Годовщина подавление Пражской весны и вторжение в Украину: почему чехи и словаки по-разному воспринимают развязанную россией войну21 августа исполняется 55 лет с тех пор, как войска советских оккупантов и их союзников вторглись на территорию Чехословакии, чтобы подавить Пражскую весну, и не позволить этой стране вырваться из сетей тоталитаризма. Спустя полвека эксперты проводят параллели с событиями в Украине, которые привели к развязыванию россией полномасштабной войны. Москва, как и тогда, увидела угрозу для своего режима в том курсе, который наша страна выбрала для своего развития. Как современное общество Чехии и Словакии воспринимает украинские реалии, почему одни демонстрируют беспрецедентную поддержку и помощь, а другие предпочитают прислушиваться к кремлевским нарративам. Об этом и многом другом «Думская» пообщалась с Радомиром Мокриком — чешским историком, культурологом, научным сотрудником Института восточноевропейских исследований на философском факультете Карлова университета в Праге. «Думская»: Резонирует ли в чешском и словацком обществе война в Украине? Радомир Мокрик: Есть такое устоявшееся клише: чехи и словаки должны реагировать или реагируют одинаково на те или иные события. А на самом деле реакция — разная. Если коротко охарактеризовать, то я могу сказать, что в Чехии была и до сих пор есть, собственно говоря, беспрецедентная волна поддержки Украины. Это проявляется в огромном количестве беженцев, которых приняли. Но что на меня больше всего произвело впечатление — это фонды и организации, которые открыли банковские счета, в частности, посольство Украины в Праге. На эти счета граждане Чехии прислали более 3 млрд крон по состоянию на октябрь 2022 г. Это колоссальные суммы для небольшой страны. К примеру, был очень красивый жест в августе прошлого года, чехи присылали 1968 крон. Они таким образом указывали на единство событий 1968 года и сегодняшнего вторжения в Украину. Удалось собрать 24 млн крон для Вооруженных сил Украины. По результатам последних социологических исследований, большинство чехов поддерживают Украину, они понимают, что это российская агрессия против Украины. «Д»: Есть ли поддержка Украины в политических кругах Чехии? Р.М.: Тема Украины стала одной из ключевых в дебатах между кандидатами в президенты Петром Павелом и Андреем Бабишем. Эти выборы можно назвать референдумом в поддержку Украины. Павел — проукраинских взглядов, а Бабиш наоборот, говорил о прекращении помощи, что надо как-то разбираться с беженцами. То есть Петр Павел убедительно победил и это тоже такой понятный сигнал. «Д»: Какова ситуация в Словакии? Р.М.: В Словакии ситуация иная. Можно сказать, что даже кардинально иная. Социологические исследования показывают, что 40 процентов словаков считают, что в войне виноваты НАТО и США, что она является следствием провокации Америки. Такое же количество людей поддерживает прекращение помощи Украине и т.д. Это выражается и на политическом уровне. На приближающихся досрочных выборах в Словакии, вероятно, победит партия бывшего премьера Роберта Фицо (словацкий пророссийский государственный деятель, премьер-министр Словакии (2006 — 2010, 2012 — 2018 гг.). Он является Виктором Орбаном в миниатюре. Возможно, не столь остро, но определенно пророссийским, и это тоже свидетельствует об определенных настроениях в обществе. Итак, на самом деле, как это ни парадоксально, но чехи и словаки имеют очень разные взгляды на российское вторжение в Украину. «Д»: Что касается аналогий между Пражской весной, вторжением стран Варшавского договора в 1968 году, и Украиной сегодня. То есть либерализацией в Чехословакии и реакцией на нее репрессивной государственной машины, которую в то время олицетворял Брежнев. Что в то время происходило на территории Словакии? Р.М.: Причины Пражской весны, по сути, были достаточно банальными. Мы можем говорить о том, что в первой половине 60-х годов Словакия попала в ситуацию экономической стагнации, упадка. В том смысле, что когда мы в принципе говорим об истории Чехословакии, то фокус до сих пор находится больше на Чехии, чем на Словакии, и это не случайность. Словакию нельзя приравнивать, наверное, к Украине в рамках Советского Союза, потому что мы там видим полное доминирование россии над другими республиками, но все-таки определенный перекос полномочий, определенный перекос в культурной политике всегда был в пользу Чехии, и многих словаков это раздражало. Это тоже сыграло определенную свою роль, потому что накануне Пражской весны тогдашний глава Чехословакии Антонин Новотны пренебрежительно относился к словацким элитам. Это конец 67-го года, тогда состоялся даже визит Брежнева в Словакию. Он на это все посмотрел, увидел, насколько раздраженным является общество. Тогда приняли решение сменить первого секретаря, генерального секретаря ЦК. Ну а потом он, Новотны, ушел и с должности президента. «Д»: То есть назначение первым секретарем словака Дубчека имело целью снять определенную напряженность в обществе Р.М.: Дубчек — это интересная фигура, по-своему, он действительно такой идеалист социализма и человек одновременно с таким четким ощущением национальных корней. Ну а потом получилось так, как получилось. Фактически можно сказать, что Дубчек где-то переоценил свои силы, не понял правил игры. У меня такое впечатление, из того, что я изучал из его биографии, что он совершенно искренне не понимал, что он не имеет права делать все, что хочет. И что Чехословакия не является на самом деле свободным государством. Но Дубчек очень так агрессивно взялся за реформы. Он начал там внедрять свободные собрания, отменил цензуру и когда речь дошла до того, что у него возникла идея провести полусвободные выборы, то в москве сказали: этого парня стоит успокоить, потому что это уже начинается какое-то безумие. Собственно, он сыграл вот эту свою роль и что важно — он был со словацкой стороны. Он сменил чеха на должности. «Д»: А как восприняло население действия Советского Союза? Это же, по сути, была оккупация за одну ночь. Фото плакатов с надписями «Водки нет, идите домой». Они же тоже резонируют с сегодняшними событиями в Украине Р.М.: Как раз 68-й год - это то, в чем мы можем говорить об абсолютной практической идентичности восприятия и в Словакии и в Чехии. Это один из тех исторических моментов, по которому не будет преувеличением сказать: здесь есть абсолютный общественный консенсус. 90 с чем-то процентов как чехов, так и словаков вам скажут, что это была оккупация, это было незаконно, что изнасиловали их свободу и так далее. Протесты были везде, протесты были и воспринимали эти войска как российские, несмотря на то, что там, действительно, были разные, не только разные государства, разные национальности. Нравится нам или нет, но там было много и из украинских частей, что не делает Украину оккупанткой. Так вот, реакция была практически везде одинаковая. Их нигде не приветствовали, везде было сопротивление, были стычки. Наиболее известные в Праге, меньше их было на территории Словакии. Но здесь нельзя говорить о том, что где-то меньше, где-то больше. Другое дело в том, что главная сила советских войск пошла через Словакию, там была граница с Закарпатьем и это был такой непосредственный путь этого вторжения, которое, действительно, произошло практически молниеносно. Они вышли вечером даже не 21-го, а 20-го августа и утром уже были в Праге. Как бы там чехи не пытались драматизировать эту историю, но факт остается фактом, фактически они прошли почти по всей стране, как ножом сквозь масло, за одну ночь, такие реалии. «Д»: Надеемся, что такого больше не повторится, что мы сможем остановить наконец эту машину и это уже будет навсегда. Р.М.: Мне кажется, если мы говорим о сегодняшних событиях, то наша дипломатия, гражданское общество в целом удачно разыгрывает в Чехии и Словакии вот эту карту 1968-го года. Акцент звучит достаточно часто. Он не является чрезмерно надоедливым, потому что это травматический опыт, и я думаю, что злоупотреблять им не стоит, но где-то точечно, когда происходят какие-то разговоры, то Украина напоминает, что как раз вы должны понимать, что это такое, потому что у вас был 68-й год. И, по моим ощущениям, это резонирует у большинства общества. Это как бы имеет правильный эффект для нас, то есть это очень важная историческая точка, на которую мы удачно давим. «Д»: А как сейчас интерпретируются эти события? Насколько я знаю, коммунистическая партия в Чехии функционирует. Современники Пражской весны как раз расстроены этим. Р.М.: Относительно коммунистов, действительно, они были в предыдущем созыве парламента, не так много получили процентов, где-то 5 или 6, на грани, собственно, проходного барьера. В результате, действительно, сложилась ситуация, что они даже были, де-факто, частью коалиции так и правительство Андрея Бабиша держалось, в частности, на голосах коммунистов. Если мы говорим о какой-то динамике, то коммунисты проиграли следующие выборы, которые состоялись в 21-м, и уже не попали в парламент. Там возникли новые партии условно левого направления, которые уже обходятся без коммунистической символики и молодежь, если она является сторонником, условно говоря, идей социализма, то ей не нужно голосовать за коммунистов, там есть партия «пираты» (имеется в виду Чешская пиратская партия, — Ред.), которая этот электорат взяла на себя. Поэтому коммунисты по состоянию на сегодня являются вне парламентской силой, по сути маргиналами. «Д»: Какое отношение к событиям 68 года у поколений, которые не переживали этого травматического опыта, в частности, у людей с пророссийской позицией? Р.М.: Знаете, здесь был характерный эпизод, когда несколько лет назад в москву приехал президент Милош Земан, который был ну очень выразительно пророссийским главой государства. Тогда российский телеканал «Звезда» выпустил сюжет о том, что вторжение в Чехословакию было не таким уж и плохим, и Земан, который был большим другом россиян, путина, протестовал. То есть даже среди тех, условно пророссийских слоев чешского общества оккупация 1968-го года остается оккупацией. Это тот вопрос, который фактически не дискутируется. И не потому, что есть какая-то официальная государственная интерпретация, а потому, что это так чувствует общество. «Д»: Давайте сейчас перенесемся в 1989-й и поговорим о Бархатной или, как еще ее называют, Нежной революции. Почему, собственно, возникло такое название, чем это обусловлено и идентифицировали ли себя участники тех событий с этим названием, или оно появилось позже? Р.М.: Понятие Бархатная «саметова» в чешской традиции и Нежная в словацкой, конечно, ретроспективное название в том смысле, что это не какая-то специфическая фишка именно этих событий. Бархатная она потому, что это бескровная революция. То есть, по большому счету, любые революции, которые не использовали насилие, принято называть бархатными, условно говоря, вот Тюльпанова революция в Грузии или Оранжевая революция в Украине, это также бархатные революции. События были очень динамичными. 17 ноября происходит этот протест, избиение студентов. Кстати, очень похожа первая фаза революции на Майдане 2013-14 годов. То есть импульсом становится избиение мирной демонстрации студентов. Конечно, просто находятся круги, которые понимают, система слабая, есть огромный запрос общества, здесь можно и стоит действовать. Так, самая известная, ключевая фигура Бархатной революции Вацлав Гавел на момент избиения студентов вообще был у себя на даче за Прагой. Ему позвонили, мол, мужик, кажется, сейчас здесь будет рушиться система, так что давай приезжай, потому что надо что-то делать. Вот эти когорты людей, которые почувствовали момент, почувствовали, что система не способна оказывать такое сопротивление, как раньше, и взялись на это все давить и без сомнения, они понимали, что они творят историю. А то, что эта история будет бархатной, они узнали уже после того, как революция победила, и удалось, чтобы она осталась Бархатной, а не кровавой. «Д»: Бархатная революция не имела жертв, но вторжение и оккупация были. И имела реакцию гражданского общества. В Киеве, кажется, было самосожжение, насколько я помню, а в москве восемь человек вышло на красную площадь протестовать Р.М.: 1989-й год - это одно дело, он мемориализован, но он не имеет каких-то таких больших монументов. Относительно 68-го года здесь надо говорить шире, был вот этот миф советской пропаганды о «бескровном вторжении», «бескровной оккупации». Это неправда, на сегодня чешские историки зафиксировали, если не ошибаюсь, около 140-150 непосредственных жертв. Это те люди, которые были застрелены во время сопротивления, это во время сопротивления оккупантам в различных формах по дороге в Прагу, в самой Праге. То есть зафиксированы убийства оккупантами людей. С этой точки зрения, это события разного рода, потому что Бархатная революция — это, в принципе, достаточно плавный переход власти, а оккупация 68-го — это о жертвах, это о крови. Возможно, с точки зрения событий 2022-23 годов это кажется ужасно мало, но это человеческие жизни, которые забрали оккупанты и поэтому это травматический опыт, без сомнения. Это насилие, насилие безосновательное, которое не имело никакого основания, и поэтому это такая очень болевая точка. Беседовал Богдан Галайда СМЕРТЬ РОССИЙСКИМ ОККУПАНТАМ! Заметили ошибку? Выделяйте слова с ошибкой и нажимайте control-enter |
Статьи:
![]() В море собираются "шахеды". На данный момент кружатся в акватории. Точный курс пока неизвестен.
![]() |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||