«Нехорошие квартиры»: как в Одессе при помощи нотариусов и прокуроров выморочную недвижимость отжимают (фото, документы)

В Одессе аферисты регулярно похищают так называемые выморочные квартиры. «Выморочные» — это значит, что владелец жилья умер, а наследников не нашли. По закону, такие квадратные метры должны передаваться в коммунальную собственность, чтобы местные власти одаривали ими нуждающихся. В действительности же все обстоит не совсем так, точнее, совсем не так. «Нуждающиеся», как правило, оказываются не такими уж и нуждающимися (вы когда-нибудь видели нищего прокурора? А ведь они составляют львиную долю получателей квартир от города), да и далеко не вся «выморочка» попадает в квартирный фонд муниципалитета. В основном ее похищают нечистые на руки дельцы. Как выяснила «Думская», в криминальной цепочке немало звеньев – от работников похоронных контор и врачей скорой помощи до начальников жэков, нотариусов, госрегистраторов и даже прокуроров. Мы провели собственное расследование этого явления и узнали немало интересного.

«Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…».

В своем культовом романе советский классик очень точно описал широко распространенную тогда и почти в неизменном виде дошедшую до наших дней схему по «отжиму» выморочного жилья. Это история «нехорошей квартиры» №50 в доме 302-бис по Большой Садовой. Итак, глава седьмая. Директор Театра Варьете Степан Лиходеев и председатель МАССОЛИТа Михаил Берлиоз вселяются в квартиру после бесследного «исчезновения» всех ее жильцов и владелицы, почтенной вдовы ювелира Анны Францевны де Фужере.

«Квартира простояла пустой и запечатанной только неделю, а затем в нее вселились – покойный Берлиоз с супругой и этот самый Степа тоже с супругой. Совершенно естественно, что, как только они попали в окаянную квартиру, и у них началось черт знает что. Именно, в течение одного месяца пропали обе супруги», — пишет Булгаков. Пропали, к счастью, не бесследно, но в результате на жилплощади остались только мужья. Однако и они не задержались. Берлиоз погибает под колесами трамвая, и смерть эта только выглядит случайной. Автор недвусмысленно дает понять, что она связана с другими странными событиями, которые происходят вокруг квартиры №50, и стала результатом злоумышленного вмешательства.

Далее злой рок настигает Лиходеева, но ему везет больше, чем соседу. Его всего-навсего переносят в Ялту. В итоге в квартире поселяется Воланд со своей сатанинской свитой.

Писатель со знанием дела описывает все элементы преступного алгоритма. В романе присутствует и жуликоватый председатель домкома с домовой книгой, из которой загадочным образом пропадают записи, и корректные милиционеры в белых перчатках, опечатывающие комнаты, в которых скоро поселятся совершенно посторонние люди.

Все происходит как-то даже обыденно, спокойно. Были жильцы, и не стало их, а квартира – вот она, с новыми обитателями.

В наше время все так же или почти так. Разве что правовая сторона вопроса усложнилась. Ну и нечистая сила меньше использует магию, а больше барашка в бумажке, в смысле банальный подкуп.

В современной Украине жилье бывает двух видов: приватизированное и неприватизированное. Несмотря на то, что бесплатная приватизация некогда государственных квартир длится уже более двух десятилетий, неприватизированых квадратных метров по-прежнему много. Как правило, не спешат оформлять свои права одинокие пожилые пенсионеры: им тяжело бегать по инстанциям.

Впрочем, одиноких и пожилых полно и среди владельцев приватизированного жилья. Последнее и является главным объектом преступных посягательств.

ПРОФЕССОРСКАЯ КВАРТИРА

В январе 2018 года скончался одинокий преподаватель химического факультета Одесского национального университета Виктор Мамонтов. Наследников у него не было, и отличная квартира, полученная ученым в выросшем на университетской земле новострое по адресу Шампанский переулок, 2/1, стала «выморочкой». Однако долго она не пустовала.

«Сколько мы его знаем – никто из родственников не приходил, — рассказывает соседка химика Нина (имя изменено по просьбе женщины). — Помогали ему соседи. Он болел. У него был сильный артроз. Я его лично возила в больницу. Он не мог есть».

После смерти Мамонтова квартира полгода была опечатана, а потом в нее заселились какие-то люди.

«Они пришли с председателем ОСМД. Попросили дать ключ от коридора, потом сдали ее, и сейчас там живет молодая семья с ребенком», — говорит Нина.

Эту информацию подтвердила председатель объединения Людмила Копейка.

«Квартиросъемщики. У меня было доверенное лицо, я видела документы на право собственности», — рассказала она.

Мы выяснили, что произошло с квартирой. Ее самым банальным образом украли.

Вот заочное решение Приморского райсуда Одессы о признании права собственности на жилье умершего ученого за Селиверстовой Людмилой Викторовной. Если верить бумаге, его вынес 7 ноября 2017 года судья Андрей Бойчук, удовлетворив иск Селивестровой к смертельно больному Мамонтову.

Якобы ученый еще десять лет назад продал истице эту квартиру за 29 тысяч гривен. При этом участники сделки заключили письменный договор, но не заверили его у нотариуса. Бойчук (опять-таки, если верить бумаге) стукнул молотком и постановил: квартира принадлежит Селивестровой.

Однако женщина не стала регистрировать свои права на квартиру, а поступила иначе. Уже после смерти Мамонтова она продала жилье другому человеку – на основании доверенности от умершего и того самого заочного решения Приморского райсуда. Доверенность заверила частный нотариус Елена Ярош (родственница знаменитой судьи?), а договор купли-продажи – ее коллега Ольга Левчук.

И все бы хорошо, вот только решение судьи Бойчука липовое. На бумаге стоит номер дела — 522/19432/17. В едином реестре судебных документов под ним фигурирует совсем другая тяжба, никакого отношения к квартире в Шампанском переулке не имеющая.

Закон обязывает нотариуса тщательно проверять все документы, которые подаются участниками сделки, и устанавливает ответственность (в том числе уголовную) за невнимательность, настоящую или мнимую. В случае с квартирой Мамонтова сразу двух нотариусов внезапно поразила патологическая лень, и они, не заглянув в электронные реестры, подмахнули свои подписи под важнейшими документами, определившими дальнейшую судьбу заведомо похищенной квартиры.

Кстати, доверенность теряет силу после смерти лица, ее выдавшего. Это статья 248 Гражданского кодекса, на которую «забила» госпожа Ярош.

Надеемся, вы согласитесь, что эта история весьма дурно пахнет.

Дом, где жил Виктор Мамонтов

Мы отправились к нотариусу Ярош, чтобы задать ей пару вопросов по поводу Виктора Мамонтова и его квартиры. Юрист, едва услышав эту фамилию, сразу же стала отрицать свою причастность к случившемуся. Она заявила, что вовсе не обязана проверять, выносил суд решение или нет. После чего… зарыдала.

«Какое отношение имеет решение суда к доверенности? Мы не проверяем принадлежность имущества. Когда нотариус делает сделку, он заходит в базу, проверяет, что имущество было зарегистрировано, это вносит регистратор. Это ответственность регистратора – не моя и не нотариуса, который оформлял сделку», — смахивая слезы, сказала Елена Ярош.

О статье 248-й она даже не вспомнила.

Затем «Думская» попыталась найти нотариуса Ольгу Левчук, которая заверила по поддельному решению суда договор купли-продажи квартиры. Увы, на телефонные звонки она не отвечает, а офис юриста был закрыт в течение довольно длительного времени. Как в анекдоте про Штирлица: «Наверное уехал», — подумал Борман».

Полиция и прокуратура эту аферу не заметили, поэтому просим считать нашу публикацию заявлением о преступлении.

БДИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА ОСМД И СТРАННЫЙ ПРОКУРОР

Несколько иначе развивались события в доме № 90 на Филатова, где аферисты попытались «отжать» сразу две оставшиеся без хозяев квартиры — № 24 и 36.

Владелица первой — одинокая Татьяна Лавриненко 1960 года рождения — умерла 14 июня 2018 года. Тело нашли в коридоре: видимо, женщина куда-то собиралась. Ни родственники, ни другие наследники не объявились, и глава ОСМД Юлия Каддура, выполняя требования закона, уведомила об образовавшемся выморочном имуществе юрдепартамент муниципалитета. Ответа она не дождалась, а уже в августе дверь квартиры взломали неизвестные и заняли жилье.

Председатель оказалась честным и неравнодушным человеком и сообщила о происходящем в полицию и прокуратуру. Правоохранители отреагировали на удивление оперативно и открыли уголовное производство по факту незаконного завладения жильем. Правда, никого не задержали, но мы же не будем требовать многого от украинской полиции, не так ли?

Квартиру отжимал некто Юрий Февралев при помощи частного нотариуса Сергея Демидова, кстати переселенца из Луганска. Они от лица умершей сфабриковали доверенность на Февралева, и тот заключил договор купли-продажи квартиры с гражданином Мамонтовым Юрием Сергеевичем, который заверил Демидов.

В этом деле есть и другие интересные моменты. Скажем, похоронили Татьяну Георгиевну как лицо без определенного места жительства, неправильно записав ее фамилию в акте о смерти. Полицейские, осматривавшие место смерти женщины, изъяли ее паспорт и правоустанавливающие документы на квартиру. Впоследствии эти бумаги были использованы аферистами для «прихватизации» жилья.

Каким образом они оказались у них, еще предстоит установить, но все указывает на то, что ключевую роль в этом деле сыграл прокурор Владимир Дудкевич. Мы выяснили, что он брал у следователя под расписку документы умершей, хоть и не являлся процессуальным руководителем, а через месяц после смерти приходил вместе с другим прокурором осматривать жилье.

Преступников удалось остановить только благодаря бдительности главы ОСМД.

Сейчас квартира № 24 арестована и опечатана.

Как рассказала нам Юлия Каддура, ранее аферисты пытались захватить квартиру № 36, в которой жили мать с дочерью. Они вели, скажем так, отшельнический образ жизни. За долги им отключили тепло и электроэнергию. Была лишь вода. А потом женщины скончались – сами или помог кто, неясно. Эту квартиру тоже едва не «увели», и опять-таки преступление сорвала Юлия, сообщившая в полицию о случившемся. Сейчас 36-я тоже опечатана.

«Это стандартная схема. Как только одинокие умирают и об этом узнают коммунальные службы, тут же начинаются определенные действия, — рассказывает глава ОСМД. — Подделываются документы… С этими квартирами разное было. Даже вскрывали их, несмотря на то, что они опечатаны. Вещи бывших владельцев вывезли. Сюда приходили черные риелторы и просто пугали других жильцов и нас. Требовали, чтобы мы незаконно выдали справку по форме №1 (о составе семьи, проживающей по определенному адресу, — Ред.) на новых владельцев. Мы отказались. И прокурор (все тот же Владимир Дудкевич, — Ред.) оказывал давление, требовал, чтобы мы выдали им эту справку. Только после очередного отказа началось расследование».

Наши источники в муниципалитете утверждают, что аферам с выморочкой не один десяток лет.

«Еще лет девять назад их координировали непосредственно с Думской площади, а потом этим бизнесом стали заправлять чиновники среднего звена. Какое-то время все было сосредоточено в райадминистрациях, пока — это было относительно недавно — «тему» не забрали менты и прокурорские. Сейчас именно они и руководят процессом реализации выморочки (вспоминаем Дудкевича, — Ред.). Впрочем, попадаются отдельные группы «беспредельных» квартирных аферистов, которые действуют самостоятельно, без полицейской «крыши». Именно они чаще всего пытаются приблизить конец владельца такого жилья. Его или спаивают, или банально убивают.

Во всех этих схемах задействованы нотариусы, госрегистраторы и сотрудники жэков. Без них забрать жилье не получится. Первым становится известно о смерти владельца потенциально выморочной квартиры врачам скорой помощи, которые тут же сообщают о случившемся в ритуальные конторы, а те продают сведения заинтересованным. Если с ними на связи обычные уголовники, то им. Если полиция или прокурорские – то им», — поясняет наш собеседник.

В таком случае информация о потенциальной выморочке «теряется» (не доходит до мэрии), и аферисты начинают готовить квартиру к похищению. Один из способов – подделка документов о родстве с последующим судебным признанием прав наследования. Впрочем, подделать можно и решение суда (как случилось с квартирой Мамонтова), но в этом случае уже нужен «черный» нотариус, который заверит сомнительную сделку. Незаконно унаследованную квартиру, как правило, тут же перепродают: сами аферисты, как и другие профессиональные преступники, никогда не оставляют у себя похищенное.

«Еще один метод отжима выморочной квартиры – исчезновение адреса, — рассказал нам, попросив не называть его настоящего имени, риелтор Николай. — Такое часто происходит в старинных домах. Соседи закладывают вход в квартиру кирпичами, закрашивают получившуюся стену, пробивают вход из своей квартиры в «выморочную». Все! Квартиры нет. Конечно, такое не может случиться без помощи регистратора и сотрудника КП «Право» — это предприятие ведет адресный реестр Одессы. Чиновники за пятьсот-тысячу долларов просто сотрут адрес квартиры из электронной базы. Конечно, следы вмешательства останутся, но пока будут длиться судебные разбирательства – а это может занять годы — квартиру успеют два-три раза перепродать. Доказать вину регистратора очень трудно – мало ли что могло произойти. Сбой компьютера, взлом хакера и так далее. Да и мера наказания в случае признания его вины будет весьма мягкой – дадут год условно, на два года отлучат от профессии. То же касается и нотариуса, который не проверил реестр и признал поддельное решение суда подлинным. Наше законодательство в этих вопросах очень гуманно».

ЦИФРЫ НЕ СХОДЯТСЯ

По закону, судьба выморочного жилья должна быть простой и прозрачной. Согласно статье 127-й Гражданского кодекса Украину, у наследников есть шесть месяцев на то, чтобы заявить о своих правах. Если они не объявятся, через год после открытия наследства орган местного самоуправления должен подать в суд заявление о признании наследства выморочным. Суд обычно дает добро.

Далее упомянутый орган обязан погасить все долги умершего, квартира обследуется на предмет соответствия санитарно-гигиеническим и другим требованиям, после чего решается ее судьба. По идее, ее должны передать нуждающимся — разным погорельцам, гражданам, оставшимся без жилья в результате обрушения, сиротам. Такое случается, но чаще дармовое жилье достается в качестве служебного различным силовикам — прокурорам, сотрудникам СБУ и полиции, — которым оно тоже положено по закону, хотя их приоритет перед теми же погорельцами неочевиден. Правоохранители, в свою очередь, закрывают глаза на какие-то грехи муниципалитета.

Распределяют выморочное жилье юридический департамент и управление капстроительства горсовета, но окончательное решение принимает исполком.

«При Гурвице схема принятия выморочки в собственность работала, хотя, конечно, были аферы, и до города доходило не все. Но 80% жилья, оставшегося без наследников, в коммунальную собственность попадало. Его распределяли среди «своих» — это была одна из форм коррупционного стимулирования нужных руководству муниципалитета госслужащих. Совсем «непотріб» уходил ЖКСам для раздачи сотрудникам коммунальных предприятий. Сейчас ситуация поменялась. Из десятков выморочных квартир городу достаются единицы, и те распределяют в «подковерном» режиме. Либо своим, либо друзьям, либо тем, кому диктует дать квартиру политический момент», — говорит наш источник.

Мы запросили у руководителя юрдепартамента муниципалитета Инны Поповской информацию о том, сколько выморочки достается городу. И получили следующий ответ: в 2011-м году город принял одну квартиру, в 2012-м ноль, в 2013-м – две, в 2014-м – три, в 2015-м – одну, в 2016 – четыре, в 2017-м — 15, 2018-м – 16 квартир. То есть с 2011 по 2018 годы в коммунальную собственность поступило 42 квартиры.

При этом очередникам и другим страждущим выделили в 2012-м одну, в 2013-м две, в 2014-м одну, в 2015-м две, в 2016-м две, в 2017-м одну, в 2018-м аж три квартиры. Итого 12 квартир. Куда делись остальные тридцать? Поповская утверждает, что их судьба «решается».

Между тем, по данным «Думской», ежемесячно в Одессе умирает от 8 до 12 одиноких горожан. За три последних месяца появилось не менее 35 выморочных квартир. Все они, по идее, должны были стать коммунальной собственностью, но не стали. Почему? Ответ лежит на поверхности. По той же причине, почему не достались городу квартиры профессора Мамонтова и несчастных женщин с Филатова.  

Как говорят в Одессе, кошелек с деньгами и квартира ничейными не бывают. «Квартирный вопрос только испортил их…».

Авторы — Александр Сибирцев и Дарья Сметанко