Кандидат в ректоры педуниверситета Андрей Красножон — о студентах, педагогах, археологии и менеджменте  

Одесса знает этого человека в лицо, и не понаслышке — блестящий ученый, историк, специалист по фортификации средних веков и нового времени. Через полтора месяца состоятся выборы ректора в его alma mater — Южноукраинском национальном педагогическом университете имени Константина Ушинского.

Доктор Красножон намерен принять в них участие как кандидат. Его оппонент — проректор вуза, известный политолог и тоже доктор наук Анна Музыченко.

«Думская» встретилась с Андреем Красножоном и поговорила о проблемах высшей школы Украины, педагогах и что собирается менять историк, если победит на выборах ректора.

«Думская». Как вы решились участвовать в конкурсе на должность ректора? Ведь это полностью перемена рода деятельности — вы из ученого и блестящего историка превращаетесь в менеджера-управленца.

Андрей Красножон. Решение стать ректором пришло в ходе долгих и обстоятельных бесед с нынешним ректором Алексеем Яковлевичем Чебыкиным. Мы разговаривали на протяжении последних как минимум трех лет о том, что стоило бы изменить, и я во многом согласился на это под его влиянием. Дело в том, что в нашем вузе давно сложилась команда, университет по определению отличается от остальных стойкими корпоративными традициями и отсутствием обычных для научных и учебных заведений склок. Что касается вашего вопроса. Я руковожу кафедрой уже шестой год. То есть определенный опыт накопился.

«Д». То есть для вас быть менеджером — это привычно и не будет неожиданностью?

А.К. Я готов к управленческой деятельности. Администратор – человек, который в первую очередь умеет делегировать полномочия. У меня в этом смысле здравая оценка возможностей, которая определяется формулой, что микроскопом нельзя забивать гвозди. То есть молоток нужен, чтобы забивать гвозди, а микроскоп – чтобы изучать препараты и так далее. Один человек силен в одном направлении, другой — в ином, и твоя задача вникать во все процессы, контролировать. Во многом помогает опыт проведенных археологических экспедиций. Экспедиция на 50-60 человек требует не только научно-полевой организации, когда надо заниматься лишь раскопками, но и при этом в течение месяца или двух надо людей кормить, организовывать быт, проживание, нужно покупать лопаты, чинить бачки, которые ломаются в тех общагах, где живут сотрудники и студенты, и ты при этом спокойно идешь на базар и покупаешь что-то, разбираешься или посылаешь коменданта группы. То есть успешная организация археологической экспедиции базируется на делегировании полномочий. Так и здесь.

Понимаю, что масштаб несравним, но сравнение уместно. Подобной хозяйственной составляющей предстоящей работы не боюсь, но как нормальный человек я, конечно, не буду врать и говорить, что она мне нравится. Конечно, в чем-то чувствуешь себя более уверенно, в чем-то – нет. Но для того и есть проректоры, помощники, советники…

«Д». А какой коллектив в педуниверситете? Ведь это огромный механизм, как я понимаю.

А.К. У нас около 400 человек профессорско-преподавательского состава, чуть меньше другого персонала: это и хозяйственная часть, и бухгалтерская, и тому подобное. А еще несколько тысяч студентов. Огромный коллектив, комплекс задач, конечно, фантастический. Как известно, наш вуз по определению выпускает именно педагогические кадры, а мы видим в последние годы тенденцию со стороны государства к увеличению запроса на педагогов. То есть учителя государству стали наконец-то нужны, и я могу судить даже по своему историческому факультету: у нас госзаказ на порядок выше, чем запрос на историческую дисциплину, например, в университете Мечникова. Там у них уже не истфак, а историко-философский факультет. Мы выдаем разные дипломы. Мы выпускаем учителей, а они людей, которые теоретически способны заниматься академической наукой, но если не захотят, то могут претендовать разве что на «помічника вчителя». Я не хочу обижать своих коллег. У меня там огромное количество друзей и знакомых было и работает, но с точки зрения формального признака, который выбирают абитуриенты и студенты… Они сравнивают суммы контрактов и дипломы, взвешивают, сколько потратят на образование и что будет написано в их выпускных документах.

Учитель и врач – это вечные профессии, которые всегда были нужны и могли прокормить сами себя, если при этом человек обладает профессионализмом. Хороший врач без работы не останется. То же самое можно сказать и об учителе. Не стоит забывать, сегодня есть частные практики, и я могу сказать с абсолютной уверенностью… Я это вижу по своим студентам, выпускникам, коллегам… Хороший учитель и хороший врач – это всегда будет востребованная категория, потому что к своему здоровью и своим детям люди стремятся допускать лучших и готовы за это платить. Поэтому если человек хороший профессионал да еще со знанием языков, он не пропадет.

«Д». Я правильно понимаю, что ваша идеология — здоровый консерватизм? Не разрушать все хорошее, что достигнуто?

А.К. Да, в первую очередь надо не допускать развала коллектива. За шесть лет моего руководства кафедрой (истории Украины, — Ред.) были разные сложности, но не буду вдаваться в детали. Одного преподавателя, профессионала высочайшего класса в своей области, настоящего ученого и педагога его же коллеги на низовом уровне попытались затравить. Для меня это был первый, на кафедральном уровне, показатель, что нельзя разбрасываться кадрами, поскольку на подготовку хорошего преподавателя… На подготовку этого курса человек тратит не пять, не десять — иногда и двадцать лет. Им формируется список литературы, который обновляется с каждым новым поколением исследователей. Надо быть все время в курсе новинок. То есть то, что мне читали двадцать пять лет назад, скажем, по таким классическим дисциплинам, как история древней Греции и Рима, уже не так актуально сегодня. Литературу для своего курса надо отслеживать, постоянно корректируя и дополняя. Это ведь не школьная программа, которая в разы консервативнее, здесь необходимо давать студентам самый свежий научный взгляд на тему.  

Невозможно поменять одного преподавателя на кафедре на другого из-за того, что тебе, видите ли, характер не понравился. Я не знаю, как, например, в компьютерном деле, но в исторической науке преподаватель, который в теме, который владеет языками, в курсе научной литературы, пишет научные статьи и читает студентам 20-30 лет свой предмет, — по совокупности государственных затрат подготовка такого специалиста, пожалуй, равноценна обучению пилота-истребителя.

Наш вуз всегда отличался тем, что он свои кадры берег, вот и надо продолжать их беречь в дальнейшем. К счастью, хороший специалист всегда найдет себе работу. У нас есть люди, которых с удовольствием переманят в любое академическое учреждение. Ты держишься за кадры, но если выставляешь сотруднику требование, например, написать заявление, например, уйти на месяц в отпуск за свой счет зимой, это может неблагоприятно сказаться на сохранении коллектива.

«Д». Мы сделали новость о том, что десятку одесских вузов сократили финансирование на оставшиеся четыре месяца 2021 года на 104 миллиона гривен, как-то повлияет на педуниверситет? Будете сокращать людей?

А.К. Насколько я вижу, политика нашего вуза в отношении кадров предельно лояльна. Хотя сейчас украинские вузы оказались в условиях жесткой конкуренции. Тут два момента. Первый — научная продукция. Второй — набор абитуриентов. Количество бюджетных мест определяется для всех вузов страны, а абитуриент-бюджетник выбирает, где ему учиться.

А количество набранных студентов — это рабочие места для преподавателей.  

В итоге многим образовательным учреждениям нужно делать выбор: либо сокращать сотрудников, либо экономить на отоплении, например. Естественно, никто не хочет терять кадры. И многие вузы начинают выводить людей на урезанные ставки. Но ведь это не может продолжаться до бесконечности. У нас ситуация, слава Богу, отличается от других университетов. Большая надежда на государство, которому наконец-то стали нужны учителя, врачи и военные. Это видно по госзаказу на специалистов. Это оправданная политика: если вы неправильно воспитаете учителей или их будет мало, то плохие учителя неправильно воспитают ваших детей, которые через десять-двадцать лет станут директорами и начальниками…

«Д». А что с материально-технической базой вуза? Есть за 30 лет такое, что развалено и не используется, требует срочных вложений?

А.К. Такого нет. Лет двадцать назад у нас не хватало помещений. Например, мой родной историко-филологический факультет всегда оставался неприкаянным. И лишь в 2007 году нам передали отличные большие аудитории — в корпусе бывшего артучилища на Фонтане.  

«Д». Говорят, военные давно мечтают забрать Артиллерийский замок (так его называют в народе) обратно. С недавних пор об этом снова заговорили. Что вы об этом знаете?

А.К. Честно, в последнее время я о таком не слышал, но знаю, что подобные попытки предпринимались несколько лет назад. Комментировать сложно. Университет вложил в это здание свои средства, получив его по закону еще в 2007 году при тогдашнем правительстве, согласно его решению, и это сильно нам помогло. Когда я был студентом, мы учились во вторую смену, сейчас же историки и другие специальности вполне освоились в этом корпусе.

«Д». Возвращаясь к госзаказу и широкому конкурсу. За те 25 лет, что вы находитесь в вузе — от студента до завкафедрой — изменилось ли количество бюджетных мест?

А.К. Если судить по моему родному истфаку — в конце 1990-х у нас было тридцать первокурсников. И сейчас даже чуть-чуть больше. Пару лет назад был спад, набирали где-то 24-25. Сейчас снова начался рост, и не только на историческом факультете. У нас и филологи много набрали, и психологи, за нами остается монополия на физкультурное воспитание, художественно-графическое, мы единственные во многих специальностях на всем юге Украины, не только в Одессе.

Но тут что важно? Мало держать монополию. Почему я часто привожу пример истфака ОНУ? Потому что мы-то издавна находимся в конкурентных отношениях с университетом Мечникова по этой специальности. В свое время ныне покойный декан истфака ОНУ Владимир Станко отзывался о Педине как о «фабрике педагогов», а свой вуз называл «фабрикой ученых». Но в итоге так получилось, что уже и мы создали научные школы, мы тоже готовим ученых, и весьма неплохих. Даже в той же археологии — наша кафедра организовывала в этом году три экспедиции, и две из них - на эталонных памятниках региона, совместно с Институтом археологии Академии наук и с Одесским археологическим музеем. Речь идет о многослойном памятнике Картал (Орловка Измаильского района) и Белгороде-Днестровском. Это два серьезных учреждения, в связке с которыми мы работаем достаточное долгое время, чем гордимся. На Приморском бульваре мы два месяца копали в этом году. Впервые начали здесь раскопки еще в 1996-м. На самом бульваре попробуй организуй подобную экспедицию. Это же целая история в вопросах менеджмента и взаимоотношения с властями.

«Д». Такой традиционный вопрос — ваши первые шаги, если вы победите в конкурсе и станете ректором педагогического университета?

А.К. Помните, как говорил кардинал Ришелье? «Поменьше регулировать». Направления стандартные, и их несколько.

Во-первых, меня интересует ремонт. Корпус на Фонтанской дороге частично отремонтирован, но его надо привести в идеальное состояние.

Кроме того, необходимо пополнять кадры, потому что от качества преподавателей зависит набор студентов и качество выпуска.  

«Д». Разница в поколениях — когда преподавателю за 70, а студенту всего двадцать чувствуется? И как переносится?

А.К. Если это преподаватель компьютерных технологий, IT, то, возможно, студент даст фору. Но если человек, которому за семьдесят, преподает латынь или историю древней Греции и Рима, тут, мне кажется, все правильно. Старая школа, и это очень полезно для студентов.

Классическое гуманитарное образование предполагает изучение латыни и греческого языка, использование оригинальных источников. Чтобы преподавать такие дисциплины, нужен опыт. Впрочем, как показывает практика, даже пожилых преподавателей совершенно не пугают современные технологии, они прекрасно используют в своих лекциях мультимедиа, онлайн, Zoom, Teams.

Кстати, считаю своей задачей обеспечить корпуса университета качественным бесплатным Wi-Fi, потому что люди в ходе лекции должны одним кликом выходить на нужные темы. Лекция должна быть выстроена как диалог, а не начетничество.

Как только появился мобильный интернет, мы, преподаватели, сначала на это обижались, потому что они лезли проверять наши слова. Но ведь студенты, действительно, ищут факты, работы, статьи и книги, о которых мы говорим! Многие материалы можно найти только в сети, в одесских библиотеках их нет. Это же отлично, что есть интернет и оперативны доступ к знаниям.

Таким образом, мы общаемся в интерактивном режиме, и это проходит гораздо веселее и не так скучно.  

«Д». Приятно слышать такое, что «лекция — это диалог». Вдохновляет.

А.К. Не должно быть проблем с поиском и доступом к информации. Эти навыки воспитывают умение искать сведения, помогают студенту не только в будущей научной работе, но и в педагогической практике. Наш студент потом пойдет в школу учителем и будет подобным образом формировать своих учеников. Я пока такого в современной системе, к сожалению, не вижу в массовом исполнении. Впрочем, у меня были студенты, которые сотворяли чудеса — их дипломные отличались удивительно высоким качеством. Эти выпускники не пошли в науку, однако стали классными учителями. И уже их выпускники поступали к нам же. Вот такая преемственность.

«Д». Поменялся ли уровень студентов? Стали ли они умнее или поглупели?

А.К. Средний уровень не меняется никогда. В древности тоже, кстати, любили ворчать по поводу подрастающего поколения. Всегда было одно и то же. Нельзя сказать, что студент был лучше и стал сейчас хуже. Искать информацию нынешние студенты умеют не хуже, чем мы в свое время. Только у нас были ограниченные возможности. Мы имели доступ лишь к классическим библиотекам и архивам, а у них сегодня есть тотальный доступ к электронным хранилищам данных всего мира. Было бы желание их найти. Сегодня студенты обладают таким доступом к информации, о котором мы мечтать не могли лет двадцать назад.

Беседовала Алена Балаба