А уж Киевский суд централизован получше иной банды. В отличие от всех других судов, ни один судья Киевского не платит в ВРП сам. Все вопросы решает шеф за свой, он же общаковый, счет. Решает, кстати, отлично, что полностью развязывает судьям руки в выполнении его указаний: бояться им вообще нечего. Атака на Приморский суд сходу не удалась, тогда договорились о его ликвидации. Поднялся скандал — даже по украинским меркам, ликвидировать центральный городской суд для явного передела рынка это излишне нахально. Реформу отменили, но осадочек остался. Отбившись от рейдерского захвата, судьи Приморского оказались в странном для Одессы положении: они никому не обязаны. Вот ни под кем не ходят. И стали вроде как настоящим судом. С украинским, конечно, оттенком и особенностями, но поразительно независимые. И это стало проблемой для полиции, у которой в Приморском массово ломались заказные дела. Липовые уголовные дела, бесконтрольное подмахивание определений НСРД, рулетка распределения — как правило, в Приморском суде все это не работало. Дабы невнимательные читатели меня не сочли лжецом или идеалистом, еще раз уточню: как правило. В Приморском суде не было системных нарушений, вроде того, как в апелляции хорошо известный в узких кругах судья Д. выносит уголовные решения без распределения, а в Киевском рулетка работает в промышленном масштабе. Относительный порядок и независимость Приморского суда стали реальной проблемой для полициянтов. Бизнес пошел под гору. Незаконные обыски, прослушки, изъятия — судьи Приморского часто отказывались это подписывать даже за 200-300 долларов, а иногда чуть больше, которые приносили полицейские. И тут полицейские нашли решение. Вряд ли сами; скорее, подсказали судьи. Решение основано на опыте крупных городов, в основном Киева, где плохо написанный УПК создал неоднозначную ситуацию и перегрузил следственными действиями суды по месту регистрации полиции. Там стали менять место регистрации и уходить в менее загруженный суд. Одесситы применили эту схему в своих нуждах: в другой суд можно уйти не из-за загруженности, а для придания коррупционной схеме шелковистой гладкости. В те времена, когда начальник СУ еще не зарился на место начальника полиции, а отношения между ними были настолько добросердечными, что рука второго замирала над подозрением, которое готовились объявить первому, полиция сменила свой адрес. Мало кто догадывается, что на бумаге, одесская полиция размещается вовсе не в бывшем публичном доме на Еврейской, 12, а в кладовке Киевского райотдела на Филатова. Этот финт позволил перенести рассмотрение ходатайств следственного управления в Киевский суд. Вуаля. Сработали излишне топорно, ибо не рассчитывали, что вся история уйдет в ЕСПЧ. Для которого игры с подсудностью — большой грех государства и основание незаконности чего угодно, как в делах Фельдман против Украины или Ходорковский против России. Во-первых, нужно было выкрутиться из юридической проблемы: УПК говорит о «местонахождении органа следствия». А он — не юридическое лицо. Поэтому, в отличие от полиции, ему нельзя просто сменить адрес регистрации: орган не регистрируется. Проявив смекалку, которая немало обойдется Украине в ЕСПЧ, вместо «местонахождения» или «юридического адреса» использовали словосочетание «официальный адрес». Идея полицейских умов (помните анекдот, что полицейских обязали ходить на работу с собакой: одна голова — хорошо, а две — лучше) была прозрачной: следственный орган и не «находится» на Филатова, и не имеет «юридического» адреса, но все равно «официально» привязан к Киевскому району. Дыра — в том, что в законодательстве нет выдуманного ими термина «официальный адрес». Рассматривая дела на основании такого «официального» адреса, киеврайсудьи совершают уголовное преступление. Во-вторых, была проблема, которую упустили вообще. «Официальный» адрес присвоили следственному управлению. Но по приказу МВД, СУ не является органом следствия. Это административная структура. И где она находится, всем должно быть безразлично. В-третьих, УПК четко говорит об органе следствия: «находится». Не зарегистрирован. Не обзавелся «официальным» адресом. А неофициально находится. Физически. И СУ никуда не делось из бывшего детского сада на Шевченко, 8а, который горсовет в отмаливание грехов ремонтирует за ровно миллион долларов. Почему апелляция и Верховный суд не поломали эту ересь? Говоря об апелляции, никто не отменял полицейско-прокурорское влияние. На ВС такого влияния нет. Но вышестоящий суд оказался заложником шантажа. Чем больше дел незаконно, с грубейшим нарушением территориальной подсудности, рассматривает Киевский райсуд, тем сложнее вышестоящим судам поломать эту практику: под пересмотр автоматически уходят все дела. А их много, в том числе резонансные. Вся эта балалайка играет, пока коррумпирован ВРП. При изменении расклада, когда передачи из Киевского райсуда там перестанут принимать, достаточно будет одного дисциплинарного решения по этим судьям, чтобы вся этажерка посыпалась. Аналогично сработает решение ЕСПЧ; а несколько дел по Киевскому райсуду там уже коммуницированы. Такой же эффект даст и коллегия ВС, которая предпочтет закон целесообразности. То же произойдет, если областной прокурор, заняв свое место в конкуренции с начальником СУ, решит замочить крупную рыбину и с шумом уголовного дела поломает эту схему. В любом случае — дело времени, пока на свободу с извинениями отпустят всех, кого СУ загнало в Киевский райсуд. В цивилизованной стране, после этой статьи посадили бы семь человек. |
