Равнодушие по графику: что убило одесского ребенка?

Родители, потерявшие детей вскоре после прививки, по-разному переживают случившееся. Некоторые уходят в себя, стараясь закрыться и поскорее забыть о своем горе. Другие искренне считают, что ребенка уже не вернуть. Они готовы к разговору, но не хотят предпринимать активных действий для того, чтобы установить истину.

Анастасия месяц назад похоронила своего младшего сына. Маленький Симон умер на руках у матери через четыре дня после прививки. По официальной версии одесских медиков, причина смерти — «новообразование неустановленного характера других уточненных локализаций (сердца)». Другими словами — опухоль. Медики считают вопрос закрытым: по их мнению, очередная смерть малыша снова никак не связана с вакцинацией. Но мать считает своим долгом выяснить, что же на самом деле убило её младшего сына, своим материнским долгом перед старшим сыном, четырехлетним Ильёй.

— Та прививка была второй в курсе АКДС, — рассказывает Анастасия. — Год назад ребенок перенес бронхит с астматическим компонентом. Два месяца мальчика практически ежедневно осматривали врачи. Разумеется, были сделан различные анализы, прослушивали легкие, сердце. Никаких других отклонений не выявили. Мы с мужем доставали дефицитные лекарства и полностью поставили ребенка на ноги. Болезнь отступила, и спустя год врачи напомнили, что пришло время продолжить прерванный курс вакцинации.

Родители, как могли, снова позаботились о своем малыше. Вторую прививку ему сделали самой дорогой из продающихся в Украине вакцин — бельгийской «Инфанрикс-Гекса». Она считается самой безопасной, содержит шесть компонентов и позволяет за одно посещение прививочного кабинета сделать все положенные по возрасту прививки, что, по распространенному мнению, уменьшает нагрузку на организм и психику ребенка.

Несчастье случилось на четвертый день: внезапно остановилось дыхание. Скорая прибыла моментально, но увы: ни искусственное дыхание, ни массаж сердца, ни несколько инъекций адреналина не спасли мальчика. Полуторагодовалый Симон умер на руках у матери.

Убитая горем Анастасия молчала долго. Молчала, когда врачи назвали единственной причиной скоропостижной смерти невыявленное онкологическое заболевание. Молчала, когда на популярных интернет-сайтах некий Виктор Касюга клеветал на её семью, обвиняя мать фактически в убийстве собственного ребенка, обеляя прививку и оправдывая участкового педиатра. К слову, участкового врача зовут Елена Касюга, и за прошедший после смерти ребенка месяц она не сочла нужным даже позвонить и поговорить с родителями мальчика.

Анастасия молчала и тогда, когда выяснила, что произошедшее с её ребенком полностью подпадает под симптомы сывороточной болезни, которая может возникнуть, среди прочего, «в результате профилактических вакцинаций (прививок) в детском возрасте». Она ждала результатов гистологических исследований. Надеялась, что заключение судмедэкспертизы даст ответы на все её вопросы. Был ли ребенок обречен? Была ли опухоль злокачественной? Почему она не была диагностирована — учитывая, что ребенок находился под постоянным врачебным надзором? Не стала ли настоящей причиной смерти склонность к аллергии, которая имеет, по всей видимости, наследственный характер? И самое главное: что она теперь должна делать, чтобы уберечь своего старшего сына Илью?

Увы, ответов на свои вопросы Анастасия так и не получила. Три недели лабораторных исследований ничего не добавили к первоначально озвученному посмертному диагнозу «новообразование неустановленного характера», хотя экспертиза как раз и должна была всё установить.

После того, как Анастасия официально обратилась с просьбой предоставить ей результаты экспертизы, начался форменный футбол. Эксперты ссылаются на «тайну следствия» и отправляют её в прокуратуру. Прокуроры заявляют, что никакого следствия нет, и предлагают обратиться к экспертам. После нескольких таких кругов Анастасия вполне обоснованно подозревает: либо никаких исследований не проводилось, либо экспертам есть что скрывать. Например, истинную причину смерти ребенка.

Анастасия твердо намерена добиться правды. Если причиной смерти младшего ребенка действительно стала сывороточная болезнь, и если имеет место предрасположенность, то вакцинировать старшего нужно с особой осторожностью. А именно: проводить специальные скарификационные пробы и предпрививочную реабилитацию ребенка, вводить вакцину по отдельной методике. Естественно, никто это делать не собирается, но уже звучат требования и даже угрозы: «без прививок ваш ребенок не будет допущен в детский сад».

 В результате Анастасия, которая раньше во всем доверялась врачам, приняла решение отказаться от прививок старшему сыну. Права ли она? Не знаю. Однако за неделю до смерти Симона, 14 февраля 2012 года, в России завершился длительный судебный процесс, в результате которого Верховный суд Якутии взыскал с медиков компенсацию за смерть двух детей. Как сообщили в пресс-службе суда, у детей были врожденные особенности, которые врачи не выявили. Старший ребенок, 2005 года рождения, после вакцинации БЦЖ скончался. Несмотря на это, четыре года спустя врачи уговорили мать вакцинировать второго ребенка, 2009 года рождения. Итог оказался трагическим.

Суд установил, что имели место «ненадлежащее исполнение обязанностей», «несвоевременная диагностика» и «ненадлежащее лечение второго ребенка». Я предполагаю, что причиной смерти детей вновь стала ложная уверенность в полной безопасности прививок, которую уже много лет вдалбливают в головы родителей, врачей и чиновников производители вакцин и сотрудники находящиеся у них на содержании организаций, таких как ВОЗ, ЮНИСЕФ. Результат — хроническая неспособность диагностировать состояния, связанные с прививкой, и даже постоянные попытки скрыть от причины происходящего. Так, в Якутии даже такое страшное предупреждение, как смерть старшего ребенка, не заставило врачей насторожиться и сделать правильные выводы.

Согласно решению российского суда, мать, доверившаяся врачам и похоронившая двоих детей, теперь получит компенсацию — 600 тысяч рублей.

Мне неизвестны случаи, когда украинские суды признавали наличие связи между прививкой и последовавшей смертью и уж тем более выносили решение о выплате компенсации. Более того, даже если такое решение и будет вынесено, вряд ли кто-то получит хоть копейку: как мы помним, КСУ разрешил государству не платить по своим обязательствам, а в территориальные органы пошло негласное указание игнорировать ранее вынесенные в пользу граждан решения.

Анастасии компенсация не нужна. Она хочет, чтобы смерть её сына стала последней. Чтобы её трагедия все-таки заставила задуматься всех: врачей, ученых, чиновников. Чтобы были сделаны выводы, которые позволят сохранить жизни и здоровье другим детям.

Если этого не произойдет, если смерть маленького Симона окажется напрасной, вряд ли можно ожидать улучшения ситуации с прививками. Причина проста: в стране тотальный дефицит грамотных специалистов. В интернатуре вопросы прививок не преподаются. Все врачи-педиатры с оговоренной в приказе МОЗ № 166 периодичностью проходят предаттестационные курсы повышения квалификации по педиатрии, кардиологии, гастроэнтерологии, пульмонологии, неонатологии, сдают тестовые экзамены, получают и подтверждают свои квалификационные категории. Однако по вопросам иммунопрофилактики они не изучают практически ничего: это удел эпидемиологов, которые со здоровыми детьми по долгу службы не общаются. В самом лучшем случае теоретические знания в этой сфере у педиатров и неонатологов ограничиваются двухчасовой лекцией. И это притом, что вопросы вакцинации касаются всех детей и подростков без исключения.

По ныне действующему календарю, плановые прививки делаются в первый и третий день жизни, в возрасте 1, 3, 4, 5, 12, 18 месяцев, в 6, 7 и 14 лет. Очевидно, что в начале своей жизни ребенок фактически находится в постоянном поствакцинальном состоянии, однако глубоких знаний о том, что это за процессы, как они протекают, какие их особенности и как направить их течение в нужное русло, врачам не преподается. Знания о прививках у большинства участковых врачей-педиатров сводятся к назойливо-оптимистичному рекламному постеру с розовощеким бутузом на фоне календаря прививок, логотипом фирмы-производителя и номером телефона платного прививочного кабинета, а также к ложной, но искренней уверенности в том, что прививки абсолютно безопасны, абсолютно безвредны и показаны абсолютно всем детям.

В итоге врачи, не имеющие необходимых знаний, подгоняемые главврачами, эпидемиологами, заведующими поликлиниками и страхом наказания за невыполнение плана по поголовному охвату, видят в прививках сплошные проблемы. Вынужденные действовать на ощупь, практикующие врачи-педиатры поступают по-разному. Некоторые честно получают выговоры и нагоняи за невыполнение пресловутого плана, некоторые — занимаются приписками, а некоторые, позабыв первую врачебную заповедь «не навреди», вакцинируют детей, которым прививка совершенно нежелательна. Итог всегда один: при любом развитии событий, что бы не случилось, врачи всегда становятся главными стрелочниками и первыми заложниками ситуации.

Анастасии придется нелегко. Возможно, ей придется официально потребовать предоставить документы. Напомнить, что у нее есть законные права, в том числе право знакомиться с материалами дела. Обжаловать процессуальные решения. Добиться тщательного обследования второго ребенка: не исключено, это позволит выяснить причины смерти брата.

Возможно, придется стучаться в высокие кабинеты. Как показал трагический случай в Николаеве, скрипучая машина украинского здравоохранения обычно нуждается в мощном пинке и начинает работать в полную силу только после телефонного звонка лично к главе профильного комитета Верховной Рады.

Я готов помочь Анастасии всем, чем смогу. Ведь это неправильно, когда родителям приходится защищать своего ребенка не только от инфекционных болезней, но и от халатности и безразличия некомпетентных исполнителей. Нехорошо и неправильно.

А маленькому Симону Бакуличу, жизнь которого мы все не смогли уберечь — вечный покой и вечная память.