|
Мы уже писали о «чудачествах» миграционной службы, поставившей заслон россиянам, бежавшим из своей страны в Украину. Беженец Сергей Сахарчук даже предпринял попытку суицида после двухгодичной судебной тяжбы с нашими чиновниками. Специальный корреспондент «Думской» Дмитрий Жогов попробовал разобраться в хитросплетениях чиновничьей логики. Вот, что у него вышло.  Сергей Сахарчук «СЛОБОДКА» Одесский областной медицинский центр психического здоровья, улица Академика Воробьева. - Здравствуйте, я к Сахарчуку. Медсестра смотрит на меня через окошко-бойницу в двери. - Вы родственник? - Нет, я журналист. Главврач Волощук знает о моем приходе. Дверь открывается. И я захожу. Темный коридор. Решетки. В воздухе густой запах больничной пищи. - А пациент согласен с вами общаться? - Да. Конечно. Врач отделения, тоже только пришел, сдирает с себя пальто, явно нервничает: - Я только что из отпуска! Этого пациента еще не видел. Что в нем так заинтересовало прессу? - Он беженец, — отвечаю. — Вернее, должен получить этот статус. Публично сжег у нас на митинге свой паспорт. Если он вернется назад в Россию, то его арестуют. А наша миграционная служба не дает ему статуса беженца. После очередного хамского отказа он пытался покончить с собой. Так и оказался у вас. Всех попытавшихся совершить суицид помещают на некоторое время в психбольницу. Вашего персонала и здешних порядков в статье я касаться не собираюсь. Не про то речь. Врач успокаивается, хотя и поглядывает на меня недоверчиво. Дверь открывается, и входит Сергей. Я про себя невольно охаю… Отечные тяжелые складки на лице. Землистого цвета кожа. Голова бритая. Движения как у только что прооперированного. Шаркает ногами. Ему 57 лет, но выглядит старше. И с первого взгляда становится понятно: Сергей нуждается в лечении. Причем не психиатров. Впрочем, какой человек будет после покушения на самоубийство свежо выглядеть? Врач спрашивает, всем ли тот доволен? Питанием? Персоналом? Сергей уверяет, что всем доволен. Голос у него оказывается на удивление сильным. Звучным. Врач оставляет нас в кабинете одних. Сергей внешне спокоен. Хотя в его положении, честно говоря, волком завоешь. Документов нет. Крыши над головой нет. В психиатрической больнице решат, что здоровый, суицидальных тенденций нет, и гудбай. А у него мочеприемник выведен, который он стыдливо прячет под халат. И куда ему идти? Прошу его рассказать о себе. Как россиянина подхватило и потащило в Украину на Майдан? Захотелось запах свободы вкусить? А может, думаю я, действительно, неуравновешенный тип? Не секрет, что Майдан притягивал, к сожалению, и больных тоже. Когда я там был, в металлической конструкции елки повесился мужик. Говорят, душевнобольной. За мной по баррикадам всюду ходил молодой человек с плавающими глазами, слюнявым ртом. Кричал без нужды «Слава Украине», пел на «птичьем» языке, махал руками, пока не прогнали. Но Сергей производит впечатление адекватного, хоть и смертельно уставшего и больного человека. Он начинает рассказывать: - По образованию я инженер-технолог сахарного производства. Учился в Новочеркасском политехе. Я хотел пойти в кондитерское производство, а декан сказал: «Фамилия Сахарчук? Пойдешь на сахар». После окончания института уехал в Беларусь, в Брестскую область. Работал по специальности на сахарном заводе. Потом заведующим овощехранилищем. Потом страховым агентом. Кочегаром. Агентом по снабжению в санатории. Я от работы не бегал. Не пьянствовал. А в 90-х поехал в Москву. Принимал участие в митингах, демонстрациях. В августе 1991 года тоже был в Москве. Видел танки, БТРы, баррикады. Видел, как над Белым домом был поднят российский триколор. Тогда это был один из главных символов обновленной России. Потом работал мастером деревообработки. В Рязанской области. А еще он правозащитник. Проводя много времени в «присутственных» местах, а бывало и в камерах, Сергей поднаторел в юриспруденции. Вместо адвокатов люди стали обращаться к нему. - Парнишке одному не давали группу инвалидности. Я его консультировал, и он сумел отвоевать себе пенсию и компенсацию от государства. Меня опрашивали в одесской миграционной службе (в областном управлении ГМСУ, — Ред.): «Вы называете себя правозащитником? А чьи права вы защищаете?». Я им говорю: «Правозащитником себя не объявлял. Так меня назвала «Радио Свобода» еще в 2004 году». ГЕРОЙ ШУКШИНА Сергей — словно герой рассказов Шукшина. Неуживчивый, колкий, язвительный, он из-за своего правдоискательства вечно попадает в переплет. В России все время судился. То в связи с незаконным задержанием, то еще за что-то. То его «закрывают», то выпускают. Да вот хотя бы… Чем не рассказ Шукшина? - Попал я в больницу с бронхитом. Лежу. Сосед телевизор принес. Холодильник есть. Хорошие отношения с медсестрами. Под тумбочку обещали кирпич подложить, чтобы не шаталась. Все бы хорошо, но тут дают нам квашеную капусту. С лучком. С виду ничего так. А на вкус горькая! Испорченная! Сосед по палате принес бутылку водки, так ему даже с водкой не полезла. Я только выписался, сразу пошел в санэпидемстанцию. По моему заявлению делают в больнице контрольные пробы. В результате ответ: капуста в пищу не пригодна. В больнице паника, конечно… А через время я в магазине, который делает кур гриль на продажу, затребовал документы. Мне человек один, который там работал, рассказывал, как этот гриль готовят. Чтобы зайти в сарай, где хранятся куры, надо сначала набрать воздуха, потом быстро нажать кнопку вентилятора и только потом дышать. Вот как там смердит. И заходит, значит, в этот магазин начмед из той самой больницы. Курочки купить. Меня увидел и сразу в крик: «А этот что тут делает!» Понятное дело, злой на меня из-за капусты. Ему продавцы отвечают: «Требует документы для проверки!». Начмед: «Гоните его!». Я его и отшил. Не очень грубо. Зафиксировал факт, в книге жалоб, что я был, и пошел к выходу. А продавцы в это время вызвали наряд полиции. В протоколе сотрудница полиции, майор, напишет: «Гр-н Сахарчук стал выражаться в мой адрес грубой нецензурной бранью, оскорбляя меня в присутствии работников магазина, обзывая «мразью» и другими матерными словами». - Но оскорбила меня первой именно майор, которая назвала меня «иностранцем хреновым», — рассказывает Сахарчук. — Я думал, закончится все, как обычно, административным протоколом, но через десять дней мне сообщают, что на меня заведено уголовное дело, а дальше хотят меня отправить на психиатрическую экспертизу. Я тогда на паровоз и в Москву, в независимую психиатрическую ассоциацию, они проводят экспертизу и находят меня адекватным. Возвращаюсь обратно в Липецк, а там меня полиция сразу хватает… Голос Сергея слабеет. Я понимаю, что он устал и ему тяжело говорить. Но он переводит дух, пьет воду и продолжает: - Меня везут в райотдел, оформляют. И в «усадьбу Плеханова». Так называется психоневрологическая больница на месте усадьбы родителей Плеханова. За пять дней они решают, что у меня параноидальная форма шизофрении. А потом отпускают… И от уголовной ответственности меня освобождают. Это все заказное было… Российское судебно-полицейское ведомство, продемонстрировав свои клыки, мягко разжало лапы, спрятало когти и выпустило Сергея до поры до времени. Теперь Сахарчука в случае «плохого» поведения можно было брать и закрывать в психушке на неопределенный срок. Он же шизофреник! Он не стал дожидаться повода для задержания и уехал в Беларусь. -Там я узнал о Майдане в Киеве. По интернету. По телевизору ничего не говорили. 20 декабря я приехал в Киев. В УКРАИНЕ - Вещи я оставил в камере хранения. Пошел на Майдан. Там познакомился с людьми. Расспросили, кто и откуда, дали спальный мешок. Выделили место в палатке. Новый год он будет встречать на посту возле палатки. Смотреть во все глаза, как на Майдан со всех концов Киева идут и идут толпы людей. В России его сделали шизофреником за то, что взбунтовался против сущей безделицы -вонючих кур и несъедобной капусты. А тут… Все равно как в Москве в августе 1991-го. Революция! Новые знакомые, друзья, баррикады, и главное — нет скверного ползучего страха, что придут ночью домой арестовывать. Что потащат в дурдом. Хотя опасность в охваченном революцией магаполисе есть. Люди пропадают. В палатке один из евромайдановцев говорил совсем молодому пацану: «Ты осторожнее, на Грушевского выхватывают одиночек и в автобус волокут! И все. Пропал человек! Будто и не было его!» Жуть охватывает… Как будто какое-то чудовище обходит ночью Майдан. Таится в темноте. Следит за неосторожными. Так мало того, что пропадают… Уже убитых сколько… Но нет привычной российской душной и затхлой атмосферы. Когда смердит страхом буквально все. Здесь воздух, кажется, наполнен озоном, как перед грозой. Попадая сюда, человек подхватывает вирус свободы! Преображается! Вдыхает полной грудью! Да, вонь жженых покрышек! Но именно так пахнет свобода! И радость — как у крепостных, которые от злых помещиков в Сечь бежали! Тут вольница! А вещи Сергея из камеры хранения сперли. Уже позже, в Одессе, на митинге против агрессии России возле консульства этой страны, Сахарчук сожжет свой паспорт. В Интернете сразу же появится видео этого действа и комментарии: «Серега, ну ты начудил! Тебя без паспорта депортируют! Этот твой акт отчаяния я лично понимаю, но украинскую «миграционку» он не впечатлит. Лучше бы ты в суде бился, это хотя бы дает возможность остаться в Украине на всех стадиях процесса». - Про украинскую «миграционку» я в тот момент и не думал, — вспоминает Сахарчук. И рядом еще комментарии: «Ты попал, майданутый! Статья 329 УК РФ. Надругательство над Государственным гербом Российской Федерации тебе светит! А может, и государственная измена!» Я спрашиваю у Сахарчука: - Если вас депортируют, что ждет в России? - В России есть и судебные расправы, и внесудебные расправы. А на «Ютубе» больше 12 тысяч просмотров… И далеко не все желают мне добра. - Как вы попали сюда? В эту больницу? - Из-за противодействия миграционной службы я попал в такую ситуацию, что мог оказаться на улице – без жилья, средств к существованию и возможности их легально добыть. Так получилось, что я нахватался таблеток и доза оказалась… недостаточной. В его голосе слышится горечь. Более двух лет Сахарчук борется за статус беженца. Сперва у него и заявление-то не принимали. Через суд добились, чтобы «миграционка» заявление приняла. Она-то приняла, но только сразу Сахарчуку в статусе беженца отказала. И снова суд. Благо, адвокат Анатолий Осадчий, хоть и государственный, но толковый, свою работу делает не спустя рукава, а с душой. Пока все процессы они выигрывают. Но «миграционка» умело затягивает дело. Я прощаюсь с Сахарчуком. Нянечка проводит меня к выходу. Открывает запертые на замки двери. Вот ведь судьба: бежать из России, чтобы не угодить в тамошнюю психушку, и попасть в нашу. Слава Богу, его через несколько дней переводят в «обычную» больницу. Сергея хорошо бы прооперировать. КТО НАГАДИЛ В «МИГРАЦИОНКЕ»? Возле Главного управления Государственной миграционной службы Украины в Одесской области встречаюсь с активистами «по делу Сахарчука». Это люди, остро реагирующие на несправедливость. Кто-то познакомился с Сергеем на Майдане, в Киеве. Кто-то уже здесь, в Одессе. Они пришли узнать позицию «миграционки», почему Сергею не дают статус беженца и что ведомство предлагает инвалиду (а он инвалид второй группы) делать. Общественница Галина Скейрис говорит: - Я когда увидела в нескольких сразу группах в Фейсбуке новость о попытке суицида майдановца (всегда считала их закаленными), узнала, что ему нужна помощь, мне почему-то стало очень тяжело бездействовать! А когда познакомилась с Сергеем лично, то увидела: в нем есть то, что важно для меня и редко встречается в Одессе, — твердая гражданская позиция! Идем к кабинету начальника миграционной службы Алены Погребняк. Большинство активистов еле сдерживают гнев. - Они все «сепары» тут! — громко, чтобы слышали окружающие, говорит мужчина. — Специально доводили мужика до кондиции! Секретарша каменеет лицом: - По поводу Сахарчука? Вы записывались на прием? Мы предварительно записались, чтобы нас не могли выставить. Все чин чином. Из двери выглядывает Погребняк: - Кто следующий? Заходите! Увидев, что нас двинулось к кабинету шесть человек, закрывает собой дверной проход: - Пройти может только тот, кто записывался! Видит меня и пытается захлопнуть дверь. – Нет, вы не пройдете! Что полицию, что ли вызвать? Из вас только одного могу пустить! - Но я журналист. - Вызываем полицию! Сейчас никто не пройдет! У меня дилемма – или скандалить с чиновницей и заведомо обречь на неуспех дело Сахарчука, либо отступиться. Я выбираю второе. В кабинет прошли двое. Михаил Голубев и Галина Скейрис. Дверь захлопнулась. Секретарь нервно сказала: - И чего вы заступаетесь за этих россиян? Чего им в России не сидится?! Увидев у меня в руке диктофон, гневно заявила: - Я тоже могу записывать все, что вы скажете! Я пожал плечами: - Записывайте. Так вы сказали, «чего им не сидится в России?» Секретарь озлобленно замолчала. - Она им сейчас примется рассказывать, что Сахарчук кучу навалил у нее в кабинете! — возмущается женщина пришедшая с нами. - Что-что сделал? Женщина, краснея и бледнея, принимается сбивчиво рассказывать. Ей стыдно и неудобно: - Когда мы приходили в прошлый раз, Погребняк сказала, что он (Сахарчук) наделал… то есть, сходил по-большому у нее в кабинете! За сумасшедшего его пыталась выдать. У нее же там камеры слежения! Если бы такое было, то она всем бы показала! Он после этой лжи и не выдержал… Интеллигентный человек, когда услышал про себя эту мерзость… Такое с собой сотворил. - Она обычно говорит, что это не их управление дает статус беженца! — вторит мужчина. — Это, дескать, все в Киеве решают! А они только готовят сопроводиловки. Представляете, если она в Киев такую херню написала? Конечно, ему не дают статус! Ее надо привлечь по статье «доведение до самоубийства»! Мне такую картину даже как-то дико представить. Больной и замученный Сахарчук и в кабинете… Нет, что-то из ряда вон. Не пустила меня Алена Погребняк, как мне кажется, из-за репортажа про Анисифорова. АНИСИФОРОВ Алена Погребняк внешне несколько похожа на Поклонскую. Но отнюдь не глупа. Не «няш-мяш». Она позиционирует себя как «ночной дозор», как последний заслон на пути сумасшедших и криминала, готовых хлынуть из России и других стран в нашу Неньку. По-моему, ей льстит такая должность. На страже Родины. Еще летом я делал репортаж о Сергее Анисифорове, российском актере, который попросил убежища в Украине. И вместе с ним приходил к Погребняк. У Анисифорова в телефоне была фотография: он и Путин. Никита Михалков снимал «Утомленные солнцем 2», и на съемочную площадку пришел российский диктатор. Он сфотографировался с актерами, игравшими НКВДистов в заградотряде. Среди них был и Анисифоров. Сергей потом фото удалил.
В Киеве, на Майдане, он в оранжевой жилетке «УДАРа» разнимал майдановцев, «вычисливших» лазутчика со взрывчаткой. Люди повалили его на асфальт, вытащили у него взрывпакеты с мелкими гвоздями, начали бить… - Ребята, ни-ка-ко-го самосуда! — Анисифоров орет, расталкивая людей, жилы на шее натянулись веревками. — Не бить! Не бить! Толпа нехотя расступается. Диверсант лежит на асфальте, закрыв голову руками. Анисифоров в ожидании патруля Самообороны Майдана кричит, расталкивает наиболее разгоряченных. У него худое и злое лицо. Его опасаются. Типаж матерого зека или НКВДиста. Он сыграл более двадцати ролей в российских сериалах. Его актерские данные помогают и в реальной жизни. Вот как тогда. Патруль уводит диверсанта. Маленькая победа. Не дал выплеснуться людским эмоциям, не дал забить лазутчика, а ведь могли и самого под горячую руку поколотить. Сергей уходит в палатку пить чай. В палатке он незаменим. И уберет, и приготовит. И как он умудряется быть на всех заварухах? Началась стрельба, повалил черный дым, и тут же на баррикадах мелькает красная жилетка Анисифорова. Я выступал в его защиту в апелляционном административном суде. Сергей долго и муторно судился с «миграционкой», и судья спрашивал меня, как вел себя Анисифоров на Майдане. Я рассказал этот эпизод. Он не озверел. Спас убийцу. И это его характеризует как трезвого справедливого человека. Тот суд Сергей выиграл. Впрочем, как и последующие. Алена Погребняк в первый мой визит к ней указывает на то, что Сергей Анисифоров был судим и не один раз. Вывод — рецидивист! - По-вашему, мы должны всех граждан России принять, бесплатно кормить, а они не будут работать? — не то спрашивает, не то утверждает она. — И Херсон, и Киев сделали вывод, что у Анисифорова нет ни одной бумаги, которая бы доказывала, что ему в России что-либо угрожает! К нему здесь никто враждебно не настроен. Но по такой теории мы должны были бы оставить всех отдыхающих, которые приехали в Затоку, только потому, что они где-то прошлись с флагом. Не выдержит Украина такого количества беженцев! Из посланий в Фейсбуке депутата государственной думы России Виталия Милонова Сергею Анисифорову (пунктуация сохранена): «Ты действительно хочешь сдохнуть как подонок? Ты будь внимательнее теперь! А как ты будешь дерзить, когда мы тебя в подвал Лубянки положим?»
Сергей внесен в базу «Трибунала», ДНРовского сайта, как «каратель хунты». В конце концов, после многолетней тяжбы он победил. Суд признал, что в России Сергею небезопасно. «Одесский окружной апелляционный суд окончательно поставил точку в моем многолетнем деле. Суды с Миграционной службой продолжались почти 3 года… Суд обязал Миграционную службу Украины предоставить статус беженца или дополнительную защиту», – написал Анисифоров. И СНОВА В «МИГРАЦИОНКЕ» Дверь кабинета открывается, и выходят активисты «по делу Сахарчука», на мгновение мелькает Погребняк и снова исчезает. – Ну что? Как поговорили? Михаил Голубев, евромайдановец: - Они говорят, что если суд обяжет их предоставить Сергею статус беженца, они, вероятно, подчинятся. Но сами они не присвоят, скорее всего, хотя решает это «миграционка» в Киеве, не в Одессе. Разочарованные вздохи. – Ну как всегда отмазалась. Мол, я не я и хата не моя. Хорошо, хоть про дерьмо не вспоминала! Михаил продолжает: - Миграционная служба Украины с очевидностью следует линии, общепринятой в рамках этой структуры — всячески противодействовать предоставлению статуса беженца гражданам РФ (на самом деле, не только, они всех ищущих убежища стараются завернуть, — Ред). И поступает так даже тогда, когда здравый смысл в конкретной ситуации требует противоположного решения. В некоторых своих заявлениях, даже сделанных в суде, представители Миграционной службы говорят, что РФ - правовое государство с прекрасной Конституцией, что права человека там защищены должным образом и что этим людям в РФ ничего не угрожает (это не преувеличение, они на самом деле так говорят, — Ред.). Из чего можно сделать вывод, что многие чиновники Миграционной службы являются симпатиками путинского режима. - А что будет с Сахарчуком? - Что будет дальше с Сергеем Сахарчуком, предсказать не берусь. Он был на киевском Майдане, не на одесском, в Одессе его не так много людей знает, и желающих помогать ему практически нет. Едва ли наберется с десяток человек на весь город. А те, кто оказывает помощь — люди с далеко не беспредельными возможностями. Инвалиду не на что и негде жить, ни одна организация не оказывает ему достаточной поддержки, чем может закончиться такая ситуация — представьте сами. Мне жаль, что украинское государство в его нынешнем состоянии глубоко антигуманно, наследует самые худшие традиции «совка» и находит возможным полностью игнорировать проблемы людей, которые обращаются к этому государству, находясь здесь, в совершенно безвыходной ситуации. Единственной надеждой для Сергея Сахарчука остается Пункт временного размещения беженцев. После больницы Сергея берут к себе люди, с которыми он познакомился по Фейсбуку. Но на пару дней, не больше. КОМИССИЯ НА «ЗЕЛЕНОЙ МИЛЕ» На Преображенской, 64 заседает социально-бытовая комиссия. Она рассматривает заявления на поселение и продлевает, если есть основания, сроки размещения в Пункте временного пребывания беженцев (в нем иностранные граждане ожидают решения своей судьбы – миграционщиками или судами). В состав комиссии входят сотрудники Миграционной службы Украины, самого ПВПБ, представители общественных организаций «Вера, Надежда, Любовь» и «10 Квітня». Лестничные клетки глухие, без окон, мрачные. Взбираться надо высоко. Почему у нас всегда так? Как медико-социальная комиссия или еще какое-то присутственное место, куда надо попасть инвалидам в том числе, то обязательно без лифта, без пандуса и на верхотуре? Поднимаюсь, запыхавшись, наверх и обнаруживаю Сергея Сахарчука, сидящего в коридоре. Его не прооперировали. Операцию отложили. Эх, как он только поднялся? Мужчина дрожит, руки трясутся. Хрипло дышит. Позже я узнаю, что у него температура 39,9. Говорит с трудом, но спокойно: - Я в прошлый раз на комиссии положенных балов не набрал. Не хватило какой-то справки. - Тут балльная система? Первые 10 баллов надо давать за то, что сюда смог подняться! — невесело шучу я. И тут обращаю внимание на мужчину в укороченных штанах, с рюкзачком за плечами. Он стоит в углу, уткнувшись лицом в стену, и рыдает. Одет явно не по сезону. Вещи на нем летние и замусоленные. Я обращаюсь к парню из комиссии, он подходит к рыдающему, говорит с ним по-английски, предлагает присесть, спрашивает, не нужна ли помощь? Тот отрицательно трясет головой. Позже я узнаю, что сегодня было отказано в продлении срока размещения в Пункте одному афганцу. У плачущего вроде внешность европейская была. Значит, не афганский «отказник». Значит, еще кто-то. Что бы вы хорошо поняли: тут есть из-за чего плакать. Для многих из тех, кто живет в Пункте, заседание этой комиссии, ее вердикт сродни ситуации, в которой оказывается смертник в США в последние часы и минуты перед казнью. Он ждет, позвонит ли в последний момент губернатор, решивший помиловать злодея, или опустится рубильник, посылая переменный ток напряжением 2700 вольт. Я видел бывшего важного военного чина республики Афганистан, живущего с семьей в Пункте. Он старательно мыл шваброй блок и говорил, что ему в Афганистан «никак нельзя, бандит его сразу убьет!». Боялись возвращения на родину и африканцы: соотечественники, вооруженные ржавыми калашами, сразу бы их расстреляли. Или порубили бы в капусту мачете. Суданец, который избежал страшной казни через побивание камнями, журналист из Демократической Республики Конго, которого хотели бросить в тюрьму за статью…
Пункт временного размещения беженцев. Фото «Одесской жизни» Я думал над тем, какая власть дана людям в комиссии. Решать, кому жить и кому умирать! Вот женщина, наверняка с утра перед заседанием сходила на базар, у нее с собой сумка хозяйственная стоит под стулом, из нее перья лука торчат. И сейчас эта тетя вынесет приговор какому-то Абдулхакку из Афганистана и после пойдет домой варить борщ. А ошарашенный Абдулхакк, прибитый ужасом, будет молиться Аллаху, а его все равно вышлют. Беженцы постоянно думают о том, что их вышлют. Рассказывают друг другу страшные байки, как того-то выслали, а его сразу схватили талибы, или ФСБ, или еще какие-нибудь тонтон-макуты. Сергей Анисифоров, беженец из России, рассказывал: - Зимой 2016 года в киевское управление миграционной службы пришел россиянин, АТОшник из батальона «Азов». Он просил продлить ему статус беженца. Сотрудник «миграционки» сказал ему подождать. Через несколько минут в кабинет ввалились сотрудники полиции и пытались надеть наручники на ветерана. Постановили «выдворить за пределы Украины». Сахарчука зовут на комиссию. Он поднимается и тяжело идет в кабинет. «ВЫ НЕ ДУМАЙТЕ, МЫ НЕ ЗВЕРИ!» На заседание комиссии вызвали психиатра. Заведующего тем самым отделением, куда отправили после попытки суицида Сергея. Он похож на профессора Преображенского. Очки поблескивают скептически. Женщина из комиссии, взглянув на Сахарчука, который с трудом дошел до стула, говорит, обращаясь и к Сергею, и к присутствующим: - Человек должен понимать, что мы можем предоставить только третий или четвертый этаж. Там есть свободные места. И это не общежитие и не отдельные комнаты. Проживать будете вместе с мусульманами. Вы сможете убирать не только за собой, но и раз в неделю весь блок? Вы сможете мыть туалет, душевую, коридор? Поддерживать порядок в течение суток? Вам такое подходит? - Вы считаете, у меня есть выбор? - Я задаю вам вопрос! - За собой я убрать смогу, а блок не потяну… - Ваш отказ вызовет возмущение у остальных жителей. - Я жил в Минске в подобном же пункте с мусульманами, и никаких эксцессов не было. - А как объяснить афганцу, что вы нетрудоспособны? И защитить вас мы не сможем! - А медицина есть тут? Что нам врач скажет? — спрашивает председательствующий. — Сахарчук может находиться в коллективе? Психиатр Вячеслав Андреевич Благодарский (кстати, достойный дядька оказался): - Я не вижу на сегодняшний момент каких-либо противопоказаний или оснований для того, чтобы решать вопрос о том, что он НЕ МОЖЕТ находиться там. Человек спокоен. Человек адекватно оценивает ситуацию. Более того, он говорит, что согласен на любые условия, потому как ему некуда деваться. Думаю, что он достаточно натерпелся в жизни, достаточно знает жизнь, чтобы бесконфликтно проживать в Пункте. С этими словами психиатр откланивается. - Вы не думайте, мы не звери! — говорит женщина из комиссии, глядя на меня. Александр Майнов, социальный консультант общественной организации «Вера, Надежда, Любовь»: - Мы являемся исполнительными партнерами ООН, и у нас Сахарчук получает медицинскую помощь. Он находился в двух лечебных учреждениях, мы ему там помогали медикаментозно. Медикаменты, которые ему нужны в дальнейшем, он будет получать, так как он является тяжелобольным, то он будет получать раз в месяц дополнительное питание. Если вопрос решится положительно, мы ему определенный момент времени будем помогать материально. Он сможет купить необходимые ему бытовые средства. Слушали. Постановили: отправить бумаги в Киев. Пусть там решают, заселять Сахарчука в Пункт или оставить на улице. Опять Киев. Опять ожидание. Ну а я пока подытожу. Дорогие россияне! Если вы думаете, что пойдя против власти у себя, выйдя на какой-нибудь одиночный пикет в поддержку Украины, вы заработаете индульгенцию и всемерную поддержку у нас, то вы заблуждаетесь. То, что проблемы возникнут в России, я в этом не сомневаюсь, но не дай вам Бог бежать от них в Украину. А если вы нищи и больны, то тем более. Вы тут окажетесь обузой. У нас нищая страна, раздираемая войной. Страна, где такой же ржавый бюрократический аппарат, как и в России. И он примется вас перемалывать. Пожелаем же Сергею проскочить удачно сквозь шестерни. Мы будем отслеживать ситуацию с беженцем. Автор – Дмитрий Жогов P.S.: Александр Валов, доброволец «Азова»: «Русские, белорусские, грузинские и другие добровольцы во всех красках донесли украинскому обществу, что в вашей украинской стране они в полном дерьме из-за своих решений. Из-за решения помочь, встать на сторону украинцев против режима Путина с оружием в руках. Решив воевать против оккупантов и захватчиков, мы одновременно стали и попросту бомжами, нелегалами в чужой стране, без паспортов, убежища и в ожидании депортации. Тогда, когда шли кровопролитные бои, никто не думал о легализации. Погибали люди, какие уж тут, на хрен, паспорта. Дать автомат нам – всегда пожалуйста, давали. А то и миномет, зенитку или боевые машины. Воевать – всегда пожалуйста. И не только в добровольческих подразделениях, но и вполне в ВСУ и Нацгвардии. Просто когда нужно, тогда мы «наши защитники», а когда не нужно (почти всегда) – на хрен вам это надо? Своих проблем хватает. Кварплата вон подорожала, а тут какие-то москали, бульбаши и прочие чужаки. Хрен бы с ними. Поумирали бы себе в АТО, как Балаган, Ратибор и множество других. Ну живут себе бомжами, а то и инвалидами. Ну без паспортов, ну раненые. Это же не ваши проблемы, так зачем время тратить?». СМЕРТЬ РОСІЙСЬКИМ ОКУПАНТАМ!  Сергей Анисифоров (слева)
0
Помітили помилку? Виділяйте слова з помилкою та натискайте control-enter Новини по цій темі: |
Статті:
Новини Одеси в фото:  Думська в Viber
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
