня книги на немецком. И показывают. А шрифт там на обложке готический.

- Это что такое? — спрашивают. Ты фашист, что ли?

- Это Im Westen nichts Neues, « На Западном фронте без перемен», — отвечаю я. - Великого немецкого писателя Ремарка.

Он книгу на пол выронил.

- А зачем вам немецкий?

- Так в России, насколько я знаю, тоже в школах немецкий учат, — говорю. — И репетиторы тоже есть.

Он и отстал от меня. Нотик лежал в кровати под одеялом. А комп на столе. Они ни слова не сказав, монитор отсоединили и забрали. И комп забрали. Как будто меня и не было рядом.

А я ничего говорить не стал. Нашли они моих солений баррикаду. Но ничего не взяли. Среди них слух такой был, что в солениях, варениях яд может быть. Компьютер забрали и ушли. Они все сворованное в школу тащили. А в ее сторону даже смотреть не разрешали. А я сижу и холодным потом покрываюсь. Думаю, найдут в компьютере фотографии с другом и снова придут.

Действительно зашли. Пьяные.

- Болит нога? — спрашивают.

У меня нога уже зажила, но я гипс не снимал

- Да, перелом со смещением. Чувствую, что неправильно срослась под гипсом, а врачей нет.

- Сейчас мы тебя вылечим.

Один и достает из сумки с намародеренным добром помаду и рисует мне на ноге, ну на гипсе, Z.

- Теперь пройдет скоро! И ржут все. А мне уже рассказали, что они расстреляли двух мужиков из села. И забирают очень много народу.

Но меня им, наверное, скучно было тащить. И ушли. В это время и электричества уже не было. Там в двух домах от моего прилетел снаряд. У меня стекла на веранде вынесло. Тогда соседи по моей улице тоже решили уезжать. Рассчитывали, что их отпустят в Кривой Рог.

У мужика беременная жена была, и он с россиянами стал договариваться. Надо было платить 200 долларов с человека. И еще перевозчики требовали по семь тысяч гривен за человека. Кто-то выезжал, но подрывался на минах. Но мы решились.

У меня 150 долларов было. Я в гипсе прятал. И я еще нотик отдал. Вот я все соседу отдал. А сам думаю, а вдруг не отнесет россиянам. Себе заберет?

Нет. Утром мы поехали. Я букву Z на гипсе зеленкой залил. В машине сидели на полу. Но я выглядывал и мне тошно было. Все разбито. Везде сгоревшие машины. А эти конченные все заминировали. Даже кладбище. Сначала по трассе ехали, потом повернули в посадку. А там тоже сгоревшие машины. И водила ругается, что мало с нас взял: «Вот, смотрите, как опасно здесь ехать. На минах машина подорвалась, видите?»

Но я выжил.

«Д». Вы знали, что сообществу ЛГБТ грозит большая опасность в случае оккупации?

Д. Опасно было всем. Расстреливали же не нацистов! И пытали не сатанистов! А всех кого ни попадя. Но то, что ты гей, увеличивало твои шансы умереть и перед смертью еще и пережить все унижения. Тут перед своими нет смысла каминг аут делать, а перед отморозками с автоматами тем более.

«Д». Считаете ли вы, что Украина толерантная страна?

Д. У народа сельский менталитет. То есть горожанину можно прожить в селе и десять лет, и тридцать, и пятьдесят, но тебя будут воспринимать как чужака. Ты можешь быть добряком, всем помогать, но доверять тебе не будут никогда. А если узнают, что ты НЕ ТАКОЙ, то подожгут дом. Собаку отравят. На разборки пьяные мужики будут приходить. У нас половина села разрушена. Но мой дом стоит. Я вернусь и порядок там наведу. Там у меня сад запущенный и густой. Там очень хорошо преподавать. По скайпу. Поэтому я и не говорю свое настоящее имя. Не хочу никаких проблем. Устал я от них. Нахлебался.

«Д». Вы знаете, о Дне Молчания?

Д. Это когда студенты молчат в знак поддержки? (Смеется, — Автор). Ну и как это нам поможет?

«Д». Приходит новое поколение людей, которые будут гораздо толерантнее, чем предыдущие. И тем самым они показывают, насколько они сплочены. И кстати, они говорят, что все кто чувствует, что небезопасно выступать в поддержку ЛГБТ, могут в этот день просто молчать.

Дмитрий: Я буду молчать. Еще долго буду молчать.

Зоя: Я буду молчать.

Падре: Я надаю перевагу анонімності

Маша: К сожалению, пока я буду молчать

Автор — специальный корреспондент «Думской» Дмитрий Жогов