Записки одесского пацана Если на все воля Божья, значит все это было не зря «И вот ушли романтики Из подворотен ворами » В. Высоцкий Начало Я шел по коридору барака с двумя заточками в рукавах и мне было страшно. Но ничего изменить я уже не мог: мы должны были идти валить «днепровских» или переставали быть «пацанами». На вышках были установлены пулеметы, направленные на наши бараки, а сама «зона» была как никогда ярко освещена прожекторами. Ворота «локалок», всегда закрытые электрозамками, на этот раз чья-то заботливая рука открыла настежь А за «зоной», в полной боеготовности, сопровождаемые собаками, бронетраспортера ми и пожарными машинами, стояли отряды ментов и солдат в касках и бронежилетах. Менты знали, что в зоне скоро начнется поножовщина, не скрывали того, что знают об этом и хорошо подготовились. Мы тоже были в курсе, что менты готовы на все 100%, что жалеть нас они не станут и, в случаях подобных нашему, стреляют только на поражение.. В общем — никто ни от кого не прятался и все ждали, когда начнется бойня На выходе из рабочей зоны привычного шмона небыло. Менты делали вид что обыски вают нас, на самом деле давая возможность вынести в жилую зону все, что необходимо для организа ции спланированной поножовщины:пики, заточки, ножи, арматуру, водку. И поэтому почти каждый из нашей зоновской «семьи», готовясь к бою за честь пацана, был затарен оружием до делов. А пока я, выйдя из «локалки», перелез через забор ограждающий барак, и начал пробираться на место сбора нашей братвы — в 4 отряд, откуда мы должны были идти резать «днепровских», которые жили в бараке «лесоповала». Никто из нас не знал как это будет и тем более — чем это все окончится Но и отменить мы уже ничего не могли: Трофим с Серегой «Мациком» день назад изнасиловали и избили до смерти Юрка, кореша нашего «пахана» Грини и друга нашей семьи, честного пацана, который добивал 15 лет без выхода на свободу и был одним из самых авторитетных и уважаемых каторжан нашей зоны Это был беспредел и остановить его могла только большая кровь, которая вот-вот должна была пролиться. Я шел, сжимая в руках заточки со специально сделанными на них зазубринами, вынуть которые из тела можна было только вместе с кишками и знал, что если сейчас, ночью, мне на пути попадутся пацаны с «лесповала» — надо будет бить первым и валить до делов.Или — умереть Мне было известно, что и они меня тоже не пожалеют и грохнут первого, если не успею я, так как все мы были пацанами, блатными и компромисса после всего что произошло с Юрком быть уже не могло. Ведь мы жили по своим, неписаным, но строгим законам «зоны», изменить которым не могли даже под угрозой неминуемой смерти и «раскрутки» на огромные срока. Здесь от нас уже просто ничего не зависело Мы были «идейными» блатными и ради воровской чести «отрицалова» готовы были отдать собственную жизнь и пойти на все. Так, ради идеи, шли на смерть истинные коммунисты, закрывая грудью амбразуру дота и выдерживая адские пытки в гестаповских застенках. Так принимали лютую смерть истинно верующие, «божьи» люди, которых заживо гноили в ямах и сажали на кол, а они продолжали креститься не двумя пальцами, как от них требовали, а тремя Так принимали мученическую смерть на кострах так называемые «еретики» И так шли на верную смерть и «раскрутку» мы, пацаны Бетонка Еще 4 года тому, когда мы с моим корешом по воле с Пересипи Олежкой «Сливой» пришли этапом на зону усиленного режима, то решили, что будем придерживаться только воровских законов и жить только по блатным понятиям. Чего бы нам это не стоило И буквально через неделю нас, строптивых молодых арестантов-одесситов, чтобы сломить наш дух и выбить воровское стремление, кинули на «бетонку», в звено бывшего командира «спецназа» десантников, а теперь бугра, суки и члена СВП Славика Фархут- динова — двухметрового квадратного мордоворота, бывшего чемпиона вооруженных сил СССР по рукопашному бою, получившему свои12 лет срока за изнасилование. Славик разбивал кулаком три сложенных стопкой кирпича, крушил головой доски и бетонные плиты, играючись завязывал вокруг пальца толстые гвозди и легко выдерживал в корпус удары зековским «кирзаком». Иногда, для профилактики, он затевал на глазах у всех драку и классическими «уширо-маваши» и «уракенами» вырубал человек 6 зеков, попавшихся ему под руку. Славик знал, что ему можно все, ибо это было легким штрихом в «кумовской» игре перевоспитания «отрицалова». «Спецназовец» Фархутдинов сидел уже 6 лет, кое-что видел и понимал в зоновской жизни и очень хотел выйти условно — досрочно за примерное поведение, понимая, что рано или поздно за все его дела в зоне «грохнут». Надо было любыми путями вырываться на свободу и ради этого он вместе со своим звеном амбалов-беспредельщиков с постоянным риском для жизни выполнял обязанности зоновской «пресс-хаты». Мы же, блатные, должны были освобождаться только по концу нашего срока и, согласно наших понятий, не имели права выйти ни на «химию», ни на УДО. Даже если бы нас туда выгоняли силой Славик окружил себя «спортсменами» и его пока практически никто не трогал.К блатным он не лез, а все остальные знали, что кроме огромной физической силы, отсутствия ума и умения драться насмерть, за ним стоит еще и кум «Василиса», который лично создал звено Фархутдинова и сделал его жестким методом ломки молодых блатюков типа нас. Бетонка была «ноу-хау» «Василисы» и в случае потери его главного действующего лица Славика — он никому ничего не собирался прощать Работа на «бетонке» была очень тяжелая. Надо было на протяжении 8 часов, находясь в яме со щебнем, наполнять вручную носилки, потом нести их наверх и высыпать в бетономешалку, и вдобавок, грузить туда же цемент с песком. За любую задержку в работе зеки зверски избивались, после чего «бугром» составлялся акт об отказе работать и пацаны отправлялись в «трюм» (штрафной изолятор) на 10-15 суток. После отсидки в «трюме» — они снова возвращались на «бетонку» и круг повторялся до тех пор, пока заключенный добровольно-принудительно не делал свой выбор: либо оде вал повязку СВП (совета внутреннего порядка), становился «сукой» и навсегда терял статус блатного, либо терял здо ровье от побоев вперемежку с отсидками в «трюме» Если и это не помогало — нарушителей закрывали в БУР (барак усиленного режима) на 3-6 месяцев.А уж после отсидки в БУРе можна было угодить на «крытую», а то и под «раскрутку». До сих пор молодые блатюки, которых направляли к Славику на перевоспитание, кроме рабской рабочей силы и способа достижения желанного условно-досрочного освобожде- ния, служили ему боксерским мешком и макиварой одновременно для поддержки его спортивной формы. А многие из них покидали «бетон ку» и уходил в «трюм» с отбитыми почкам и или сломанными ребрами. Мы, молодое одесское «отрицалово», тоже не избежали «бетонки». «Кум» решил, что наше перевоспитание надо начинать именно здесь, на этом печально известному всей зоне месте и поэтому нас загнали туда в самое худшее время — в ночную смену, когда яму со щебнем освещал только тусклый прожектор и с нами там спокойно можно было сделать все что угодно. Но, чего-чего, а духу в нас с «донецким» Жекой хватало. И для нас не вопрос была работа как таковая. Для нас было делом чести, делом жизни и смерти то, что нас, как «чушкарей», бросили на растерзание к Славику в надежде, что он нас, пацанов, «сломает». -Лешик! — говорил Жека перед первым выходом на «бетонку». — Или этот бык нас заста вит работать или мы грохнем его и останемся пацанами, но пахать не станем! — Какой базар, Жека! В рабочую зону выйдем, но если эта падла луканется к нам — будем валить волка и всех кто с ним! Мы «пацаны», а не суки. И ни один козел нами командовать не будет! «Простим горячке юных лет и юный жар и юный бред» писал Саша Пушкин. Он не тянул срок на каторге как Федор Достоевский, не попал на сибирские рудники вместе с «декаб- ристами». Но он понимал жизнь. И эти строки он писал про нас и таких как мы. Ибо мне и Жеке было тогда всего по 19 лет и мы еще почти ничего не знали про блатной и сучий мир лагерей СССР 70-х Про то, как менты умеют «ломать» таких как мы серьезно, про сучьи прокладки и «пресс-хаты», откуда путь в «петушатник» или в морг. А если повезет — то на больничку Про ледяные одиночки без еды и тепла, где каждый день как год, а сидели годами Про отбитые почки и сломанные ментами и суками позвоночники Про изнасилованных «быками» в «пресс-хатах» пацанов и массовые самоубийства от безисходности Выдержать этот «пресс» могли только самые стойкие, одержимые «воровской» идеей, которая далека от слова «вор» в его классическом «совдеповском» понимании. И именно эти нечеловеческие испытания, посылаемые человеку самой Судьбой, выковывали настоящих бродяг по жизни, которых не купишь деньгами, должностью, женщиной или едой. Таких «непманских воров» раньше было очень мало, а еще меньше остается сегодня. Сегодняшние «бродяги» и «смотрящие» хотят ездить в «мерсах», отдыхать на Канарах, одеваться от Версаче и кушать черную икру.Но не хотят страдать, чтобы через страдания постичь суровую «воровскую» истину. «Северный ветер создал викингов» И только настоящие испытания на грани жизни и смерти создают тех, кого тогда на весь Союз можна было перечислить на пальцах двух рук и еще меньше осталось сегодня — «воров в законе». Мы ничего этого пока не знали. Тогда мы были уверены в только в том, что нас, пацанов, «сломать» никто не сможет, будь он мент, «кум» или каратист типа Славика Еще когда нас везли этапом в «столыпине» с теми, кто ехал с «крытой», зеками «особо го» режима — мы договорились, что если нас будут заставлять работать, то мы возьмем по лому и залезем на крышу кочегарки, откуда будем отбиваться до тех пор, пока не вывезут с зоны. Одного нашего кореша, Витю Буратино, практически на второй день после того как нас привезли на зону, попытка заставить его работать привела на крышу барака, где Витя упорно отбивался от наседавших ментов ломом, пока его не сбили с барака сильной струей воды. А через две недели Буратино, с отбитыми почками, уехал на строгий режим с «довеском» в два года. И вот теперь настала наша с Жекой очередь В ту ночь шел сильный дождь и нас вывели на «бетонку», предварительно нагнав жути и предупредив, что Славик и не таких блатюков как мы обламывал. При этом неизменно доавлялось, что если нормы не сделаем, то вместо барака мы будем ночевать в ШИЗО в «браслетах» Лопаты — «черпачки», котрыми нас наградил бугор, были под стать ему — большими и массивными. Славик, не обращая на нас внимания, с презрительной гримасой на толстой роже, обяснил где надо брать щебень, куда его кидать и что носить, после чего побежал включать бетономешалку, а остальные члены «сучьей бригады» начали разгребать щебень и таскать цемент. Мы с Жекой, взяв в руки лопаты, сели в самом низу ямы и стали ждать бугра. Ждать себя долго он не заставил, ловко, почти с кульбитом в воздухе, впрыгнув в яму. — Почему не пашем, блатота? — закричал он и, подбежав к нам, намахнулся на Жеку. В этот момент я своей черпачкой со всего маху нанес удар ему по голове. Славик с рыком развернулся ко мне, но сбоку Жека «подправил» его лопатой по хребту, после чего лопаты начали опускаться на Славика уже лежащего на щебне. Со всех сторон на нас кинулись его спортсмены, но мы, несмотря на свою «заморенность», успели вырубить нескольких человек, после чего Жека схватив кирку и со словами: «Завалю, коза драная! » размахнулся, чтобы ударить лежащего бугра киркой по голове. Каким-то чудом очнувшись, Славик со звериным воем выскочил из ямы и зажимая руками разбитую в кровь голову — бросился бежать к вахте. Видя свою победу, в азарте драки, мы бросились за ним чтобы завершить начатое. Но так быстро бегать мы не умели и догнать бугра-спортсмена не смогли. Поэтому и повязали нас менты прямо возле вахты, куда заскочил окровавленный Славик Заковав в наручники и жестоко избив, менты сразу бросили нас в штрафной изолятор, (ШИЗО или «трюм»), где я впервые познакомился с этим совдеповским изобретением ГУЛАГа. Продолжение есть. Если будет желание читателей Думской — буду печатать дальше. Кеша Правила общения на сайте. Забаненные |