Одна из экзистенциальных проблем украинского общества последних несколько лет – это стабильное превращение любой перемоги в зраду. Некоторые перемоги превращаются в зраду почти сразу, другие – с течением времени, но редкая перемога не превращается в зраду в принципе (скорее всего, потому что еще не прошло достаточно времени или кто-то не вник в суть перемоги). Почему так происходит? – На мой взгляд, это связано с тем, что многие из тех, кто сегодня задумывает и воплощает реформы в Украине, не понимаю, чем отличается проект от процесса. Да, эти люди умеют провести акцию под Кабмином, запостить в Фейсбучек красивое селфи, отчитаться перед грантодателем и пойти с другими активистами в коворкинг обсуждать следующий ивент за смузи. В такой деятельности, на самом деле, нет ничего плохого. Проблема в том, что таким же способом теперь эти люди пытаются управлять областями, реформировать министерства и т.д. На самом же деле, любые системы управления предполагают именно разработку и внедрение стандартных процессов, комбинацией из которых можно реализовать любой проект. Если совсем просто, то кладка кирпича и замес цементного раствора – это процессы. С их помощью можно построить дачный туалет, двухэтажный дом, многоэтажный дом, склад, корпус завода… При этом у управленца, в данном случае у прораба, должны быть, в первую очередь, критерии оценки качества выполнения процессов: он должен обеспечить минимально допустимый уровень качества кладки кирпича и приемлемое качество цементного раствора (чтоб он не растекался, но и класть его было легко). Обеспечив качество этих процессов, прорабу будет все равно, какой объект строить. Более того, после этого лично контролировать каждый ряд кирпича и каждую партию раствора прорабу (руководителю) не нужно, и он может заниматься конкретными проблемами конкретного проекта. Например, как сделать стену не прямой, а полукруглой. Это была теория. А теперь вернемся к нашим реалиям. Почему же перемога превращается в зраду? – Дело в том, что наши реформаторы (даже с самыми чистыми помыслами) обычно продумывают какую-то схему только в общих чертах, не разбирая свои проекты на простые функциональные процессы. Не протестировав ее, не проработав все риски и угрозы, они начинают ее внедрять, дорабатывая напильником там, где она не лезет. Вот, например, полиция. Сколько уже повылазило проблем: и нехватка кадров, и проблемы с материально-техническим обеспечением, и много чего еще. И все эти проблемы связаны именно что с проектным, а не процессным подходом. Когда набирали первую партию полицейских, шла массовая информационная кампания, которая обеспечила огромное количество претендентов для новой структуры, кажется 7 или 8 человек на место в Одессе. По идее, такая компания должна была бы идти постоянно, скажем, раз в квартал, чтобы закрыть все потребности в кадрах, а заодно и постоянно поддерживать статус новых полицейских в глазах общества. Но этого не происходит. Откатали первую – и забыли. Или взять моего любимого Михаила Саакашвили, который начал с того, что под предлогом борьбы с коррупцией уволил половину сотрудников обладминистрации, и «класть кирпичи» стало банально некому. Поэтому целая куча процессов в обладминистрации, от организации тендеров до ответов на запросы журналистов, от подготовки документации на финансирование нужд инвалидов-переселенцев из госбюджета до организации штаба по ликвидации последствий урагана, была благополучно похерена. Еще реформаторы любят проектный подход потому, что он предполагает возможность отчета с помощью количественных, а не качественных показателей. Т.е. прораб говорит клиенту, смотрите, мы положили 10 тысяч кирпичей. Круто, конечно, но стены вышли неровные, а одна вообще обрушилась. Если говорить о той же полиции, то меня не должно заботить, сколько преступлений вы зафиксировали, меня интересует, чтобы этих преступлений с каждым днем становилось меньше, и гулять по улицам вечером было безопасно. Если о Саакашвили – мне все равно, сколько раз вы выступили с интервью в иностранных СМИ, мне важно, что несмотря на это в Одесскую область не идут иностранные инвестиции и не едут иностранные туристы. А теперь самое страшное и суть этого поста. Судя по всему, ручки реформаторов дотянулись до системы охраны здоровья. 22 декабря на сайте «Украинской правды» вышло интервью с и.о. министра охраны здоровья Ульяной Супрун (http://life.pravda.com.ua/health/2016/12/22/221868/). Лично у меня после его прочтения сложилось стойкое ощущение, что даже нынешней, дышащей на ладан системе охраны здоровья в нашей стране в 2017 году придет полный и окончательный конец. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь конкретно в системе здравоохранения. Но я понимаю, что такое система в принципе. Так вот, с 1 января системы в системе здравоохранения Украины, судя по всему, не будет. И вот почему. В моем понимании, система здравоохранения должна стремиться обеспечить максимальному количеству граждан страны максимально возможный уровень медико-санитарных услуг за имеющиеся у этой системы ресурсы. Впрочем, здесь дело даже не в деньгах. Я часто пользуюсь услугами одной из частных клиник Одессы, меня устраивает их уровень сервиса, их цены и компетенция врачей. Я приезжал туда и с простудой, и с другими болячками в разное время суток, в разное время года. В регистратуре мне выдавали направление к нужному специалисту (который в данный момент был на месте), который ставил диагноз и назначал лечение. ВСЕ! Я честно, не помню, как зовут этих врачей, я не занимался оформлением каких-то документов и не хочу этим заниматься. Когда я болен настолько, что мне требуется консультация врача, я хочу получить эту консультацию максимально быстро и максимально же быстро начать лечение. И мне на помощь приходила простая и эффективная система частной клиники с простыми процессами: узнать, что беспокоит клиента, выписать ему направление к соответствующему специалисту, поставить диагноз (с проведением дополнительных манипуляций, например рентгена), назначить лечение и принять от меня нужную сумму денег за оказанные услуги. Это простые и универсальные процессы, подходящие для любых пациентов. Однако нам Ульяна Супрун с 1 января, вместо простых и понятных процессов, из которых должна состоять система здравоохранения, предлагает сделать следующее: «Люди должны начинать искать своих врачей — на это есть полгода. А уже в июле мы надеемся начать подписания договоров между пациентами и врачами». Ну ок, допустим я, работая не менее 8 часов в сутки, в январе смогу найти время, чтобы поехать в свою районную поликлинику и поискать там врача, с которым ЧЕРЕЗ 6 МЕСЯЦЕВ смогу заключить договор. А если врач за оставшиеся до июля месяцы, пока вы начнете подписывать эти договоры, уволится, уйдет в декрет, уедет на Гоа, умрет? Но это на самом деле еще цветочки. Вот, что отвечает наша дорогая руководитель Минздрава на вопрос, а каким же образом я должен узнать, с каким врачом договор-то подписывать, я ж как бы не специалист, и у меня нет даже доступа к статистике смертности пациентов у врачей поликлиники? Цитата: «Во-первых, «сарафанное радио» очень хорошо работает. Пациенты довольны или недовольны, они передают информацию друг другу». Серьезно?! Т.е. мне прораб, которого я нанял для строительства дома, как бы говорит: «пойди-ка сам по другим стройкам, поспрашивай, кто кирпичи ровно класть умеет». А не должен ли заказчик такого прораба, который ему предлагает социологические опросы проводить, сразу послать? Еще прикольней госпожа Супрун жгет дальше: «Мы не следим за всеми медицинскими учреждениями и не следим за тем, они придерживаются протоколов или нет. Мы не можем это делать, это нереально. Но если пациенты будут жаловаться, можем выслать инспекцию в это заведение и посмотреть, как они лечат». Все понятно? Вы пришли в больницу, но гарантий у вас теперь нет! Оказывается, теперь никто ничего не контролирует. Не, конечно, если вы умрете или вам не ту ногу ампутируют, то можете пожаловаться. И, может быть, даже Министерство пришлет инспекцию. Но на самом деле все будет иначе: если будете возникать, никто с вами даже договор не заключит, чтоб не жаловались в следующий раз. Потому что договор предполагает согласие ДВУХ сторон на его подписание, а врачей намного меньше, чем пациентов, и они скорее между собой наладят коммуникации, чтобы отсеять излишне претензионных пациентов (Да-да, именно так и будет). Ну и так далее, и тому подобное. Почитайте текст полностью, проникнитесь! Вместо этого Ульяна Супрун (или кто там реально командует), реализует проект, который начнется с поиска пациентами врача с помощью социологического опроса среди сидящих в больнице бабушек и закончится тем, что процентов 80 населения эти договора таки заключат. Буду ли вас лечить лучше подготовленные специалисты? – Нет. Станет ли врачей или больниц больше? – Нет. Появятся ли в больницах медикаменты и современное оборудование? – Нет. Потому что наличие договора между пациентом и конкретным врачом никак не влияет ни на что из вышеперечисленного. Если честно, вообще ни на что не влияет. У вас ведь нет, например, договора с каждым конкретным учителем школы. И даже если школа частная, вы заключаете договор с ней, а не с каждым ее сотрудником. А в обычных школах договоров вроде бы вообще нет, т.к. вы, будучи гражданином страны, заключаете условный договор с государством, которому вы, с одной стороны, платите налоги, и которое, с другой стороны, обеспечивает вам образование ваших детей, их и ваше лечение, строит дороги и выполняет другие ФУНКЦИИ ГОСУДАРСТВА. Тут кто-то может возразить, что, мол, есть страны, где система здравоохранения финансируется частными страховыми компаниями. Согласен, есть такое. Но, во-первых, определенный набор медицинских услуг в таких странах все равно обеспечивается государством (например, ургентная помощь), а во-вторых, критерии качества обеспечения медицинских услуг, контроль за соблюдением этих критериев, лицензирование и вот это вот все как раз и определяют тамошние министерства охраны здоровья. А наше государство говорит, что ничего такого оно обеспечить не может. Зато больницы вообще перестают финансировать из госбюджета, и перекидывают эти траты на бюджеты местные (без дополнительных налогов, которые туда бы шли), так что больниц, скорее всего, станет меньше. Качество медицинских услуг, скорее всего, упадет, потому что врачи будут получать деньги в зависимости от количества договоров с пациентам, а не за то, что пациенты будут здоровыми и полными сил. А для большого количества договоров надо, чтоб пациенты как раз болели и обращались в больницы. Тут, впрочем, есть еще один интересный нюанс. Вся эта система, которую нам описывает госпожа Супрун, типа рыночная, будет работать только при условии дефицита ПАЦИЕНТОВ. И тогда, конечно, врачи будут соревноваться, кто лучше лечит, все дела. Но вроде бы ни для кого не секрет, что в стране не хватает врачей в принципе, а уж высококлассных профессионалов – и подавно. И то, что произойдет на самом деле, в экономической теории называется монополией продавца. Что будут делать врачи-профессионалы? — Набирать себе пациентов исключительно из числа молодых и здоровых, чтобы они в больницу пореже приходили, а в свободное время уже за отдельную плату принимать других пациентов. Этак ведь бабла в два раза больше будет. Более того, спустя год или два, получив БАЗУ из 2000 постоянных пациентов, я бы, на месте такого врача, со спокойной душой с этой базой открыл бы частный кабинет или ушел бы в частную клинику. А вот пациентам, которые болеют, пенсионерам там, малоимущим, им совсем не позавидуешь. Брать их к себе, заключать с ними договора и лечить никто не будет. А какой смысл врачам это делать, если Минздраву с 1 января важны будут не средняя продолжительность жизни, состояние здоровья нации и другие качественные критерии, а количество заключенных договоров между пациентами и врачами, о котором с экранов телевизоров вам будут постоянно отчитываться? А там, глядишь, и новый проект кто-то придумает, например, надо будет подписывать индивидуальные договора с медсестрами. А что, они что, хуже врачей? Медсестер, кстати, тоже дефицит, так что лучше заранее поищите, с кем будете договор заключать, не дожидаясь, пока Минздрав об этом объявит. |
