В казематах 411-й батареи: 12 тонн золота на строительство, миф об «эвакуации без проблем» и вода как главный враг    

В годы Второй мировой войны наш город долгих 73 дня отбивался от превосходящих сил противника, находясь в полном сухопутном окружении. Огромную роль в героической борьбе сыграла артиллерия ВМФ. Разрушительный огонь береговых батарей пресекал любые попытки врага приблизиться к городу, в прямом смысле не подпуская румынскую армию на пушечный выстрел.

Защиту Одессы обеспечивали два дивизиона: 42-й прикрывал юго-западные рубежи вплоть до Днестровского лимана, а на востоке перед румынскими и немецкими войсками стояли артиллеристы 44-го. В конце августа 1941 года 1-я, 39-я и 411-я батареи, входящие в состав 42 дивизиона, остались один на один с врагом — позиции 44-го могли попасть в руки оккупантов, и их пришлось в срочном порядке взрывать. Теперь артиллеристам батарей, расположенных на Сухом лимане, на 8-й станции Большого Фонтана и Даче Ковалевского, пришлось работать по всем направлениям, в том числе перебрасывая снаряды через город.

Спустя полтора месяца, 16 октября 1941 года, в день стремительной эвакуации Приморской армии из Одессы в Севастополь, навсегда замолчали и эти батареи. Их взорвали в три часа ночи, после того, как по врагу был выпущен весь боезапас.

Лишь в 1971 году заброшенные позиции 411-й батареи (самой крупной в 42 дивизионе) взяли под государственную охрану. 9 мая 1975-го был открыт огромный мемориальный комплекс, ставший со временем местом проведения патриотических мероприятий и отдыха одесситов. Меньше повезло другим батареям дивизиона. От 39-й в парке «Юность» остались только небольшие возвышенности обложенные камнем, а 1-ю за Черноморкой вообще сравняли бульдозерами во время строительства «Совиньона».

В преддверии памятной даты «Думская» посетила мемориальный комплекс 411-й и даже спустилась в подземелья бетонной крепости.

72 ГЕРОИЧЕСКИХ ДНЯ

На строительство 411-й береговой батареи потратили свыше 15 миллионов золотых рублей — это 11,6 тонн золота. В 1936 году она была включена в состав Одесской военно-морской базы (позже — Одесский укрепрайон). Это было небольшое поселение под землей, закованное в броню из стали и железобетона. Местами защитный слой доходил до 1,5 метров и способен был выдержать даже прямое попадание авиабомбы.

Однотипная батарея в порту Советская Гавань на Дальнем Востоке

Батарея состояла из трех огневых позиций, на каждой из которых находилось 180-мм орудие, способное забросить снаряд на расстояние до 42 км. Электростанция располагалась за современным зданием музея мемориала, а командный пункт был удален от основного расположения на 750 метров (сейчас это территория летней студенческой базы Педина).

Крепость была полностью автономной. Под землей располагались казармы для личного состава, складские помещения и артпогреба, собственная котельная, водопровод, берущий начало из артезианской скважины. Все эти помещения соединялись подземными ходами, проложенными на 23-метровой глубине.

Водой, к слову, защитники подземной крепости делились во время блокады с жителями окрестных дворов.

В 300 метрах от огневых позиций стояли наземные казармы для служащих батареи, с подсобным хозяйством. До войны здесь даже выращивали свиней.

По словам старшего научного сотрудника историко-краеведческого музея, военного историка Василия Прокофьева, успех одесских батарей, кроме, конечно же, профессионализма личного состава, заключался в продуманной маскировке позиций.

«Каждую окружала насыпь, полностью скрывавшая орудие с опущенным стволом. Во время стрельбы площадка, на которой работали семь человек огневого расчета и двое матросов, подававших снаряды, накрывалась плотной маскировочной сеткой, которую подкрашивали в цвет окружающей растительности. Когда орудие прекращало огонь и опускало ствол, над башней смыкались алюминиевые щиты с имитацией дикого винограда, превращаясь в неприметные дачные сарайчики», — рассказывает специалист.

Защитники батареи, по словам Василия Прокофьева, пошли дальше и с началом боевых действий построили в районе современного перекрестка Архитекторской и Ильфа и Петрова полномасштабный макет всей батареи.

«Из фанеры были сделаны башни, из фонарных столбов – стволы орудий; еще они построили хозяйственные постройки и насыпали песком тропинки. Во время работы настоящих орудий на декоративных позициях зажигались дымовые шашки, имитировавшие дым от стрельбы, — рассказывает Прокофьев. — Вражеская авиация из раза в раз «покупалась» на эту уловку, а бойцы 411-й батареи восстанавливали декорации после бомбардировок».

Сама батарея имела противовоздушную оборону, состоящую из нескольких 45-мм орудий и счетверенных пулеметов Максима.

Первый раз 411–я вступила в бой 5 августа, в день, когда началась осада Одессы. Только ее пушки могли поразить врага, окопавшегося на правом берегу Днестровского лимана в районе Аккерманской крепости.

Как рассказывает Василий Прокофьев, для стрельбы на максимальное расстояние артиллеристам приходилось посылать снаряды на высоту 18 км, откуда они почти отвесно падали на позиции войск противника.

«Когда начался обстрел, румыны подумали, что их бомбит авиация и начали беспорядочно обстреливать воздух изо всех орудий», — говорит историк.

Батарея вела огонь круглосуточно: днем по подразделениям противника, пытающимся взломать нашу оборону, и по его артиллерии, а ночью — по вражеским позициям, изматывая оккупантов. За сутки батарея могла выпустить по противнику более 100 тяжелых снарядов — каждый почти 100 кг весом.

Такой темп стрельбы не выдерживали даже стальные орудия: изнашивались нарезы в каналах стволов, что сказывалось на меткости стрельбы. Мастера дивизиона умудрялись в течение суток по очереди заменять в стволах 160-тонных пушек лейнеры (сменные трубы с резьбой). При этом батарея не прекращала стрельбы по врагу. За все 73 дня обороны города ни один из защитников подземной крепости не был даже ранен.

Огневой расчет 39-й батареи

73-Й И ПОСЛЕДНИЙ

В последние дни обороны Одессы батареи 42-го дивизиона достреливали оставшийся боезапас, причем интервал между залпами был по 10-15 секунд. Безостановочной стрельбой был сымитирован комбинированный удар, вроде Григорьевского десанта. Румынские войска ожидали от защитников города сокрушительного контрнаступления и укреплялись на своих позициях, не догадываясь, что в этот момент Одессу обороняли несколько батарей и малочисленный арьергард.

За три дня до сдачи Одессы в каждую из батарей дивизиона доставили взрывчатку. Артиллеристам зачитали датированный 1-м октябрем приказ о необходимости отступления. Воины крайне отрицательно отнеслись к этому, но делать было нечего — приказ есть приказ.

Вот что писал о чувствах личного состава командующий дивизионом Александр Денненбург:

«Настал горький час расставания с нашими батареями, с их пушками. Мы любили свое оружие, ему отдавали свои силы, свою заботу, и иногда казалось, что орудия помнят об этом. Они тоже сделали все, что могли и даже больше того, они не были для нас просто глыбами металла. Краснофлотцы любили свои тяжелые орудия, иногда даже разговаривали с ними, как с живыми. И вот теперь — взрывать…»

В последние дни гарнизоны батарей сократили до минимума, оставив из 600 человек личного состава лишь 120. Именно столько могли взять на борт рыболовные сейнеры «Тайфун», «Одеский-1» и «Красин». Последний бой на 411-й батарее вели всего 40 человек, вместо положенных по штату 280.

Денненбург утверждает, что подрыв батареи и эвакуация остатков гарнизона были осуществлены без сучка и задоринки. Вместе с тем, существуют и другие свидетельства, согласно которым последний день 411-й прошел не так гладко.

«Честь» поджигать бикфордов шнур выпала командиру огневого расчета первого орудия Павлу Бойко. В три часа ночи 16 октября он спустился в бетонную крепость, которая на протяжении многих недель была для воина домом. Здесь между канонадами бойцы перекидывались шутками, вспоминали мирную жизнь и делились планами на будущее.

В подземелье, где оказался Бойко, горел свет и было непривычно тихо. Протиснувшись между ящиками со взрывчаткой, расставленными вдоль несущей стены, Павел спустился по шахте в глубокие артпогреба, чтобы зажечь фитиль. Прямо над ним находилось огромное 160-тонное орудие. В последний день, с 10 утра и до полтретьего ночи, батарея выстрелила весь свой боекомплект (230 снарядов). Личный состав держался исключительно на эмоциональном подъеме, не чувствуя усталости. Неудивительно, что организм бойца дал сбой.

«Я забегаю в пороховой погреб и зажигаю шнур. Я знаю: если я не убегу из этого ада, то вознесусь в облака. И вот, когда я выбегал оттуда, ноги мои отказали, несмотря на мою молодость. Я на руках и на ногах еле выбрался и не успел отбежать метров 200-300, как земля всколыхнулась. Страшный взрыв произошел: в воздухе все засветилось, и летали куски бетона по пять-десять метров», — рассказывал в одном из интервью защитник Одессы.

Оглушенного артиллериста подобрали свои, и 120 бойцов двух батарей (411-й и 1-й) на семи грузовиках рванули что есть силы в порт, на Таможенную площадь, откуда проходила эвакуация частей Приморской армии. Погода в ту ночь испортилась настолько, что даже местные рыбаки не рисковали вывести свои шлюпки в открытое море. В штатном режиме удалось сесть на свой транспорт, сейнер «Красин», только личному составу 39-й батареи, находившейся на 8-й станции Большого Фонтана…

Таможенная площадь утром 16 октября 1941 года

Ребятам же с 411-й и Первой повезло меньше. По дороге грузовики несколько раз глохли, и только чудом водители заставляли их ехать. А в самом городе артиллеристы столкнулись с проблемой баррикад, ведь почти все 73 дня обороны воины находились на своих позициях и не знали, какие улицы города перегородили, а какие свободны для проезда. На транспорт они не успели — когда машины с батарейцами добрались до порта, «Красный Кавказ» уже отошел от причала. К счастью, не очень далеко, но поплавать бойцам пришлось. В итоге всех эвакуировали.

ТАИНСТВЕННЫЕ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

У трех позиций 411-й разные повреждения. Больше всего досталось северной: скорее всего, под нее заложили самый сильный заряд. Снаружи мы видим бетонный колпак, под которым инженерный гений генерал-лейтенанта Дмитрия Карбышева (начкафедры военно-инженерного дела Академии Генштаба, по непроверенным данным, именно он проектировал батарею) разместил целый военный городок.

На второй позиции, приведенной в относительно презентабельный вид, установлена 180-мм пушка, которую привезли в 1983 году с однотипной батареи порта Советская Гавань. На остальных позициях вместо орудий растут небольшие деревца. Наибольшие разрушения там, где раскаленные газы выходили на поверхность — это щели шахт, из которых подавались снаряды. Огромные куски железобетона будто оторваны неведомым исполином в припадке ярости. Броня изъедена глубокими оспинами от осколков. Через эти щели, протискиваясь между наваренной администрацией мемориала и распиленной любителями острых ощущений арматурой, мы и попадаем в артиллерийскую Морию.

Судя по количеству мусора и надписям на стенах укрытия, здесь любит проводить свободное время местная молодежь. Ее не останавливают надписи об опасности и естественная грязь подземелий. Несколько лет назад в одну из шахт упал ребенок, спустившийся под землю, чтобы помочь попавшей в каменный колодец собаке. Именно эта собака и спасла мальчика, смягчив своим телом удар о бетонный пол шахты. Ребенка удалось спасти только через сутки, когда его друзья рассказали о случившемся родителям. Отец достал и сына, и дворнягу, ставшую после этого лучшим другом семьи.

Сейчас под бетонным сводом, среди развороченного бетона, царит могильная тишина. А в октябре 1941 здесь было шумно. В последний день Обороны выстрелы орудий с интервалом в 10-15 секунд, как удары гигантского молота, разносились по крепости, достигая самых глубоких участков. Впрочем, прислушиваться времени тогда не было. Сокращенный личный состав, не жалея последних сил, обеспечивал бесперебойную работу батареи.

Фонарик выхватывает из темноты силуэты развороченных стен и бытовой мусор. Перед глазами встают картины военной кинохроники, а мозг услужливо создает звуковую галлюцинацию — топот солдатских сапог. Никто не сидит на месте. Огромная машина работает на полную мощность, выбрасывая в холодную и ветреную октябрьскую ночь снаряд за снарядом. При тусклом свете мигающих лампочек, вдыхая насыщенный пороховыми газами воздух, матросы вычерпывают подземные склады крепости, подавая через автоматические подъемники смертоносные боеприпасы. Наверху еще два матроса перекидывают снаряд с роликового конвейера на носилки и волокут к замку орудия. А огневой расчет без устали отправляет «посылки» врагу. Раскаленные добела стволы орудий обернуты мокрой ветошью и почти не видны из-за пара. Команды подаются жестами, ведь любой крик тонет, когда говорит «бог войны»!

На удивление очень многое сохранилось. Вот кубрик командного состава. Остались балки деревянных двухъярусных кроватей, трубы вентиляции и сантехники, силовые кабеля толщиной в пять сантиметров, видны места креплений электромоторов, помогавших подавать тяжеленные снаряды с 23-метровой глубины.

Мы с осторожностью передвигаемся по коридорам. Большинство перегородок разрушены, повреждены даже несущие стены толщиной более метра. Судя по копоти, иногда в подземельях случаются пожары, кое-где под ногами сквозь мусор проступает жидкость. Еще при строительстве батарей инженеры столкнулись с проблемой грунтовых вод. На силовой станции пришлось установить два огромных резервуара, куда поступала «лишняя» H2O. Сегодня никакой техники нет, а уровень подпочвенной влаги из-за протекающих городского водопровода и канализации, незаконных врезок и т.д. повысился в разы, и вода затопила нижние этажи батареи. К примеру, под северной (третьей) огневой позицией 18-метровая шахта, ведущая в артпогреб, затоплена полностью. Ручей там напоминает небольшой водопад.

МУЗЕЙНОЕ БУДУЩЕЕ ПОДЗЕМНОЙ КРЕПОСТИ

Чуть больше года назад назад администрация мемориала героической обороны Одессы приступила к реставрации подземной части второй огневой позиции, наименее разрушенной в результате подрыва 1941 года. Сейчас почти полностью расчищен первый этаж, рабочие кладут стяжку, красят стены и вывозят остатки мусора.

Но проблему создают все те же грунтовые воды.

«Идея создать подземную экспозицию родилась больше года назад, — рассказывает директор мемориала Виталий Сосюк. — Зачем всех желающих посмотреть на катакомбы отправлять в Нерубайское, если у нас есть подземелья не хуже? Но восстановить казематы, как оказалось, не так просто. Вода постоянно прибывает. Когда батарея функционировала, для решения этой проблемы существовали огромные резервуары, куда отводилась вода, и насос, который ее потом откачивал. В момент взрыва все это было повреждено, и теперь, если не откачивать воду, она затапливает помещения, кое-где стоит по колено. Нам удалось временно решить эту проблему, мы перехватываем воду и отводим ее. Но это временная мера, и все время откачивать ее невозможно».

Работы предстоит еще много. Нужно определить предназначение каждого помещения, восстановить хотя бы частично интерьеры, сделать макеты, расчистить подземные ходы и укрепить разрушенные части бастиона. Оставшиеся две позиции дирекция тоже хочет открыть для посещения, при этом оставив разрушения, чтобы гости мемориала помнили и эту страницу героической обороны Одессы.

Кроме создания подземной экспозиции, руководство мемориала думает об обновлении земляных укреплений вдоль главной аллеи и о ремонте уникальной подводной лодки проекта 615.

Современная экспозиция музея, посвященная 411-й береговой батарее

«К сожалению, опорный пункт в ужасном состоянии: окопы засыпаны и больше похожи на какие-то ямы, чем на полевое укрепление, — рассказывает Виталий Сосюк. – У нас на мемориале всего семь сотрудников, и мы физически не можем восстановить все. Мы будем признательны за любую помощь. С подводной лодкой ситуация еще сложней. Два-три года, и мы потеряем нашу гордость. Там прогнило днище и замусорены отсеки. В этом году порт помог нам восстановить траулер: мы переварили палубу, сделали еще один трап, чтобы наши гости не карабкались по деревьям. Мы надеемся, что порт или ВМСУ помогут и с субмариной. О том, чтобы открыть там экспозицию, к сожалению, речь пока не идет, но это все равно сложные и дорогостоящие работы».

Автор — Александр Гиманов