Лунный свет перемещался по фиолетовому ночному небу, то ярко освещая крыши домов, то исчезая в тучах осеннего неба, приплывших из далёких краев, то погружая город в полуночную темноту. Ночью беспокойно спала, проваливалась в поверхностный сон всего на несколько минут, вставала, ходила по скрипящим половицам, пила холодную воду, укладывалась обратно в постель, уснуть никак не получалось, подушка мешала, одеяло сползало, простыня собиралась складками. Странные короткометражные сны, не помню что именно снилось, оставили неприятное послевкусие, беспричинную тревогу. Состояние называется — «кошки на душе скребут». Вопрос: — выпить ли что-нибудь на завтрак крепче, чем чай или кофе, вертелся в плохо спавшей голове, не находя ответа. Мозговая деятельность тупила и тормозила, самой себе приходилось дважды задавать одни и те же вопросы. Ломтик сушеного манго приятно сочетается с брютом. Просекко лишь слегка укладывает острые выступы, способствует приобретению спокойствия и уверенности. Просто день не задался, уложить вздыбленные нервы так и не получилось. К полудню предрассветные тучки разбежались, солнышко мягко, осенней кошечкой мурлыкало у виска. Скоростной лифт гарантировал доставку, стремглав поднял меня на семнадцатый этаж. Лифт совершал полет наподобие космического корабля, казалось, пройдёт несколько минут, окажусь в состоянии полной невесомости, тюбик кровавой помады Power Red повиснет в разреженном воздухе, пудреница поднимется до потолка, красные лайковые перчатки разлетятся в разные стороны, превратятся в инопланетные объекты. Реальность зависла и разные предметы двигаются по параллельным векторам медленным вальсом. Невесомость не успела унести меня в своё логово, лифт остановился на нужном этаже. Я прижала указательным пальцем кнопку звонка. Трель отвратительно громко задребезжала внутри обособленного пространства, потопталась в коридоре, упорхнула в гостиную и дальше в спальню. Спальня! О, да! Там ждёт меня зеркальная спальня! Невероятная сила толкала меня в утробу сексуальной изысканности. Ожидание у дверного проёма, мягко говоря, не понравилось, шум звонка ударился о дальнюю стенку квартиры, отрикошетил, вернул звуковую волну к входной двери. Заминка притупляла игривое желание. Страсть крошечными шажками пятилась назад к лифту, оставляя тревогу пиявкой сосать под ложечкой. Пространство покрывалось серой пылью, окуналось в задымленное облако, грустный туман. Я пыталась оттолкнуть сумрачные мысли, перечисляя в уме названия моделей сумочек Hermes, обычно помогало, но не в этот раз. Нервы напряглись стальными прутьями. Удивительно, скрип замка не обрадовал, по неизвестной причине намного больше обеспокоил. Он открыл дверь, нервно запахнул халат, негативная энергия вырвалась из квартиры, заполонила пространство лестничной клетки. Он протирал кулаками глаза, будто маленький мальчик, старательно демонстрировал, только что проснувшегося человека. Что-то в облике не клеилось, настораживало искривлённым видением, выглядело неестественно легковесным, лживым. Я, слишком занятая собственными проблемами, не сразу придала значение беспокоящим меня ощущениям, зудящими комарами, кусающими мое эго. Он посторонился, пропустил, дал возможность пройти в комнату. По спине поползли нерасшифрованные, мерзкие переживания. — Неужели Он не рад встрече со мной? — Вертелось в голове. Опять и опять запахивал халат, испуганно озирался, судорожно подёргивал щекой. — Мамочка, дорогая! Он решил меня бросить! Меня! Такую экстравагантную красотку? С такими длинными ногами? Как Он смел такое удумать? Я оглянулась, хотела убедиться что монолог прозвучал мысленно в моей голове, не вслух. Правой рукой взялась за тулью и аккуратно сняла бирюзовую шляпку. — Да где Он найдёт девушку с такой бирюзовой шляпкой? — Утешала сама себя. Немного повертела в руке головной убор, не нашла подходящего места для шляпного пристанища. Огляделась. Увидела небольшое свободное пространство на этажерке из красного дерева, радостно пристроила милое кепи. Мексиканское, красное с жёлтым пончо, вышитое бирюзовыми зигзагами, между прочим, собственными руками вышивала, бросила на спинку кресла, оббитого ворсовой, нежной тканью, сотканной в Шотландии из натуральных шерстяных нитей. Я так подробно, просто люблю натуральное. Дорого? Бесспорно дорого! Круто? Круто, зато неоспоримо приятнее химических формул, соприкасающихся с моим нежным телом. Люблю натуральное, по высокой цене. Если уплачено много денег — значит очень надёжно и полезно. — Почему испытываю беспокойство? — Мысль жужжала в мозгу, надоедливой пчелой. Понять суть вопроса не могла. Изящно плюхнулась на темный велюр, закинула одну длинную ногу в бирюзовом, высоком сапожке на другую, её сестру по счастью и спросила прямо в лоб. — Ты один? Невинный вопрос удивил меня больше, чем хозяина дома. Он передернул плечами, запахнул разъезжающийся халат, как занавес на сцене, где произошло не театральное, а настоящее убийство, и срочно требуется припрятать труп. —Ты один? — Никогда раньше я не интересовалась подобным. Впорхнув в комнату, обычно, бросалась в объятия, страстно или наиграно пылко, — целовала его в губы и дальше по плану начинался секс: удачный, сладкий, как «баунти»; неудачный, неконструктивный с разочарованной ухмылкой в уголке рта; фантастический, от которого ощущаешь дикую жажду продолжить; хрен знает какой, то есть — никакой, безликий до тошноты, с сердито поджатыми губами по окончанию. Ничего нового, всё как у всех. Ни разу я не усаживалась в кресло, отложив на потом обнимашки-поцелуи. В воздухе витало нечто, остановившее меня на полуслове, усадившее в кресло — стена из чужеродного запаха, вот что раздражало и отвергало банальное поведение самки в привычных жилищных условиях многоэтажного новостроя. Любимый мужчина ерзал, сидя на противоположном кресле, в сотый раз нервно запахивая халат, хотя мои глаза многократно видели-перевидели, то что сегодня от них старательно прятали. — Эка невидаль? Повесил бы табличку «руками не трогать». Отталкивала неадекватность поведения. Он вёл себя ненормальным преступником, присевшим голым задом на ежа. — Что не так? — Задала второй вопрос, удивилась своей болтливости, прикусила зубами указательный палец, старалась сдержать эмоции, не выпалить мрачные мысли, которые выбивали барабанную дробь, использовали вместо музыкального инструмента мой мозжечок. Колотили, не жалели, та ещё барабанная дробь. Я прикидывала в уме план мести неверному кавалеру, в мыслях складывала гильотину, на ступеньках красная ковровая дорожка, красное на красном не так заметно. — Налить? Выпьешь? Вопрос мой остался незамеченным, или, правильнее сказать, полностью проигнорированным. Ну, ладно. Посмотрим. Мое лицо зарумянилось от напряжения. — Что не так? — Повторила вопрос. Красавчик опустил глаза, по понятным причинам, во взгляде сквозили смятение и растерянность. В то время мой организм закипал, становилась похожа на перегретый чайник, начинала пыхтеть, пускала клубы пара, сердито сверкала глазами. Пробелы воспитания неприятным сюрпризом застряли в поведенческом механизме. Мама, в детстве, не научила правильным манерам в подобных ситуациях искривлённого, балаганно-вульгарного адюльтера. Пришлось импровизировать на ходу, применять подручные средства, употреблять несанкционированные слова, сопоставлять жесты с разрешёнными этическими нормами и запрещённые обывательской моралью. Взрыв мозга. Полная растерянность. Третья степень отчуждения. Заключительный аккорд, стрессовая ситуация. Звучит вполне непредвиденный, ничуть неоригинальный ответ. — Ладно, — сказала я, не придумав ничего нетривиального, остроумного, хотя бы смешного — Ладно, — эхом отозвался мой boyfriend. Медленно скидываю бирюзовые ботфорты на пушистый, шерстяной ковёр. Играю каштановыми волосами, откидываю, упавшую прядь со лба, перебираю немногословные мысли, заполнившие мою голову, выбираю, что правильнее в такой ситуации сказать. Пристально всматриваюсь в наполненные испугом глаза моего, всё ещё любимого. — Как ты мог? — Не спрашиваю, только думаю. Осторожно стягиваю юбку, за ней летят на пол шелковые трусики. Расстёгиваю блузку (лифчик я не ношу) и направляюсь в спальню. Мой мужчина онемел от ужаса. Так и не встал с кресла. Моя обида придавила его, лишила активности. Он предоставил мне самой распутывать, то что запутано выше крыши, то, что стало между нами непреодолимым препятствием, то, что вероятно разорвёт нашу связь. Набираю побольше воздуха в легкие. — К бою готова! — Кричу на ходу, в последний момент сбрасываю рубашку, мертвой хваткой впиваюсь в тонкую ткань, обнаженная я невозможно воинственная, дикая львица, Амазонка, и как это называется, забыла, — Валькирия. Влетаю орлицей в спальню. Застываю в полнейшем недоумении. Чувствую, части тела производят самовольные движения, независимые от сознания: челюсти медленно раскрываются, нижняя губа отвисает, колени подгибаются. Блондинка, нагло развалившаяся на шикарной кровати в зеркальной спальне, почти, моей спальне, натянула одеяло до подбородка. Боязливо следит за моими движениями. Сверкает зелёными глазами…, выгибает спинку и мурлычет. — Брысь! — Истерически кричу, готовая грудью бросится на врага. — Кошек в постели только не хватало. Брысь! Исчадье ада! Швыряю блузку, в вошедшего любовника. Он ловит на ходу. — Как её зовут? — Блонда, смущённо вздыхает. — Кис, кис, кис, пушистик. Пожимаю в недоумении плечами: — К кому он обращается? Автор: Алла Юрасова Мои рассказы в блоге! ❤️
Сотрудничество 💌
|
