Около года ничего не писал о музыке, потому что нам всем после 18 февраля как-то не до этого. В старших классах школы я был не типичным учеником. Нонконформистом- полуотличником. Не всегда ходил на уроки, так как уже что-то предпринимал, имел двойки по поведению и ДПЮ, зачтено по физкультуре, при этом побеждал в половине городских олимпиад в городишке, которое наши друзья из «Телекритики» и копирайт-сообществ именуют 50 тыс +. На уроке про футуристов вместо Велимира Хлебникова, например, мог цитировать Илью Игоревича или что-то из раннего «Аукциона», в стихотворной форме, разумеется. Или переводить Мартина Гора, вместо Роберта Бернса. Ну, вы понЯли. В отличии от тех, кто не понЕл.Так вот. В 7 классе я наваял за ночь сочинение на полную 12-ти страничную тетрадь (не мог остановиться) в линеечку на какой-то очередной конкурс МАН по укрсучліту « Ліричний герой в пошуках любові у маленькому місті «( у ліриці магнітоальбому гурту Скрябін «Казки») чи шось таке. Философские тексты резонировали с музыкой и в целом совпадали с тремоло в душе, настолько точно передавали эпоху прикладного первичного накопления капитала с ваучерной приватизацией, торговлей первыми сникерсами и юпи в батискафах, «новостями» из «Палермо»( одесситы поймут, у меня 3 соседа по двору не дожили до выпускных в 9-м классе -ножевые, разборки на дискотеках и банальное отравление химией), «скажите, что строить, и я вам построю» и прочими прелестями кучмизма, одетого в спортивные костюмы Пума и свитерки boys, а музыка была настолько крутой и необычной, мелодичной и индустриальной одновременной, что до сих пор выступление Скрябина в ДК студентов в 1998 году остается для меня одним из самых ожидаемых точно, и самых сильных концертных впечатлений к 30-ти годам жизни в целом. Возможно, из-за дефицита предложения тогда (это к сегодняшнему моменту я видел на этой планете из живых и концертирующих почти всех). В раннем Скрябіне очень много электронной прекрасно созданной музыки ( с отсылками к Безилдону, куда же без них, прямыми цитатами из new wave, причем в разбросе от Fad Gadget и Einstürzende Neubauten до Desireless и италодиско Сан-Ремо ) — в противоположность позднему Скрябину, которому не хватало внутренней самоцензуры и музыкального продюсирования, победили прямолинейность прямой бочки и первой доли, кач ритм-секции, простота смыслов и рифм для клиентуры корпоративных мероприятий и масштабных опенэйров городских праздников. И в условиях тотального засилья трехаккордной попсы а-ля комбинация-мираж-кармен-кайметов-божья коровка, стэп- аква-віта-вангог-левкодурко-буланова-овсиенко-шуфутинский и прочего репертуара плясок в сельских «шумных залах ресторанов«- песни Андрея были реальным, сорри за расхожую избитую фразу, глотком свежего воздуха. Это когда в начале лихих я с семьей жил в Одессе, то у нас на Поскоте было 40 каналов в кабеле, из них два музыкальных, с лайвами Michael Jackson и The Cure, у меня в комнате висели два плаката — Цой и Арета, и на день города 1993 выступали Гадюкины, Вика Врадий, Мертвий Півень и группа нашего трагично безвременно ушедшего. А в Котовске — утэодин, утэдва, орт и местная программа телевидения, с 8 или 10 повторами песен «Я не колдунья» и «Колечко « в блоке поздравлений горожан с их днями за два часа нон-стопом. Это не шутка. Линда, Фадеев, Агата Кристи и первый Мумий Тролль -как что-то мозг выносящее, ранние Агутин, Варум, Меладзе, Пономарьов, Кравчук и Билык -как что-то очень хорошее. «Программа А« по РТР с живыми Radiohead в три часа ночи- как высадка на движущуюся комету. Точно, экстраполируя на мой личный опыт и мою впечатлительную натуру, конечно, характеризует культурный фон «маленькой Украины» первой половины 90-х тот факт, что услышав песню Hunting high and low (live 1993) я рыдал, как сейчас помню, от культурного шока полночи, удивляясь, как же можно такую красивую мелодию написать — настолько привычная сейчас a-ha резонировала тогда с общим фоном играющих в ларьках фонограмм. В популярной (! ) украиноязычной альтернативе до 1997 -1998 годов и начала тотального успеха двух групп с двумя буквами в названиях, кроме «Скрябіна» равнозначного не было никого.С русскоязычным творчеством успеха добились Табула и Грин Грей, Гадюкини і Плач Ієремії выстрелили, но не были и близко настролько популярными, а тем более Кому Вниз или Катя Чили. Но дело не в этом, це я так, констатую. Роль этого «чувачка», ровесника и столпа укршоубиза (тм), который сегодня так глупо погиб в ДТП около Кривого Рога, в становлении современного украинского культурного кода еще предстоит оценить. Констатировать, как много раннего Скрябіна как в той-самой-группе, которая собрала-стадионы-и-будет-собирать- еще, в том самом парне, что взорвал- россию-не-смотря-ни-на -что три года назад, в той самой блондинке (иногда брюнетке, иногда шатенке) из Киева, что 20 лет подряд колесит с концертами по тысячникам страны, так и в почти аншлаге Depeche Mode на НСК олимпийский, например, или культовом статусе групп HIM и HURTS на просторах Неньки. Как много позднего скрябіна в «нервном тiке», дзідзьо и всей этой волне стеб-поп-панка а-ля стрыкало и co. Насколько Андрій Кузьменко равновеликая центростремительная точка на плоскости национальной культурной ментальности, между «подпольем» Anthony and the Johnsons и Echo and the Bunnymen и нацмейнстримом бальзаковского поколения Иво Бобула/Назарія Яремчука и «Красивой жінкой незаміжнєй», если считать и в координатах песен и вербальных сенсов, смыслов, и в общеКУЛЬТУРНЫХ координатах в целом, насколько медиана между новаторским, свежим и прогрессивным звучанием первой декады жизни группы и страны, так и ШАНСшансона последней декады жизни группы, и насколько клей между Луцком и Мариуполем, Черниговом и Одессой. Но и это не главное. И в раннем «культовом» философском творчестве, и в позднем эмоционально- прямолинейном телевизионно-корпоративном «доробке», Андрей Кузьменко был крайне искренний. Это была не новая искренность, не вымученная, математически просчитанная физиками «искренность», не я -тут -как-бы -поиграю-в искренность, а просто ИСКРЕННОСТЬ. Иногда топорно-прямолинейная, иногда с «изысканностью» поручика Ржевского, иногда скудная на метафоры и аллегории, но true. На полном серьезе записать песню про то, как «нас всех слили в унитаз», и верить в созданное, и клип снять -это true. Не лицемерить в интервью, не самоконтролировать себя на предмет каждого произнесенного слова, не постить патриот-статусы и слезливые причитания в микроблоге, а потом ехать с корпоративами в города страны -агрессора — а отбойным молотком правду. Не «украинскую», а просто правду. Спрашивать, почему погибают люди, и за что. На полном серьезе удивляться политическим наездам времен 2004 года. На полном серьезе проклинать владельца золотого унитаза, зная, что новые ничем не лучше, если не хуже. И это не от недостатка ума и торжества простоты — мгновенные креативные острые реакции в общении как с журналистами, коллегами, сочувствующими, так и с простым народом, искавшим и находившим общения с поющим «парнем из телевизора», говорят об ином. Просто не всегда и не у всех «вализка грошей«(тм) мерило жизни, дороговказ и эталон в системе ценностей. Прямолинейность глашатая и кобзаря своего времени. Первая эмоция — как локомотив и катализатор «сольного» творчества, не в рамках классического трио. Победа уверенности в собственной правоте над холодным рассудком и циничным расчетом. Поражение самокритичности к собственным песням и осторожности в высказываниях в битве с совестью. Совесть -все. Конформизм и компромисс -ничто. Все или ничего. TRUE. Один из немногих украинских артистов с обостренным чувством собственного достоинства и умеющий камертонально сопереживать 45 миллионам, а не находится «над схваткой», с реальным презрением к плебсу. Да, лучше отрекламировать 1000 брендов и годами торчать в телеящике, зарабатывая на хлеб и независимость и колеся в безумном драйве ночными дорогами по околицам Родины за небольшой гонорар, чем бояться слово проронить в страхе потерять рынок соседнего государства, и не только агрессора, а и беларуси, например, рассказывая в интервью о чистоте улиц, трикотаже и молоке, но умалчивая о смертной казни, тоталитаризме имени батьки и общем ощущении несвободы, а потом сублимируя это в песни, как некоторые коллеги. На самом деле, в реальной жизни, препятствовать ротации песен потенциальных конкурентов, и подключаться к всеукраинской травле неосторожной товарки по цеху, которая теоретически могла перейти дорогу на пути к извечному гипертрофированному стремлению быть всегда первым, и при этом публично на камеры вещать о свободном рынке и строить из себя совесть нации, — а делать то, что говоришь, говорить то, что думаешь. ТАК ЧЕСТНЕЕ. Жить честнее. И это то качество, которому нам всем надо поучится. Тогда, возможно, прекратилась бы бессмысленная война, народ зубастее бы реагировал на тотальный и неприкрытый грабеж под патриотичными лозунгами, люди сопротивлялись бы геноциду нации в реальном времени и учились думать своим протестантским умом, а не репликами и цитатами политиков из зомбоящика. R.I.P.
|
Pavlo Polamarchuk
