Нет, не страшно. Или, если уж быть предельно точной: не совсем страшно. Потому что всё, что я наблюдаю эти дни и, простите за пафос, 35 лет — страшнее. Страшно, когда эти самые СМИ — закрывают или сокращают коллектив, или предлагают «щедро» — 50 % заработной платы. Когда у моих коллег со всех ресурсов — не 50 % работы, а + 150 %. Страшно, когда люди теряют работу. И специалисты остаются без опоры. Потому что лишь у маленького % моих знакомых есть подушка финансовой безопасности(спойлер: у меня — нет). Потому что мы — поколение кредитных лимитов и поколение покупок в рассрочку. Страшно, когда одни ломают «границы», а другие их «не пускают», снимая «чернуху» на гаджеты для анонимных пабликов с неказистым неймингом, где алгоритм названия «Мат + Одесса». И тут во всех смыслах — страшно. Страшно, что нам не дают побыть в «страшно». И отовсюду несётся, что карантин — это не каникулы. И «использовать время на максимум». Далее цитата: «…И ни одной о том, что делать, людям, ресурс которых целиком сожрала тревожности или ОКР, например. Они не могут учить языки, слушать лекции, рисовать, общаться онлайн или заниматься дома спортом. Некоторые с трудом могут приготовить себе еду. Но нет, сраное достигаторство не даст вам ни отдохнуть, ни поболеть, ни побездельничать.» Страшно, что я не понимаю, сколько в Одессе штабов. И что вся бравада мощи Одессы и синергии бизнеса — когда мы могли проявить себя ярким примером для других городов и областей — рассыпается на глазах. Страшно, что Вугельман делает маски из влажных салфеток, а Труханова заботит лицо Леонова на бордах. Страшно то, что пишет Катерина Ножевникова (Katherine Nozhevnikova) и ещё больше, сука, страшно за саму Катю. Потому что в порыве просьб к ней мы забываем, что она создана из тех же материалов, что и мы. И что она — смертна. Страшно, что чиновники и «больницы» продолжают «пилить» и юродствовать. Закупать ненужное и замалчивать важное. Страшно Вам говорить что-то о вышеперечисленном. О воровстве и мародёрстве во времена пандемии. Дабы не стать разносчиком «инфодемии». Потому что или «Журналисты, вы всё врете! ", или Вы, которые несёте в фонды волонтёрские — «не лишние» 50 гривен, 100 гривен — просто подумаете : «А простите какого чёрта?» И совсем-совсем перестанете помогать, как бывало в периоды во времена 2015-го года, потому что вы разочаровались тогда в волонтёрском движении… Страшно, когда у тебя овер до черта важной работы сталкиваться с халтурщиной и ублюдством других людей. У которых есть «докарантинная» привычка: кидаться в тебя своей работой, как печёной картошкой. Страшно, что есть одна беззащитная девчонка 8-и лет, упрямый, но всё ещё беспомощный парнишка 10-и лет и прекрасный дед 1935-го года, прикованный к постели с парализованной правой стороной, лежащий вот уже пару недель в Еврейской больнице, и что ты нашла в этом всём «+», е«учий «+« : »Хотя бы лазить по улице не будет». Страшно от того, что твоё сердце любящее и журналистская корочка ещё никого не защитила и не уберегла из них. Мне страшно. И это нормально. |
