Люди, вы можете себе представить, чтобы я, Матроскин, вышел к народу перед мэрией, взял микрофон, приготовился что-то сказать, а мне пасть мою закрыли и слушать меня не стали? Чтобы меня, порядочного кота-натурала, моральным педофилом обозвали, а я бы когти не поточил о рожи тех, кто такое себе позволяет? Нет? Вот и судите, кто в городе способен занимать позицию зрелого руководителя, а кто так, погулять к памятнику великому поэту Пушкину вышел во славу русской словесности, да и то неудачно. Вы не подумайте, я его, непутевого Алексеича своего, по-своему люблю. И в обиду не дам. Мне самому не в кайф, что он как-то не по-хозяйски, молочка мне не долив до краев блюдца, нахохлился в углу и скулит однообразно: «Слова не дали… Генплан провалили… приняли на взятке…». С этими негараздами я разберусь. Но мне нужны полномочия от громады, так сказать. А пока я моему хозяину так промурлыкал: «Стой там и слушай сюда, чудо мое сахалинское. Ты видел когда-нибудь, чтобы я, серьезный кот, на свою благообразную морду поролоновый нос нацеплял и фигурировал в таком виде по Дерибасовской? То-то же. Я, между прочим, в отличие от некоторых, о своем имидже перед горожанами забочусь. Чтобы воспринимали меня достойно моему кошачьему положению! Пусть я сегодня – мэрский кот, а завтра, глядишь, кошачий мэр, а там и до человечьего мэра недалеко. Сам ты. Алексеич, виноват в подрыве авторитета. Это ж ты во время «Юморины» смешишь своей мордой народ почище тех клоунов, уж больно она у тебя забавная и открытая. Ты, мил человек, брови-то насупь, и вот в таком виде народу покажись. Может, еще не поздно поправить реноме…». Попробовал Алексеич пару раз перед зеркалом, вроде ниче так получилось. А я дальше ему сказ свой веду: «Генплан ты, чудак-дальневосточник, сам провалил. Тебе бы действовать на опережение, волю народа исполнить раньше, чем в городе истерия начнется. Будь у тебя пышные усы-вибриссы, как у меня, ты бы нюх имел острый. Попробуй не побриться денек-другой, вдруг чуять начнешь, где беда твоя прячется?» Кивает мне хозяин, тихонько подвывая в такт речам моим мудреным для него слишком, а я продолжаю: «Прислушайся ко мне, эти лапы ничего не крали и взяток не брали, я честный кот и имею что сказать! На взятке приняли такого же, как ты, ловец мангустов, крупного специалиста, кто как те мыши из анекдота, плачет, колется, но продолжает есть кактус, то есть брать взятки у депутата Серебреника. Ферштейн? Ты видел меня когда-нибудь жующим кактус, Алексеич? И не увидишь. Мне, котяре, больше по вкусу мягонький хлорофитум, ни в чем таком неприятном не замеченный. А Серебреник этот мутный какой-то – вы, что ли, всем правительством городским не видите? Ну что он несчастье приносит всем одновременно с пухлыми конвертами, это одно. А не настораживает, что он всем встречным и поперечным, как о главном событии своей жизни рассказывает о том, как пару лет назад некая налоговичка по имени Лиля пригласила его кофе попить, но он усмотрел в этом угрозу своей чести и отказался? Что до меня, то кошечку, которая развалилась призывно и лапками в воздухе перебирает, я невниманием не обижу. Поэтому из меня получился бы и кошачий депутат хороший, чуткий к потребностям электората. Кстати, тебе бы жениться, Казанова ты мой тихоокеанский, закон принять. И покрупнее тебя властители мирком да ладком расторгали изживший себя брак, узаконивали фактические отношения. Избирателям это даже нравилось…». Короче говоря, увидите моего «повелителя» небритым, насупленным и с новой женою – не перебивайте, дайте человеку сказать. За ним стоит умный и незапятнанный коррупцией кот! |
