Федерализация и централизация. Что я понимаю под этим

Вокруг термина «федерализация» в Украине идут настоящие политические бои. Эту тему активно использовал сначала Игорь Марков (я, кстати, участвовал в некоторых круглых столах, которые он проводил), затем Медведчук (и здесь я в начале принимал участие, но не очень долго – это был чистый берд), а теперь эта тема выплывает в связи с войной на Востоке. Разумеется, ни Марков, ни, тем более, Медведчук и уж тем более бандиты на Востоке никакого отношения к федерализации не имеют. Не имеет отношения к федерализации и нынешняя Россия. История с сегодняшним отказом подписать новый Договор с Татарстаном, в общем, ставит точку в новейшей истории федерализма в России. И дело не в том, что это очень важный договор – его реальная роль очень невелика. Просто он остался последним атрибутом той попытки федерализации России, которую попытались осуществить после провала осеннего путча в 93-м году. И для того, чтобы понять, что такое федерализация, надо просто разобраться в недавней российской истории и увидеть, что там произошло.

Вообще федерализм – это естественное состояние правительства на Западе. В конце концов, даже Российская империя, при всех своих попытках провести тотальную централизацию, сохраняла в себе сильное федеральное начало. Так что такое федерализм?

Самое важное. Федерализм – это максимальная децентрализация власти. Централизуется только то, без чего, по минимуму, страны жить не может. Идеальный образец федеральной страны – Соединенные Штаты Америке. В чем заключается там федерализм? В том, что в самой Конституции США заложено жесткое разделение полномочий.

Федеральное правительство не занимается местной властью. Вообще. Это не сфера его компетенции. Не занимается образованием, медициной, почти не занимается социальными вопросами. Я говорю, разумеется, о Конституции, потому что со времени ее написания, де факто, Правительство США расширило свои полномочия. В США идет постоянная борьба вокруг выхода федеральных властей за пределы своих полномочий. И людям очень часто удается поставить бюрократов из Вашингтона на место.

В США только школьный округ сам принимает решения по вопросам образования. Только сам госпитальный округ принимает решение по вопросам работы конкретной больницы. Правительство США не может указать ни одному университету, как ему строить свою учебную программу. И городским планированием занимаются только муниципалитеты или городские менеджеры.

Эта система, разумеется, не идеальна. У знаменитого левого американского кинорежиссера Стенли Крамера есть знаменитый фильм «Пожнешь бурю» о не менее знаменитом «Обезьяньем процессе». Муниципальные руководители образования попытались тогда наказать учителя, который преподавал дарвинскую картину мира. Они выиграли суд, но проиграли процесс.

В том то самое главное: эта система может ошибаться, но она живая и рано или поздно, она способна себя изменить. Она живая, в отличие от системы централизации.

Мы являемся прямыми наследниками советский системы мироздания. В ней все решения осуществляются только путем максимальной централизации. Десятки лет всем поколениям советских и постсоветских людей вбивали в голову, что централизация – лучшее решение проблемы. На самом деле – это чушь. Полная.

Вообще, надо сказать, что реальная жизнь советской бюрократической машины не имеет ничего общего с теми лозунгами, которые нам вбивали с детства. В СССР и в годы войны, и в 50-60-е годы осуществлялись очень серьезные опыты по децентрализации, которые прикрывались совершенно иными лозунгами. Кроме того, система двойного управления (партийное и советское) позволяло устранять наиболее вопиющие проблемы сверхцентрализации общества и экономики. Кстати, с точки зрения теории управления, СССР гораздо менее централизованная страна, чем нынешняя Украина.

Простой пример – МВД. Чем обеспечивало советское руководство реальное управление и контроль МВД? Через партийные органы. Парткомы постоянно отслеживали работу органов и относительно успешно боролись с излишней бюрократизацией гигантских советских структур. Сейчас этой системы обратной связи, без которой не может работать ни один «черный ящик» (термин теории управления – некая закрытая структура) нет. В электронике это приводит к тому, что черный ящик превращается в генератор: он работает сам на себя. И чем больше структура, тем скорее она начинает работать сама на себя. Именно поэтому «реформа МВД» без полной децентрализации его – фикция.

Но вернемся к федерализму. Федерализм возможен не тогда, когда есть субъекты федерации. Они то и не нужны на первом этапе. Федерализм возникает только тогда, когда разделение власти происходит через разделение полномочий.

Федерализм – это когда только родители учеников определяют кто и чему будет учить их детей. Федерализм – это когда избранные представители госпитального округа определяют его работу и назначают менеджера госпиталя. Федерализм – это когда сам университет принимает решение кого он будет принимать, чему и как он будет учить. Федерализм – это когда местные депутаты сами определяют все вопросы городской политики. И не может Порошенко или Янукович им даже что-то советовать. Это не компетенция центральной власти.

А вот если это реализовано, вот тогда можно уже решать о полномочиях региональной власти, о том, какие преступления должен рассматривать местный шериф, какие – офис шерифа штата, а какие – ФБР. И только так: в зависимости от преступления автоматически решается вопрос о том, кто ведет следствие.

Разумеется, если вопрос создания субъектов федерации стоит выше всего перечисленного, то ни о каком федерализме речь не идет. Что и произошло в России. В декабре 1993 года была принята новая ельцинская Конституция России. И это был конец федерализации, потому что де факто, это была унитарная централизованная советская Конституция. Все федеральное там представляло собой чистую декларацию, все централизованное – вполне реальные нормы. Ельцин хотел сохранить свою власть, а, фактически, погубил страну, приняв такую Конституцию. Но даже эта полу монархическая Конституция лучше нашей. Увы!

Проблемы Украины заключаются в том, что мы сегодня самая забюрократизированная страна Европы. Даже впереди России. Отсюда все остальные наши беды: воровство, коррупция, бедность, безнадега. Но главная проблема нашей страны, точно по Булгакову: что сидит в наших головах. Наши граждане искренне верят в бюрократизацию. Евреи так не верят в своего Мессию, как наши граждане в то, что придет искренний и хороший бюрократ. Я не знаю, придет ли Мессия. Но хороший бюрократ никогда не придет! Точка!