С Ахиллом из современной Одессы под Трою и обратно: агрессор Геракл, нашествие кентавров и таинственный рыжий мальчик  

Постоянный автор «Думской», журналист и любитель старины Андрей Ганжа снова погружается в глубину веков, обнаруживая там любопытнейшие сюжеты. Возобновляем рубрику «Путешествия дилетантов». Наслаждайтесь!

Редактор и автор долго искали название, но потом как фанаты города решили, что для нас Одесса — это от Бруклина до Шанхая, а уж Северо-Западное Причерноморье — тем более!

КУДА ТЫ ПОПАЛ, БЫСТРОНОГИЙ РЫЖИЙ МАЛЬЧИК…

Он, конечно, существовал! Хотя бы потому, что автономные источники упоминают пусть и не его имя, но имя его врага-командира и имя его убийцы. Еще в 20-х годах прошлого века в хеттских документах эпохи Нового царства (1400—1200 гг. до н.э.) были прочитаны имена, связанные с западной страной «Аххиява» — «Акагамунаса», «Аттарисия» и «Алаксандуса». И вряд ли стоит сомневаться, что это герои гомеровской «Илиады» Агамемнон, его отец Атрей и Александр-Парис.

Но прежде чем поближе подойти к одному из самых ярких героев античных мифов, Ахиллу, хочу «предъявить» саму технику подхода. Те принципы, по которым следует интерпретировать такое понятие, как миф. Причем сразу хочу оговориться, что речь идет только о так называемых героических мифах, строящихся вокруг деятельности отдельного персонажа. Космогонию (происхождение космоса), теогонию (богов), антропогонию (человека) и уж, конечно, эсхатологию (конец мира) я сознательно пропущу мимо.

Так вот, любой героический миф, с моей точки зрения, в своей основе имеет жизнь и деятельность конкретной персоны, оставившей неизгладимый след в сознании человеческой группы. Эта персона является тем стержнем, на который «нанизываются» события соответствующего периода развития группы, поэтому с мерками хронологического подхода туда даже и соваться не стоит: на «стержень» мифа могут быть нанизаны события и персоны самых различных эпох человеческой истории.

Так было всегда. В относительно «свежих» (каких-то полторы тысячи лет) мифах об остготском Теодорихе Великом (середина V века – 526 год), он же Дитрих Бернский, героями являются и готский король Германарих (умер в 376 году), и гуннский вождь Аттила (умер в 453-м), и, похоже, даже антиохийский норманн граф Роджер Солернский (1119), и киевский норманн князь Владимир (980). Но создателей «Саги о Дитрихе Бернском» (или «Вилькин-саги») это абсолютно не смущает: они так видят.

Дитрих Бернский убивает Хагена, воспитанника Аттилы

Меня тоже не смущает. Потому что в данном случае следует считать не годами, а эпохами. Ведь Германарих и Аттила – это цельная эпоха в истории Юго-Восточной Европы. И Теодорих – тоже эпоха. Которые в мифотворчестве нанизались на единый стержень древнегерманской истории. Поэтому в мифологии следует считать не годы жизни, а последовательность и логику процесса. Хотя когда появляются аутентичные хронологические таблицы – следует благодарить судьбу.

И нам в данном случае повезло. В 1627 году граф Томас Арундел привез в Лондон мраморную плиту, содержащую греческую хронологию, которая охватывает период от 1582-го до 299 года до н.э. Плита была создана на острове Парос в 264 году до Рождества Христова. И по «паросской хронике» интересующие нас события происходили между 1256 («После похода амазонок в Аттику а случилось это во время царствования в Афинах Тесея, прошло 992 года») и 1209 («После взятия Трои, а случилось это на двадцать втором году царствования в Афинах Менесфея, в седьмой день до окончания месяца фаргелиона, прошло 945 лет») годами до новой эры. В точных датах событий можно сомневаться, но ясно одно – вторая половина XIII века.

Паросская хроника

ГЕРАКЛ КАК АГРЕССОР

Но – довольно теории. Меня ждет Ахилл и его мирмидоняне. И Балканский полуостров второй половины II тысячелетия до н.э. И его жители, которых для того времени правильнее называть «ахейцами».

Нелегкое было время. Еще недавно мир был ясен и понятен: на море властвовал Крит, управляемый царями Миносами. А на материке – племенные вожди-басилеи местного населения. Политический мир Южных (Пелопоннес) и Средних Балкан был раздроблен на десятки протогосударств и государств, из которых наиболее значительными были Аргос, Микены, Писа, Микены, Афины и Фивы.

Но все начало «сыпаться». Политический кризис того времени был связан с именем самого популярного героя античных мифов – Геракла. Я бы назвал этот период «эпохой Геракла – Тесея». Геракл, как известно, подвиги совершал по приказу своего двоюродного дяди и царя Микен (северо-восток Пелопоннеса) Еврисфея, уничтожая чудовищ на земле Эллады.

Чудовищ? Да если присмотреться современным политическим взглядом, то «подвиги Геракла» — это откровенные силовые действия на территории других царств: сначала соседнего Аргоса (Немейский лев, Лернейская гидра и Керинейская лань), потом через Аркадию (Эриманфский вепрь) в Элиду (Авгиевы конюшни). Далее – назад в Аркадию (Стимфалийские птицы). Можно ли предположить, что после этих акций влияние еврисфеевских Микен значительно возросло во всем Среднем Пелопоннесе? Да, как по мне, в этом следует быть уверенным. А последний подвиг Геракла, катабасис в Аид, возможно, следует интерпретировать как силовую акцию в Лаконии, на юге Пелопоннеса. По Страбону («География, VIII, 5, 1), герой сошел в подземное царство через вход на лаконском мысе Тенар.

Стенка саркофага с 9-ю подвигами Геракла Немейский лев, Лернейская гидра, Эриманфский кабан, Церинейская лань, Стимфалийские птицы, Пояс Ипполиты, Авгиевы конюшни, критский бык и кобылы Диомеда. Рим, III в.н.э.

Подвиги Геракла между Стимфалидами и Аидом можно назвать формированием «дальнего влияния» Микен: на Крите (Критский бык), во Фракии (кони Диомеда), в Восточном Причерноморье (пояс Ипполиты), в Западном Средиземноморье (коровы Гериона и яблоки Гесперид).

Во вторую половину своей героико-политической карьеры герой работал уже «на себя». Наступило время возмездия за те обиды, которые были нанесены Гераклу за время его служения Еврисфею. Он уничтожил царя Коса Эврипила, царя Элиды Авгия, царя Пилоса Нелея, царя Спарты Гиппокоонта. Ну и «мимоходом» — царя Трои Лаомедонта. В этих походах Геракл побеждал, но бывал и бит: на Косе, в Элиде. И в конечном счете он был выдавлен из Пелопоннеса, осев со своими соратниками в Трахине, что в Фессалии (Северные Балканы). А последняя «месть за обиду» оказалась роковой: победить-то он победил, эхалийского царя Эврита убил, но на обратном пути был отравлен пропитанной ядом одеждой и живым взошел на погребальный костер.

Смерть Геракла

Попытка наследников Геракла вернуться на Пелопоннес привела к гибели Еврисфея, но прошел «год после их возвращения, чума поразила весь Пелопоннес, и оракул возвестил, что причиной чумы явились Гераклиды: они вернулись раньше положенного времени» (Аполлодор, Мифологическая библиотека, 2, VIII, 2). В итоге Гераклидам пришлосьубратьсяна север Балкан и затаиться.        

Но гибель Еврисфея и его сыновей Александра, Ифимедонта, Эврибия, Ментора и Перимеда в битве с Гераклидами у Скиронидских скал привела к самой неприятной ситуации для любой монархии: смене династии. В Микенах Персеиды (потомки Персея – убийцы Медузы Горгоны и спасителя Андромеды) сменились династией Пелопидов, потомков выходца из Малой Азии Пелопса. По Фукидиду (История I, 9, 2) Еврисфей, отправляясь в роковой поход, доверил власть брату своей матери Атрею.

Атрей блестяще справился с основной внешнеполитической задачей начала своего правления – отражением Гераклидов. Через три года после смерти Геракла он встретил войско сына последнего Гилла около Коринфа, и в «поединке вождей» Гилл был убит. Причем со стороны Атрея поединщиком был аркадский царь Эхем (Павсаний, I 44, 10), что доказывает: зависимые пелопоннесские базилеи не только поставляли свои отряды в войско Микен, но и сами принимали активное участие в боях. Так усилия Геракла времен его первых подвигов привели к смерти его сына.

Но нравы, что принесли Пелопиды в Микенский дворец, нивелировали любые их успехи. Для рассказа об истории братьев Атрея и Фиеста, имевших равные амбиции на трон, уступаю слово «Первому ватиканскому мифографу», где с краткостью истинного таланта описан этот эпос: «Ибо Атрею и Фие­сту, сыно­вьям Пело­па, он вну­шил такую вза­им­ную враж­ду, что они нару­ши­ли зако­ны брат­ско­го дол­га. Итак, в то вре­мя как они пооче­ред­но управ­ля­ли цар­ст­вом и Фиест знал, что оно по пред­на­чер­та­нию судь­бы останет­ся в руках у того, кто вла­де­ет зла­то­рун­ным бара­ном (Атрей хра­нил его, всту­пив на цар­ство), он совра­тил жену сво­его бра­та Аэро­пу…

в надеж­де через нее захва­тить бара­на. Когда Атрей узнал это, он изгнал Фиеста вме­сте с дву­мя его сыно­вья­ми, а затем, изо­бра­зив про­ще­ние, послал за ним и сыно­вья­ми, убил их и подал отцу в каче­стве уго­ще­ния. После обеда он пока­зал бра­ту голо­вы сыно­вей как под­твер­жде­ние погре­баль­ной трапезы.

Страшная трапеза

Когда Фиест стал спра­ши­вать у ора­ку­лов сове­та, как ото­мстить за соде­ян­ное, он полу­чил ответ, что мще­ние осу­ще­ст­вит тот, кто родит­ся от него само­го и его доче­ри Пело­пии. Поэто­му он поспе­шил соеди­нить­ся с доче­рью, кото­рая роди­ла сына. Созна­вая себя винов­ной в нече­сти­вом сою­зе, она подбро­си­ла его в лесу. Вскорм­лен­ный здесь моло­ком козы, маль­чик полу­чил имя Эгисф. Когда он вырос, то убил Атрея, отом­щая за отца» (I, 22, 2-7).

Эгисф убивает Атрея.

Но Фиест вскоре был свергнут Агамемноном, сыном Атрея. Который оставил Эгисфу жизнь – на свою голову.

Все это сопровождалось многочисленными междоусобными столкновениями и разрушениями. И ведь это только в Пелопоннесе! Не менее кровавые войны шли в Средней Греции: на востоке, где царь Афин Тесей свел к нулю доминирование Крита (талассократию) на Балканах (миф о Минотавре); в центре, в беотийских Фивах, которые в «эпоху Геракла – Тесея» безуспешно пытался захватить пелопоннесский Аргос (миф Семеро против Фив); в Южной Этолии (миф Калидонская охота). И так далее, без конца…

КЕНТАВРЫ

А еще на ахейцев постоянно оказывалось давление с севера – и это были не только Гераклиды.

Античные мифы наполнены рассказами о кентаврах, существах с головой и торсом человека на теле лошади. Впрочем, иногда их описывают иначе. Скажем, Павсаний так рассказывает о кентавре на ларце Кипсела в Олимпии: «У него не все ноги лошадиные, но передние у него, как у человека». Однако уже древние понимали, что «природа коня и человека ни в чем не созвучна, и пища у них не похожа, и не могут человеческий рот и глотка пропустить через себя конский корм» (Палефат, «О невероятном», 1) и прекрасно отдавали себе отчет, что кентавр – это просто всадник.

Просто всадник

Тем более, что и сами ахейцы были уже знакомы с верховой ездой. Первым на коня взобрался еще за поколение до Геракла герой Беллерофонт. Причем на крылатого коня, Пегаса. По Павсанию, уже на самых первых, учрежденных Гераклом играх в Олимпии «Иолай победил в состязании колесниц, аркадянин Иасий — в скачках верхом (sic!), дети Тиндарея — один в беге, другой, Полидевк, — в кулачном бою. И о самом Геракле говорят, что он одержал победу в борьбе и панкратии» (5, VIII, 2).

Тем не менее всадники как форма ведения войны были для ахейцев явно непривычны. А боевые всадницы тем более. Однако первое мифическое «верховое» нашествие на территорию Греции – это именно они. В отместку за пленение Тесеем своей царицы Антиопы во время пиратского набега (9-й подвиг Геракла) женщины-воительницы, жившие в Восточном Причерноморье, между нынешним Доном и Фермодонтом (ныне – турецкая река Терме), пошли на Афины. Царь Тесей и ставшая его женой Антиопа с трудом отбили нападение. Антиопа погибла, хотя, по мнению Гигина, Тесей со всей мужской непосредственностью просто принес ее в жертву перед битвой («Мифы», 241).

В целом же не удивляет археология, показывающая, что где-то в это время было разрушено 22 из 26 поселений в Беотии, 17 из 27 поселений в Арголиде и 46 из 56 в Мессении. По мнению польского исследователя Казимежа Левартовски («The Decline of the Mycenaean Civilization. An Archaeological Study of Events in the Greek Mainland), если в первой половине XIII в. до н.э. существовало 600 ахейских центров, то к моменту Троянского похода их осталось всего 156.

ЛЮДИ-МУРАВЬИ

И вот на окраине этот «котла интриг и убийств» появляется очень интересный человеческий коллектив. Ахейская, мифическая, версия ее появления такова: в родниках острова Эгина, где правил царь Эак, появился змей, «который отравил ее, так что кто бы ни пил эту воду, сразу отдавал должное природе. Эак, теряя товарищей, не мог больше сносить недостаток людей и, глядя на муравьев, попросил Юпитера дать людей ему в защиту. Тогда Юпитер превратил муравьев в людей, которые стали называться мирмидонцами, потому что муравьи по-гречески называются мирмекес» (Гигин, 52). Нравы царского дворца на Эгине мало чем отличались от материковых, и сыновья Эака, Пелей и Теламон, убили своего брата Фока и вынуждены были бежать с острова.

Мирмидонцы ушли с Пелеем в фесаллийскую Фтию, поскольку в истории ни острова Саламин (где стал царем Теламон), ни Эгины (где остался Эак) они больше не появляются. Зато не пройдет и одного поколения, как во Фтии, по словам Гомера, появятся целые «города мирмидонские» (Одиссея, XI, 495). Причем в этом сюжете Ахилл явно противопоставляет эти города, где его отец Пелей живет «в чести», остальной «Элладе или Фтии», где он может быть «в пренебрежении» (XI, 496). А поскольку царь Фтии Эвритион вместе с дочерью Антигоной отдал Пелею треть царства, то можно предположить, что «мирмидонские города» находились именно в этой, «пелеевой» трети.

Мирмидонцы

Мирмидонцев все мифографы представляют как свирепых, терпеливых, упорных, чрезвычайно преданных вождю и дисциплинированных воинов. Идеальные бойцы и подданные:

«…скромны, выносливы в деле,

Крепки добро добывать и хранить добытое умеют.

Биться с тобою пойдут, и духом и возрастом равны» (Овидий, Метаморфозы, 656-658).

Образ жизни Пелея во Фтии мало чем отличался от забав других ахейских героев этого времени – охота и война. Он принял участие в набеге на Восточное Причерноморье (поход аргонавтов), в самой кровавой охоте эпохи – Калидонской (из 17 участников как минимум трое погибли на охоте, в том числе и Эвритион, случайно (?) убитый Пелеем), в походе на Иолк, закончившейся разрушением города.

Калидонская охота. Первый уже лежит…

Но во всех этих забавах следует обратить внимание на один момент: союз Пелея с кентаврами, всадниками. Одним из ближайших друзей Пелия был авторитетный среди кентавров Харон: в его жилище на горе Пелион Пелей празднует свадьбу, ему отдает на воспитание сына, от него получает в дар оружие (знаменитое копье из пелионского ясеня). В начале своей жизни в Фтии Пелей едва не погибает от рук кентавров: «Пелей увидел, что на него нападают кентавры, и стал искать свой меч. Он погиб бы, но его спас Хирон. Он отыскал также меч Пелея и отдал ему» (Аполлодор, III, 13, 5). А на его бракосочетании они уже поют Пелею и Фетиде свадебную эпиталаму.

ТАИНСТВЕННЫЙ МАЛЬЧИК

Если выжать Эгино-Фтийский сюжет до сухого остатка, то получается следующая картина: «из ниоткуда» (ну, правда, не из муравьев же) на северо-восточном балканском побережье появляется достаточно крупная группа высокопрофессиональных бойцов, чей вождь предусмотрительно заручается дружбой и поддержкой населения, которое в недалеком будущем станет основой нового для Эллады рода войск – конницы. Причем лучшей, «фессалийской» конницы. Кем был этот вождь Пелей – это даже не имеет особого значения. Это не более чем обязательные этиологические этюды мифа.

И рядом с этим вождем возникает фигура мальчика, у которого даже внешность была непривычна для традиционно черноволосых греков. Ахиллес был рыжим. Некоторое время, по ахейскому мифу, ему приходилось «притворяться девочкой», и среди дочерей Ликомеда, царя острова Скирос, его имя было «Пирра», «рыжая». Но об этом позже.

Мальчик, который фактически не знал матери. Потому что Фетида там – не Фетида, а само имя χιλλε}ς складывается из - (а), отрицательная частица + χελος (хейлос), «губы, рот». Так его назвали не родители, а воспитатель кентавр Хирон, потому, что «он не прижимал свои губы к груди кормилицы» (Аполлодор, III, 13, 6). До этого мальчика звали Лигирон. Я не нашел в словарях такого древнегреческого имении. Так что, была ли она, Фетида?

Мальчик, к которому применялась безупречная родословная от ахейского героя и морской полубогини Фетиды, с опосредованным участием царя богов Зевса.

Который получил высочайшее по тем временам воспитание и образование у всадников-кентавров, причем Хирон заменил ему молоко матери потрохами «львов и диких кабанов и костным мозгом медведей».

но даже недокормленного Ахилла Хирон обучил музыке и пению

О котором всех окружающих убеждали, что сам царь богов Зевс побоялся стать его отцом, потому что ЭТОТ сын по силе и могуществу превзойдет ЛЮБОГО отца.

О котором говорили, что он неуязвим, хотя это не выдерживает никакой критики. К своим доспехам Ахиллес относился очень тщательно. Хорошим, между прочим, доспехам. В Илиаде упоминается «доспех тот огромный, дивный, богами дарованный, дар драгоценный Пелею» (XVIII, 83-84), а описание новых доспехов, прежде всего щита, в XVIII песне «Илиады» занимает 139 строк. И вообще-то «неуязвимому» не пристало говорить вестнице богов Ириде такие: «Как мне в сражение выйти? Доспех мой у них, у враждебных!».

Так что, если «выжать» мифологический сюжет до сухого остатка исторического факта, то мы имеем абсолютно реальный персонаж, внезапно появившийся на территории ахейской Фтии среди группы так же внезапно появившихся бойцов. Причем он сам не мирмидонец, а, как у Гомера, будущий «предводитель мирмидонян».

Невольно закрадывается вопрос: кто ты, быстроногий рыжий мальчик? И откуда ты?

Об этом поговорим в следующей части. Продолжение следует…

Автор – Андрей Ганжа