Пахнет черешней кларнет, звук кларнета, тщедушное тело кларнета; датский табак и голландский табак, это лето и ветхость завета. Пахнут черешневым дымом сажень и верста. Кожей, свинцом, конским потом и морем — всё то, что прочитано в детстве. Мускусом, амброй, вином, снова по’том — шальная готовность раздеться. Пахнет сиренью — сирень, пустота, нагота. Пахнет подушным налогом, поушным, послушным — становится душно. — Пахнет горелым? — Да брось, ты… — А жареным? — Да, от любой полутуши. — Топотом снова, свинцом… — помнишь, в детстве читал? От нафталина до формальдегида встречают зашедшего в гости запахи в башнях стрелков — бывших лучших, опальных — слоновые кости. Счастьем пахнёт пгт, а не феличита. Буквой печатной, зубристой, как финкой по спинке скамейки садовой, с привкусом хлорки, увы, Мандельштам, и без привкуса — Лорка; Кордовы пахнут холмы, верно, мёдом и бьётся в висок кровь с молоком, как всегда, берега покидая, струится ручьями… Славно там, верно, ведь там поножовщины пахнут ничьями. 15.11.2019 |
