Где же были Джинестра с Качибеем? И где в это время был Хаджибей?

Одесский историк и археолог, доктор исторических наук и профессор Андрей Добролюбский прислал в редакцию «Думской» ответ на статью своего ученика, заведующего кафедрой истории Украины Педина, кандидата исторических наук Андрея Красножона «Хаджибейский замок: стоял на Приморском бульваре, а штурмовали его со стороны автозаправки».

Собственно, ученый хочет прокомментировать несколько публикаций, принадлежащих перу Красножона. Кроме материала на «Думской», это статьи «Литовский замок Качубиев на территории Одессы», «Крепостной ансамбль Хаджибея: время основания и строительная периодизация» и «Страсти по Качубиеву, или Сколько лет Одессе?». Редакция публикует ответ ученого почти полностью. Мы посчитали возможным опустить несколько оскорбительных высказываний в адрес Красножона.

Неважно, где именно они были опубликованы, важно – эти статьи были прочитаны, и именно по ним интересующиеся историей читатели составили впечатление о прошлом родного края. Между тем, полагаю, в научный оборот введена фальшивка. Также, имеет место замалчивание истории изучения вопроса.

Двадцать лет назад во время археологических раскопок на Приморском бульваре были обнаружены остатки фундаментов Хаджибейского замка, установить точное местонахождение которого ранее безуспешно пытались одесские историки. Итоги этих раскопок были неоднократно опубликованы, в том числе и самим Красножоном, и не вызывали никаких сомнений. К этим остаткам Хаджибея, однозначно датированными второй половиной XVIII века, неожиданно снова возвращается Красножон, публикуя собственную интерпретацию находки. Он утверждает, что это – фундаменты литовского замка XV столетия, на которых впоследствии, в XVIII веке, и был построен турецкий Хаджибей…

К сожалению, автор полностью искажает и передергивает изначальную археологическую ситуацию. Даже первокурсник понимает, что если остатки фундамента замка (в нашем случае — Хаджибея) заполнены однородным грунтом, содержащим керамику второй половины XVIII века (с несколькими слабо выраженными фрагментами керамики XIV века), то этот слой с полной определенностью может датироваться только лишь второй половиной именно XVIII века. И никак иначе. Но Красножон, видимо, этого не хочет ни замечать, ни понимать…

Такая элементарная ошибка вызывает у любого сколько-нибудь грамотного, или просто осведомленного человека, лишь искреннее изумление. Но в статье Красножона эта ошибка подкреплена рисунком разреза раскопа, который не имеет к хаджибейской кладке никакого отношения. Что позволяет уверенно говорить уже не просто об «ошибке»: предложенная Красножоном датировка остатков Хаджибейского замка четырьмя веками ранее установленной даты, трактуемая автором как своеобразное личное «открытие», на самом деле является грубой источниковедческой подтасовкой.

Кстати, если не в подлоге, то в невнимательности точно, уже сам Красножон обвиняет… русского разведчика, инженера, профессионального топографа Ивана Исленьева, которые в 1765 г. составил совершенно достоверный и аутентичный план «Развалины старинного замка города Кочубиева». Красножон предпочитает этот труд не замечать, объясняя его… ошибкой очевидца.

Кстати, при локализации и атрибуции другой крепости — Ени-Дуньи, — Андрей Красножон также полностью игнорирует реальную источниковедческую и историографическую ситуацию, которая обстоятельно и специально изложена в нескольких публикациях, в том числе и самого Красножона.

Красножон совершенно не пожелал разобраться и в источниковедческих реалиях, касающихся конкретной локализации и хронологии двух совершенно разных крепостей — литовского Качибея и турецкого Хаджибея, равно как и в разном происхождении их эпонимов. Об обстоятельствах постоянной источниковедческой и хронологической сопряженности Джинестры и Качибея он, как и в случае с Ени-Дуньей, тоже предпочитает даже не упоминать.

Я уже высказался об этих обстоятельствах в своей последней книге «Археология Одессы». Добавлю лишь, что свои научные «поиски и откровения» Красножон рекомендовал к изданию «через голову» кафедры всемирной истории Южноукраинского национального педагогического университета, при которой он учился и сейчас работает.

Следует оговорить, что локализация и эпонимика Качибея-Хаджибея всегда вызывала ученые и даже высоколобые споры и столкновения, принимавшие порой острые национально-озабоченные формы. В отличие от Джинестры — ее локализация не имеет подобной историографии. Видимо, Джинестра никого не раздражала. В Одессе, которая была основана неаполитанцем, всегда любили итальянцев.

Однако Красножон совершенно не рассматривает те факты, которые ему мешают подтверждать свои домыслы. В частности – гипотезу расположения литовской крепости Качибей на месте Приморского бульвара в Одессе. Его не смущает, что Джинестра, являвшаяся якорной стоянкой у крепости Качибей, в таком случае тоже должна быть на Приморском бульваре…

«Открытие» Джинестры, якорной стоянки итальянских мореплавателей XIII-XV вв. – заслуга профессора Новороссийского университета Филиппа Бруна. Он, наряду с другим своим коллегой Николаем Мурзакевичем, сумел заполучить в европейских музеях, архивах, книгохранилищах копии старинных итальянских и каталонских навигационных карт. Именно они фиксируют стоянку с именем «Джинестра» на акватории теперешнего Одесского залива и близлежащих лиманов.

Не секрет, что в средние века, как и во времена античности, нынешние Куяльницкий и Хаджибейский лиманы соединялись с морем судоходными протоками. Навигаторы из Генуи, Венеции, Анконы и других средиземноморских республик находили в лиманах безопасное убежище в ходе каботажных плаваний вдоль черноморских берегов. Единственное неудобство для средневековых мореходов заключалось в том, что вязкий донный грунт лиманов частенько «заглатывал» якоря, которые ценились в тех условиях необычайно дорого. Но нет худа без добра: обнаружение средневековых довольно крупных якорей в лиманах (в частности, они найдены при добывании лиманной грязи в районе нынешней куяльницкой грязелечебницы) как раз и позволяет полагать, что в лиманы заходили не только гребные галеры, но, возможно, и более крупные суда – нефы…

Генуэзский неф

Профессору Бруну было известно лишь восемь средневековых компасных карт. В конце прошлого века Олегу Губарю удалось отыскать еще несколько старинных румбовых карт, а также рукописных лоций – так называемых «портоланов». И, по его выражению, наконец-то «таинственная Джинестра явила свой лик из мрака столетий». Портоланы тогда служили текстовыми дополнениями к картам, как, впрочем, и теперь: морские карты подкрепляются лоциями, указывающими навигационные знаки, характер донного грунта, наличие подводных препятствий, преобладающих в конкретном месте ветров, и т.п. Но главное для нас заключается в том, что в них указывались расстояния в морских милях (итальянских милях, каталонских лигах) между отдельными приморскими пунктами.

Портоланы в сочетании с картами позволяют уверенно и однозначно локализовать стоянку Джинестра в нынешнем Одесском заливе. А также более уверенно предполагать происхождение ее названия. По топонимическим заключениям, это искаженное наименование Днестра. Упомянутые находки средневековых якорей в устьях лиманов сочетаются и со сведениями более чем вековой давности о затопленных причалах в устье Хаджибейского лимана. В последние годы также появились сведения об остатках древних молов на акватории Куяльницкого лимана. Это позволяет уверенно локализовать Джинестру при устьях этих лиманов, а именно – на нынешней Жеваховой горе.

Действительно, Джинестра фигурирует на подавляющем большинстве карт и лоций начиная с рубежа XIV-XV вв. и даже традиционно присутствует в сочетании с народившимся позднее Качибеем. Тогда получается, что и «королевский порт Кочибей», на который указывает историк Ян Длугош, должен был располагаться здесь же, в устьях реки, воспринимаемых как рукава Днестра. И его гаванью являлась Джинестра, обслуживаемая итальянцами. Это обычная практика в средневековом Причерноморье. На карте, изданной в Кракове в 1526-28 гг. Бернардом Ваповским, древний замок Качибей, уже совершенно разрушенный, стоит на правом берегу Овидиева озера (нынешний Хаджибейский лиман). Собственно говоря, это уже не замок, а просто захудалая польская торговая фактория, «где соль хранилась морская». Эта же информация воспроизведена в текстовых описаниях к карте Польши Вацлава Гродецкого, изданной в 1558 г. в Базеле, в подарок польскому королю Сигизмунду Августу. На это же место точно указывает очевидец Мартин Броневский: «Качибеево городище, как будто обрушившаяся земля, омываемое широким озером, находящимся возле моря и при устье Днестра». Ясно, что уже тогда оно было разрушено оползнями.

Очевидно, что в территориальном споре, который относится к 1440-м гг., между польским королем и его вассалами Язловецкими, которым были пожалованы приморские земли между Качибеем и Очаковым, спорной могла являться лишь часть пересыпи между Куяльницким лиманом и морем. А «королевский порт Качибей» располагался на мысу, на Жеваховой горе, видимо, со стороны Хаджибейского лимана. И, по приведенным свидетельствам, был почти полностью разрушен оползнями уже в первой четверти XVI века. И там не осталось никаких руин – они просто оползли в озеро, как ясно сказано Броневским. И исчезли. Навсегда.

Эти сведения Красножон не желает даже замечать (или он не в курсе?), а свидетельство Броневского об «обрушившейся земле» просто передергивает. Или перевирает. Между тем, известно совсем иное. В начале того же XVI века «один богатый человек по имени Ходжа», «получив разрешение султана Баязида», построил «на месте, где некогда паслись овцы Ходжы Бая», прочное укрепление и поместил в нем отряд воинов». Его неплохо сохранившиеся остатки видит в середине XVII века путешественник Эвлия Челеби. Но во времена Эвлии их еще можно было восстановить – он даже сетует, что их некому чинить. Поэтому они спустя еще полстолетия (1709 г) пришли в полную негодность, и на них не обратил никакого внимания генерал Адлерфельд, когда быстро перекусил здесь вместе с королем Карлом — бежал после разгрома под Полтавой. Им было не до того — за ними гнались.

Но зато эти руины были добросовестно отмечены еще полвека спустя — на эскизе «с натуры» Исленьевым. На плане-эскизе под латинской буквой S к юго-западу от «новопостроенного» замка указаны «развалины старинного замка». Они действительно расположены на нынешнем Приморском бульваре (где никаким «широким Овидиевым озером» и не пахнет), «на том самом месте, где теперь дома гг. Строганова и Маразли».

Их уже археологически не найти. Ну никак. Но во второй половине XVIII века они были хорошо видны на поверхности, что даже позволяло старожилам юной Одессы в начале XIX века путать «старинные» развалины с «новопостроенными». Что честно и добросовестно отмечали все первые историки Одессы — Скальковский, Смольянинов, Маркевич, Надлер и другие. Таким образом, итальянская стоянка Джинестра (XIII-XV вв.) и литовский Качибей (XV-XVI вв.) могут быть локализованы лишь на Жеваховой горе, у «Овидиева озера». А другой замок, турецкий Хаджибей — на Приморском бульваре. К началу XVIII века от него остались одни руины. Рядом с ними в 1765 г. турки строят новый Хаджибейский замок. Что и отмечено на плане Исленьева. Археологические остатки этого замка и были нами здесь обнаружены. Никаким озером здесь по-прежнему и близко не пахло. Равно как и любым устьем Днестра в любые времена.

Сказанное лишь означает, что литовский Качибей и турецкий Хаджибей – это две большие разницы! А Красножон из неведомых соображений «воссоздал» литовский замок XV века на турецких фундаментах XVIII века. А литовский Качибей, если и существовал ранее, то археологически исчез бесследно. И он находился уж точно не менее чем в нескольких километрах от Приморского бульвара.

Автор — Андрей Добролюбский, доктор исторических наук, профессор Южноукраинского национального педагогического университета, специально для «Думской»