Почему геи вынуждены покидать Украину? Интервью с одесситом, эмигрировавшим во Францию

В эти дни в Одессе проходит фестиваль квир-культуры «Одесса-Прайд-2019», а на 31 августа намечен Марш равенства под девизом «Счастливые люди — в счастливом городе». Еще в 2017 году Игорь Захарченко принимал участие в марше, а сегодня живет в другой стране. Он покинул Одессу в том же году после нескольких нападений, угроз, и вместе с партнером Сергеем переехал жить во Францию.

До переезда Игорь был региональным координатором всеукраинской благотворительной организации «Точка опоры», которая занимается адвокацией прав ЛГБТ-сообщества, преодолением дискриминации и развенчиванием мифов о гомосексуалах. Игорь никогда не скрывал и открыто заявлял о своей сексуальной ориентации, а также активно участвовал в правозащитной деятельности. Мы записали очень личное интервью с Игорем о жизни за пределами Украины, нежелании возвращаться, правах человека, толерантности, религии — читайте в материале «Думской».

«Думская». Как живется во Франции?

Игорь Захарченко. Девиз Франции начинается со слова liberté, что означает свобода, и это действительно свобода. Живется очень свободно, люди здесь гораздо более толерантные, восприимчивые к разностям других. Это очень многонациональная культурная страна, здесь проживает очень много разных этносов. В Украине люди в основном с белым цветом кожи, а когда ты идешь по Парижу, видишь цветное прекраснейшее конфетти. И становится понятно, почему в этой стране разности других людей воспринимаются охотно и просто. Здесь нет этой совковой парадигмы, что все люди должны быть одинаковые, которая диктовала — не высовывайся, будь как все. Здесь человека прежде всего учат быть индивидуальностью.

Д. В термин толерантность вносят разные смыслы. Какой смысл в него вносишь ты?

И.З. Толерантность для меня означает принятие другого человека таким, какой он есть, без желания его изменить. Здесь мы можем везде говорить, что мы пара, и это не вызывает никаких сложностей. Франция преодолела этот барьер достаточно давно. Мы приехали и рассказали свою историю — об избиении, о том, что сейчас происходит в Украине. Один взрослый профессор по французскому языку, который работал с беженцами и мигрантами, говорил, что где-то в годах 50-60-х такие ситуации были возможны и во Франции.

Д. Почему так? Почему Украина, европейское государство, настолько отличается от других европейских государств в этом вопросе?

И.З. Территориально Украина относится к Европе, но менталитет очень далек от европейского. Первое, что необходимо осознать: права человека являются базой любой европейской страны. Не религия, не семейные ценности, нет. Если есть локус на права человека, страна может стать европейской (локус — лат. locus, в генетике обозначает фиксированное положение (локализацию) на хромосоме, например положение гена, — Ред). Если права человека вертятся на одной мельнице, как это происходит в Украине, тогда это — Россия и совок. Потому что именно в России и в совке нет и не было прав. А Европа начинается ровно в тот момент, когда во главе угла стоят права человека.

Д. Как это должно произойти в Украине? Что нужно изменить — Конституцию, законы?

И.З. Права человека прописаны в Конституции, но основной закон у нас любят ставить в любые самые неудобные позиции, начиная от коленно-локтевой и дальше, чтобы пристроиться к этой Конституции с какой-нибудь стороны, и выжать из нее все, что тебе хочется. Номинально Украина является светским государством. Но почему-то советы церквей у нас решают важные вопросы государства. И Франция, и Украина являются светскими государствами. Но именно во Франции церковь и религия действительно отделены от государства. В школах нет никакой религиозной пропаганды, а на работе мусульманские женщины не имеют права носить хиджаб. Сейчас по этому в поводу ведутся большие дискуссии. Работа — это прежде всего социальная коммуникация.

Д. Но это же тоже про права человека — носить любую одежду?

И.З. Одно дело права человека, а другое — религиозная парадигма. Хиджаб является атрибутом религиозной парадигмы. Франция является светским государством, где религия начинается ровно в том месте, где заканчивается светское пространство. Носите хиджаб на улицах, дома, но не на работе. Потому что работа является светским институтом.

Д. В украинском обществе все же религия занимает особенное место. Тем более, что в конце 2018 года у нас наконец появилась Православная церковь Украины, независимая от московского патриархата. Для тебя это сигнал чего?

И.З. Идея действительно очень здоровская — отделиться от московской церкви. Но когда президент светского государства начинает заниматься религиозными делами, то он ставит Конституцию в ту самую коленно-локтевую позу. Повторюсь, по Конституции Украина является светским государством.

Д. Кстати, наш новый президент наоборот выбрал отстраненную позицию от религиозных вопросов.

И.З. Ничего не могу сказать по поводу нового президента. На данный момент я уже не являюсь гражданином Украины, а являюсь лицом без гражданства под протекцией Франции. Но если президент дистанцируется от вопросов религии, это больше соответствует Конституции.

И еще один момент по поводу религии. Светское государство подразумевает, что все религии равны, и все религии равноудалены от государства, и нет таких религий, которые бы обладали большими или меньшими преференциями.

Д. Чтобы уже окончательно закрыть религиозные вопросы, не могу не спросить. Ты приверженец какой-то из религий?

И.З. Я считаю, что вопросы религии — это как вопросы полового члена. Очень хорошо, когда ты держишь его в штанах. И это не очень хорошо, когда ты размахиваешь им на улице перед лицом другого человека.

Мое отношение к богам приблизительно такое же, как к воображаемым друзьям. Потому что объективно, если почитать ту же самую литературу обожаемого мною Стивена Хокинга, все вопросы о существовании бога рассыпаются в пух и прах. Просто потому что физически ему негде проявиться. Поэтому, если вам хочется верить в воображаемых друзей, для меня нет никакой разницы, верите ли вы в воображаемого друга Аллаха, Винни Пуха, Гарри Поттера, Иисуса или других amis imaginaires (фр. воображаемые друзья — ред.). Я точно так же могу доказывать, что существует Гарри Потер, основываясь на книгах Джоан Роулинг. Тот факт, что Джоан Роулинг написала эти книги, и является доказательством того, что Гарри Поттер существует.

Д. Что ж, теперь точно закрыли эту тему. Ты себя ощущаешь украинцем или французом?

И.З. Я не ощущаю себя ни тем, ни другим. Я человек прежде всего. На данный момент у меня нет гражданства. Более того, я стараюсь вообще дистанцироваться от любых диаспор и от любых проявлений какой-либо национальности. Там, где есть культ национальности, рано или поздно это место превращается в какое-то гетто, где ты начинаешь вариться в своем кругу, в своей языковой среде. А мне интересно интегрироваться во французский социум.

Д. Французы интересуются событиями в Украине, расспрашивают тебя, что там у нас и как?

И.З. Французы в курсе того, что существует Украина, но в целом лишь те, кто хорошо и качественно следят за политикой в курсе того, что была аннексия Крыма, о том, что есть вооруженные конфликты. Французов интересуют протесты и манифестации касательно своих прав и свобод, защиты своих интересов.

Д. Как проходит этот процесс интеграции в общество? С кем вы общаетесь во Франции? Какие социальные связи наладили за время проживания в новой стране?

И.З. Пока что обзавестись каким-то большим количеством друзей нам не удалось. Но в Безансоне — в городе, в которым мы живем — есть ЛГБТ-ассоциация, в которой состоят разные люди, разных этносов и культурных групп. И в этой ассоциации удается создавать новые контакты, налаживать коммуникацию. Например, на днях идем на прогулку с двумя девушками, которые создают целый тур по Франции, собирая истории о том, как люди питаются, как они питались в детстве. Мы с Сережей тоже давали им интервью и рассказывали, как проходило питание в 90-е годы и позже. Потому что во Франции, разумеется, все совершенно по-другому, тут абсолютно другая пищевая база. Какие-то продукты пересекаются с украинскими, но в целом это совсем другой ассортимент.

Д. Лучше?

И.З. Фрукты в магазине не всегда вкусные, но если ты их покупаешь на базарах, то они примерно такие же, как и в Украине. Однозначно могу сказать, что качество мяса, рыбы и сыров здесь в разы лучше. В Украине — это дешевый пластик, особенно, если говорить о сыре.

Д. Все же, есть какая-то ностальгия по Украине, Одессе?

И.З. Честно скажу: нет никакой ностальгии по Украине. Моя паническая атака, которая произошла несколько месяцев назад, четко показала мне, что возвращение в Украину у меня связано с сугубо негативным спектром эмоций. Да, мне не хватает друзей, общения с теми людьми, которые остались в Украине, но слава высоким технологиям, сейчас это можно компенсировать фейсбуками, скайпами, текстовыми сообщениями.

Д. Родные остались в Украине?

И.З. Да, все мои родственники остались в Одессе.

Д. С момента переезда ты приезжал в Одессу?

И.З. Если я приеду в Одессу или вообще пересеку границу Украины, это означает автоматическое лишение меня статуса беженца. Поэтому — нет, спасибо, никогда. Ко мне родные приезжают.

Д. Если у нас все же поменяется обстановка, допускаешь хотя бы возможность возвращения?

И.З. Если обстановка поменяется приблизительно до того уровня жизни, в котором я живу сейчас, то возможно мне захочется посмотреть на это. Но все то, что я наблюдаю сегодня… Да, я вижу, что социум медленно движется и развивается, но погружаться снова в тот ад из которого я сбежал, я не хочу. Мазохизма во мне нет.

Д. У нас очень скоро пройдет ЛГБТ-фестиваль. Какие ожидания?

И.З. Я в курсе, очень болею за ребят и надеюсь, что все пройдет хорошо. Последнему прайду, на котором я участвовал в Одессе, не дали пройти дальше Дюка, потому что агрессивные верующие находились по другую сторону. Все это закончилось фиаско и весь маршрут не удалось пройти из-за того, что с той стороны рассказывали про грех и о том, как бог вас ненавидит. Но я верю, что Украина сможет разорвать эти цепи мракобесия и выйти к свободе и ценностям прав человека. Пока что этот свет находится совершенно вдалеке, и пока что непонятно, это свет или электричка.

Д. Все же протестуют против маршей не только религиозные люди, но и представители, как правило, правых политических или общественных движений. Кто для тебя большие враги в этой борьбе за права человека?

И.З. Враги прав человека — низкий уровень культурного развития и низкий уровень образования. А национализм и религиозный фанатизм является лишь следствием первого и второго. Если устранить эти две причины, все производные провалятся в тартарары.

Д. Кстати, я так и не спросила. Где вы живете, чем занимаетесь, как зарабатываете на жизнь?

И.З. На данный момент мы живем в городе Безансон. Когда мы только приехали и подавались на статус беженцев, мы долгое время жили в Париже. Там мы столкнулись с ситуацией, когда практически остались на улице и готовы были обзавестись палаткой. Но все сложилось для нас более чем удачно, и социальная организация нашла для нас жилье в маленьком городке недалеко от границы со Швейцарией. К этому времени наши документы были рассмотрены, и Франция приняла решение по поводу нашей протекции на ближайшие 10 лет. Мы решили переехать в ближайший центр – город Безансон. Тут проживают приблизительно 350 тыс жителей. Чтобы лучше интегрироваться в общество и получить возможность работать, сейчас мы с Сережей готовим все необходимые документы и будем участвовать в конкурсе на обучение. Никогда не мог подумать, что в 37 лет я начну учиться заново. Но меня это только воодушевляет, потому что я смогу поднять свой уровень знания французского языка, и получить образование, которое будет котироваться во Франции. Тут признается только французское образование, а все остальные дипломы нужно переводить, апостилировать, чтобы впоследствии легализировать.

Д. Какое образование ты получил в Украине?

И.З. Я закончил Одесскую национальную музыкальную академию.

Д. А в какой специальности ты планируешь реализоваться во Франции?

И.З. Я хочу дальше развиваться по направлению «социальный работник». Есть определенные возможности обучения именно по этому направлению, есть программы перепрофилирования. Взрослый, который не хочет работать по той специальности, которую он получил первой, имеет возможность принять участие в конкурсе и совмещать два цикла. Днем учиться, а по вечерам работать, или наоборот.

Д. Французские соцработники, конечно же, ничего общего не имеют с привычными соцработниками в Украине?

И.З. В Украине класс соцработников представлен или в общественных организациях, или вообще никак не представлен. У нас рядом с домом есть социальный центр. Сотрудники этого центра помогают разобраться со всеми документами, процедурами их подачи в различные инстанции, а во Франции этих документов бесчисленное множество. Они помогают заполнить эти документы, коммуницировать с другими инстанциями. Если у человека не хватает бюджета на покупку еды, можно обратиться к социальному работнику. Он проверяет уровень финансовых возможностей, узнает, какие мы получаем дотации, взвешивает все эти факты и выписывает необходимые документы, чтобы человек мог получать определенный объем продуктов. Также во Франции есть огромное количество социальных служб и организаций, которые работают в разных направлениях. Начиная с того, как семье верно рассчитать бюджет, решить сложности с передвижением, заканчивая помощью в финансовой или жилищной сфере. Здесь социальные работники — это персональные консультанты, которые помогают выбраться из сложных жизненных ситуаций.

Д. И ты планируешь работать в одном из этих социальных направлений?

И.З. Да, это мне достаточно близко по нескольким причинам. Во-первых, мне нравится помогать людям, а во-вторых — я понимаю эту систему с другой стороны баррикад. И проходя по всем этим инстанциям, я получаю определенные навыки взаимодействия с этими инстанциями.

Д. В конце нашей беседы хочется задать очень личный вопрос. Вы хотели бы иметь детей? Во Франции есть такая возможность?

И.З. На данный момент усыновление детей однополыми парами во Франции не является простой процедурой. Но и мы пока что не задумываемся об этом. В украинском социуме присутствует определенный культ детей: «дети — смысл жизни», «не родишь — не поймешь», только ребенок может быть смыслом семьи… Нет. Дети — это безумная ответственность, огромные капиталовложения. Сейчас ни я, ни мой партнер элементарно по этим параметрам не можем себе позволить.

В одной книжке старых еврейских сказок было написано: плодитесь и размножайтесь. Этот конструкт был связан сугубо с тем, что этому маленькому кочевому племени, для которого писались эти сказки, нужно было выжить. На данный момент виду homo sapiens не грозит вымирание. Вид homo sapiens скоро будет сталкиваться с тем, что он перенаселит эту планету.

Д. Пожелаешь что-то украинцам, участникам фестиваля?

И.З. Мысленно с ними. Очень надеюсь, что никто из ребят не пострадает. «Борітеся — поборете!».

Беседовала Анна Коваленко