Есть такая профессия: одесские служители Фемиды — о коллегах «с Седьмого километра», «делателях судей» и взятках

«Думской» удалось разговорить трех одесских судей, которые раскрыли некоторые секреты своей непростой профессии.

Впрочем, вряд ли поведанное нам людьми в мантиях, имена которых мы по понятным причинам не называем (пусть они будут А., Б. и В.), является такой уж тайной. Однако сами служители Фемиды о неприглядных аспектах своей работы говорят редко, и каждое такое свидетельство очень ценно. Ведь чтобы вылечить болезнь, нужно ее досконально изучить, так сказать, в анамнезе и катамнезе. Итак…

Как становятся судьями?

«…По-разному. Я, как и многие мои коллеги, надел мантию еще в советское время, — рассказывает А. - Быть судьей тогда не считалось чем-то престижным, это была обычная юридическая работа, чуть получше, чем в нотариате, но похуже, чем прокурором. Я, кстати, никогда не хотел становиться судьей. Мечтал о море, планировал поступать в мореходку, но отговорил дядя. Поступил на юрфак. Когда окончил, думал, что распределят в прокуратуру, но предложили стать народным судьей – их избирали на безальтернативной основе. Обещали квартиру. Я согласился и пошел работать».

Никаких особых привилегий у судей нарсудов (ныне районных) в советское время не было, говорят наши собеседники. Даже пристроить ребенка в престижный вуз они не могли – если только не водили дружбу с партийными функционерами. Зарплаты тоже были не ахти — 180 рублей в первый срок и 220 потом. Примерно столько же получал квалифицированный рабочий. За машинами-дачами люди в мантиях стояли в очередях, как простые смертные (впрочем, очереди были покороче, чем на заводах и в НИИ, а машины-дачи получше), в «Березках» и «Торгсинах» не отоваривались.

«В советской системе суды находились отнюдь не на самом верху, а где-то посредине пирамиды, — объясняет один из юристов. — Не было разделения ветвей власти, и не было независимой, даже номинально, судебной вертикали. Кроме того, советские (государственные) органы подчинялись партийным, причем с 1977 года это было закреплено конституционно. В отдельно взятом городе иерархия была такой: первый секретарь горкома, члены бюро горкома, городской прокурор, глава территориального подразделения КГБ, председатель горисполкома, секретари райкомов, начальник милиции, главный редактор местной газеты, члены горисполкома и только потом председатель суда. А простые судьи стояли где-то на уровне депутатов райсовета и следователей районной прокуратуры. Инструктор горкома и директор ЦУМа занимали куда более высокое положение, чем любой судья. То есть, судьи были номенклатурой, но не высшей».

Ничего серьезного они не решали, постановления органов власти даже приостанавливать не могли и в основном занимались незначительными криминальными правонарушениями (серьезные были в ведении областного суда), а также гражданскими делами, которые в то время редко касались больших денег и собственности. Потому-то и допускали в судьи самых обычных выпускников юридических вузов, не попавших в органы прокуратуры и КГБ.

«Главное, чтобы отличником был. Хорошисты шли в милицию, а троечники — в нотариат», — смеется В. 

При этом очень часто судьи выносили решения, действительно, независимо, руководствуясь требованиями закона и внутренним убеждением.

«При Союзе я проработал судьей семь лет и всего раз имел беседу с секретарем горкома по поводу дела, которое рассматривал, — признается А. - Судили мастера строительного участка, который увеличивал объем произведенных работ на строительстве завода, чтобы отстегивать инспекторам, принимавшим работу. В противном случае он бы не смог сдать объект. Секретарь попросил – именно попросил, не потребовал, — отправить его не в колонию, а на «химию» (принудительные работы, — Ред.), чтобы достроил предприятие. Все, больше на меня ни разу не давили».

Но конечно, эта «независимость» была лишь оттого, что судьи советских районных судов не занимались по-настоящему важными делами. Выше уровнем, в областном суде, свободы было уже поменьше, и некоторые решения, особенно по резонансным делам, писались практически под диктовку партийных бонз. Зато не было взяточничества.

После падения советской империи роль районных судов возросла многократно, они стали рассматривать серьезные уголовные дела, разбирать гражданские споры на миллионы гривен, отменять акты местной власти и решать исход выборов. Самих судей стало больше, увеличился обслуживающий их персонал. В начале 2000-х почти все районные суды обрели новые, более просторные помещения. Скажем, Приморский районный суд Одессы переехал из разных помещений в большой четырехэтажный «кубик» на Балковской, где при Союзе размещались райком партии и райисполком Центрального района.

Повысился социальный статус судей, укрепилось их материальное положение. Сегодня практически не встретишь служителя Фемиды без автомобиля, причем машины у них сплошь непростые. Некоторые собрали целые автопарки. Скажем, судья Одесского хозяйственного суда Геннадий Лепеха задекларировал шесть автомобилей, из которых три принадлежат лично ему. Живут судьи, как правило, в особняках – «классическим» примером является вилла бывшего председателя хозсуда Продаевича на берегу моря, между «Морской симфонией» и яхт-клубом.

«НЕ СТОИТ ДУМАТЬ, ЧТО СУД – ЭТО КАК МАГАЗИН»

Минимальная зарплата современного украинского судьи – 24 тысячи гривен, в среднем они получают 30-35 тысяч в месяц. Пенсии им обрезали, но они по-прежнему много выше, чем у простых работяг. Да и не все, далеко не все судьи живут на одну зарплату, а после отставки — на пенсию.

«Я, конечно, только слышал об этом, — лукаво усмехается один из наших собеседников, — но вот пример. Некий высокопоставленный чиновник мэрии Одессы был оправдан в деле о крупной взятке. По слухам, это обошлось ему в 200 тысяч долларов!».  

«Конечно, взятки есть, но не стоит думать, что суд – это как магазин, приходишь, смотришь прейскурант и заказываешь себе любое решение, — возражает ему В. - Не все судьи берут, и далеко не любое решение можно получить за деньги. Скажем, очевидного убийцу вряд ли оправдают».

«И все же суды коррумпированы, причем коррупция начинается на самом старте, — говорит А. - Чтобы стать судьей сейчас, нужны деньги, и деньги немалые. Судья заплатит их, а потом вынужден отбивать».

После революции должность вершителя судеб районного уровня несколько подешевела, а при Януковиче стоила 100 тысяч долларов США. Вопрос назначения судьи решался или через одного нардепа, работавшего в профильном комитете, или через председателя апелляционного суда. Они могли сделать скидку – если соискатель являлся «нужным» человеком. Например, прокурорским сыном.

«Благодаря этой своей роли «делателя судей» упомянутый нардеп стал одним из самых могущественных людей в стране. Наверное, не будет преувеличением сказать, что он мог по телефону решить любой вопрос в любом суде Украины. И решал. Сейчас времена другие, но влияние его если и уменьшилось, то несильно», — говорит В. 

КЕСАРЕВО И БОГОВО

В общем, внешнему воздействию судья нынче подвергается чаще и сильнее, чем при советской власти. И воздействующих сил больше. Тогда была только партия в лице секретаря горкома (или обкома), а теперь и упомянутые «делатели», и администрация президента, и Высший совет правосудия, и совет добропорядочности (сейчас его особенно боятся, он читает гадостные статьи о судьях в интернете!), и прокуратура, и СБУ, и даже… православная церковь известного патриархата. Рассказывают, как некий судья одесского апелляционного суда, хотевший занять пост заместителя председателя этого учреждения, очень долго не мог получить заветную должность, потому что в свое время проспонсировал строительство в родном селе храма другой деноминации. Это не понравилось руководителю конкурирующей епархии, и он начал ломать карьеру незадачливому благотворителю. Чтобы решить вопрос, бедняге пришлось финансировать строительство еще одного храма — уже под «правильной» юрисдикцией.   

Важным следствием купли-продажи должностей в судах стало общее падение профессионального уровня судейского корпуса: «Мы-то с красными дипломами, а нам на смену хорошо если троечники приходят», — вздыхает Б.

А еще - и эта тенденция не самая худшая — размывается возникшая было за последние два десятилетия кастовость. Раньше в судьи шли, как правило, представители «юридических» семей, дети прокуроров и других судей. Сейчас главное, чтобы у родителей была нужная сумма наличными.

«Появилось новое явление — судья с «Седьмого километра», то есть его папа, торгуя на этом рынке, заработал на мантию для сына. И таких все больше. Так ли это страшно, как звучит? Сложно сказать. Но, наверное, ликвидация кастовости все же благо для общества», — считает А.  

Большое влияние на судей имеют председатели судов. Должность выборная, но, по крайней мере в Одессе, выборность эта весьма условна. В 2014 году, когда выбирали председателей одесских судов, почти везде сохранили свои посты старые руководители.

Основное оружие главы суда — это контроль над распределением дел, когда нужные производства получают конкретные судьи, выносящие «правильные» решения. Да, в украинских судах действует автоматизированная система документооборота, которая распределяет дела в случайном порядке, но ею можно манипулировать, чем и занимаются систематически председатели и секретари судов.

«Манипуляций существует великое множество. Например, можно отсеять неудобных судей, указав перед запуском «барабана», что они находятся в отпусках, на больничном и в совещательных комнатах», — делится секретом А.

В итоге все мало-мальски значимые дела, особенно хозяйственные, попадают, куда надо заказчику из участников процесса. Естественно, такая услуга является платной. По словам наших собеседников, «неслучайное» распределение стоит от 2 до 5 тысяч долларов США.

«В той или иной степени вмешательством в автоматизированную систему занимаются почти все суды Одессы. Точно этого не делают в Малиновском суде, это принципиальная позиция Личмана (председателя, — Ред.), а вот в Киевском, например, председатель Чванкин ведет только бракоразводные процессы. Случайно, конечно же», — усмехается судья Б.

В том же Киевском райсуде, что интересно, есть судья, на которую невозможно воздействовать в принципе. Это Ирина Пучкова, утверждают наши информаторы.

«Она ни с кем никогда не контактирует, ни с адвокатами, ни с прокурорами, делает все так, как считает нужным. Потому-то, наверное, и серьезных дел ей не распределяют».

«ДЕТИ БОЯТСЯ ГОВОРИТЬ, ЧТО ИХ ПАПА СУДЬЯ»

Естественно, в таких условиях и без того тяжелая работа судьи становится совсем уж адовой.

«Нужно держать огромное количество вещей в голове, не поддаваться на провокации, выдерживать постоянное давление, звонки… — говорит А. - Сейчас еще и «активистов» используют, причем свои «активисты» есть и у СБУ, и у прокуратуры, и у милиции… Тебя прослушивают дома, на работе, даже в совещательной комнате. Кто-то покупает генератор белого шума, кто-то просто старается контролировать каждое сказанное слово, общаться с важными людьми на улицах, в парках и скверах. У многих развивается паранойя. Непросто работать и в условиях общественного осуждения. Наша профессия перестала быть почетной, для большинства людей слово «судья» — это синоним слова «взяточник». Хуже только наркодиллер, наверное. Дети боятся в школах и садиках признаться, что их папа или мама носит мантию».

Постоянный стресс разрушительным образом сказывается на здоровье служителей Фемиды. Многие из них злоупотребляют алкоголем (а некоторые еще и садятся за руль в таком состоянии).

«Судьи сами понимают, что систему надо менять, что дальше так продолжаться не может. Утрата доверия к суду – это утрата доверия к государству в целом и путь в никуда. Но ведь судебная коррупция не на пустом месте взялась. Судьи – это часть общества и подвержены тем же грехам. А если министр платит за свою должность, чтобы потом получать подношения от подчиненных, то как судье оставаться честным?» — вздыхает собеседник «Думской».

МЕНЬШЕ ДЕНЕГ, БОЛЬШЕ ПОЛИТИКИ

Рассказанное судьями прокомментировал одесский адвокат Н. Вот как он видит систему со стороны:

«В украинских судах сейчас судьи трех видов. Первый — назначенные бесплатно в советское время. Второй — купившие мантии. Третьи — назначенные по политическим квотам (тоже за деньги, но за совсем другие, куда меньше). Первые уходят, их осталось мало. Они, конечно, тоже не ангелы, но степень беспредельности и взяточничества на порядок меньше, а профессионализма больше. Вторых сейчас большинство, они заточены на отбивание затрат. Берут часто и много. Сейчас затихли, много подстав, но некоторые умудряются брать за законные решения.

Третьи самые опасные. Их пока немного, но становится больше. Они безграмотные, но им обещают «крышу» и дают карт-бланш на любые решения, но с обязанностью в нужное время вынести нужное «родной партии».

Еще маленький секрет. Когда мантии покупались, то в комплекте был «куратор» из депутатов, он гасил проблемы, но иногда просил вынести нужное решение. Сейчас эту систему разрушили, и Высший совет правосудия решает вопрос о привлечении судьи на свое усмотрение. Больше политики, меньше денег. Не знаю, лучше это или хуже….»

Автор – Виктор Босняк