artville1

Alla Yurasova / 9 ноября 2019, 13:34

Сборник рассказов “Истории моего двора” – Часть Восьмая”


 

«Ящики для складирования несбыточного»

У каждого человека есть мечта. У одного она сложная, многогранная. У другого – она укороченная, банальная. Шурик не мечтал стать американским трансвеститом. Проживая на улице Заславского, мечтал о брюках нормальной длины. Ему осточертели подсмыкнутые штанишки. Павлик не мечтал быть похожим на Павлика Морозова. Мой папа нас научил. Мы знали – предать отца мог только законченный малолетний козёл.

– Козлёнок? – Уточнила я.

– Нет! Павлик Морозов не козлёнок! Он законченный козел!

Павлик мечтал стать моряком, пересекать бушующий океан, гоняться за огромными китами, увидеть экзотические страны.

В те времена никто не бывал в Китае или в Тайланде. О Турции и не мечтали. Даже побывать в Болгарии – мечта не для всех, для избранных. Двоюродная сестра Ася не мечтала о красивых куклах. Что мечтать о том, чего нет? Она мечтала о малиновых и ярко-желтых петушках на палочке. Ася была слишком мала.

Всецело несбывшиеся мечты складировали в огромные ящики.

Взрослые заполняли ящики быстрее детей. Интеллигентная преподавательница Одесской консерватории по классу игры на фортепиано Кира Исааковна, женщина с самобытным, чёрным ртом, мечтала о талантливом ученике похожим на моего папу, который мог родиться раз в столетие, но никак не рождался. А Кира не молодела.

Проститутка Маня хотела выйти замуж за приличного человека. Её коллега – гетера по имени Сара, надеялась покончить с утомительной профессией, потому что получила предложение от человека, одобренного двором. Моя мама мечтала о золотом украшении, таком недостижимом и маловероятном.

Так много в мире несбыточного.

Я всегда мечтала по-богатому.

В кармане ломаный грош, а в мечтах: лечу на огромном лайнере в Непал, Катманду, волшебную страну Шангри Ла; передвигаюсь на роскошном Mercedes по шелковому асфальту над Средиземным морем по дороге из Канн в Монте-Карло и длинный шелковый шарф развевается на ветру; пересекаю Тихий океан на белоснежной яхте, пью шампанское и ем ананасы с бананами.

И одета во все белое, как Ассунта, которая «не промахнись». Белое мини платье, белый короткий лаковый плащ, белые сапоги-чулки, лаковая, опять же, белая шляпа с широкой тульей, и вдобавок, лаковая белая сумочка через плечо. В двенадцать лет, в кинотеатре «Фрунзе», увидеть Монику Витти в роли Ассунты, всю-всю в белом и лаковом…

Разве детская психика, окружённая серым, чёрным и темно-синим, могла выдержать такое? Нет! Не могла!

Но я выжила, а психика притворялась нормальной.

Все лаковое и слишком белое похоронила в ящике для складирование несбыточного. В моем ящике уже валялись: шоколадное мороженное и конфеты – из разных фильмов и Диснеевских мультфильмов, катание на собственном пони – из фильма «Унесённые ветром», самолёт «Аэрофлота», в котором я лечу в Нью-Йорк и ушедший перед самым носом катер «Александр Грин». За что мама долго выговаривала мне: «Нашла время перестегивать сандалии, когда все спешат. Теперь стоять из-за тебя на солнцепёке целых полчаса».

Я никогда не пилила своих детей. Помнила, в детстве мне это совсем не нравилось. Бабушка обнимала меня, успокаивала. Я была её душа. Бабушка, в отместку пилила маму: «Нечего ребёнку в выходной день портить настроение». Мама с бабушкой не соглашалась. Вступление папы в оркестр давало резкий перевес в мою пользу. Мама замолкала. Она знала, если бы с нами поехала Лиля, то победа, однозначно, досталась ей.

Тетя Лиля, дядя Мопс и двоюродная сестра Ася, всегда принимали мамину сторону. Кто бы из них рискнул сказать слово против мнения мамы? Да, никто! Против Лили оборону держала «нахальная мелюзга», в смысле, я и бабушка. Папа присоединялся ко мне, только вместе с бабулей. Один он никогда не рисковал своей жизнью.

Бабушка была его тёщей и большой защитницей. Однажды между ними произошёл раскол. Папа сказал, что вареники никуда не годятся, пересоленные. Бабушка не на шутку разобиделась, вспылила. Назвала папу беспризорником. Папа – этого не простил.

В нашем дворе все знали – мой папа вырос в детдоме. Его мама цыганка, перед войной, после смерти дедушки еврея, которого я, естественно, не знала лично, сдала его и его старшую сестру Раду в государственное учреждение. Дети ей мешали. Бабушка-цыганка гадала. Гадала хорошо, предсказывая высоким начальникам партийные или финансовые проверки и чем они закончатся.

Мама говорила – «она хорошо обеспеченная». Я с чёрными папиными кудрями, чёрными папиными глазищами, с прыгающими мамиными чертиками в чёрных зрачках была единственной, кого цыганская бабушка признавала за свою. Мне на год бабушка-гадалка подарила золотые «самоколки». Огромная роскошь. Мама приняла дар, завёрнутый в клочок газеты «Известия», поспешила к своей сестре Лиле, поделиться невероятным событием.

– Да ты что? Подарила золото? И гром не грянул, и земля не разверзлась? – Ехидно вопрошала Лиля.

– Наверное, в лесу все звери сдохли, – резюмировала, входящая в комнату бабушка.

Мама побежала к соседке Светке, будущей маме моей подружки Раи, показала «самоколки». Светка полчаса охала-ахала, поглаживала свой огромный, беременный Раей живот, взбесила маму избытком эмоций.

– Ты, не иначе, как сдурела Света, причитаешь, квохчешь, аж тошнить начало.

– Иди ты к черту, злобная холера!

– Какая я тебе холера? Я тебе золотые сережки показывала. Ты их только в кино видела. И то, точно не знала: золото это или бутафория. Тьфу! Дура!

Мама хлопнула дверью.

Поднялась к проститутке Саре. Та сразу же обрисовала ценность подарка. Она знала – цыганка богатая скопидомка. Как «царь Кащей над златом чахнет». Руководящая элита рассчитывалась за гадания, по большей части, драгоценностями. Цыганская бабушка умерла, когда мне было лет шесть.

Папина сестра Рада прибежала в воскресенье, после обеда с криками:

«Ведьма умерла. Янко, побежали добро делить».

Но соседи бабушки цыганки оказались шустрее. Папа и Рада застали разкуроченную квартиру. Вымели всё подчистую. Золотой монетки не оставили. Мое наследство корова языком слизала.

– Не жили счастливо, нечего и начинать, – успокоила, как могла мама.

В милицию обращаться не стали. Ни Рада, ни папа не смогли бы составить опись украденного имущества. Они не представляли размах разворованных ценностей. За гадания платили щедро. Бабка-богатейка, в очередной раз продемонстрировала нелюбовь к собственным детям. Хоронили её безмерно обогащённые соседи. Двор, в котором жила цыганка был воровской, недобрый.

Моя умница бабушка сказала, слава Богу, что всё-всё утащили, а то при делёжке Рада выгрызла бы твоему папе кадык. Хотя у папы никакого кадыка не было, вернее был, но абсолютно незаметный. Вправду, Рада могла. Она всю жизнь ссорилась с папой. Все ей не нравилось, вечно придиралась. Особенно не нравилась дружба папы и Лили. Отец всегда помогал маминой родной сестре. Лиля была крикливая, но до безумия добрая. Папа Раду не любил. В детдоме она отбирала у маленького братика еду. Такое простить трудно.

Мама показывала мои сережки кому только могла. Заворачивала их в изрядно потёртый кусочек газеты, прятала в карман байкового халата. В то время по двору женщины разгуливали в домашних халатах, вылинявших, застиранных. В послевоенное время жили бедно. Мама, демонстрируя сережки, вынимала из кармана, в сотый раз заворачивала в газетку и опять прятала.

Очень притомилась, расслабилась непозволительно. И… выбросила в мусор, валявшийся в кармане клочок бумажки. Только на следующий день вспомнила, в газетке лежали «самоколки». Но ненасытная машина с утра собрала весь мусор нашего двора. Сережки сгинули на веки вечные. Моя семья боялась бабушку-ведьму.

Мама побежала в ювелирный магазин и на последние десять рублей купила точно такие же серёжки. Мне прокололи уши в пять лет. Я орала, ревела на весь двор, не потому, что было больно, а потому что знала, в меня входит сила цыганская, и она будет взрывать мою кровь до последнего вздоха.

Адиля так и сказала

– Зачем твоей чуме цыганские серьги? У неё и так фитиль в заднице. На моём Мусе живого места нет. Он за твоей егозой носится, не успевает.

– Так посади его на кол! – заступилась за утерянное добро моя мама.

– Ты что? Какой кол? – испугалась Адиля, обняла руками свой живот.

– Нет у меня в попе ничего! Вот гляди! Глаза разуй! – Не могла я смолчать. Задрала юбку и хотела оголить мягкое место, чтобы добрая Адиля убедилась в ошибочном, голословном обвинении. Только Кира меня схватила и не дала совершить намеченные действия. Рядом стояли мои друзья. Поэтому моментально вспомнила, что девочка я приличная. Зад демонстрировать при мальчиках плохо.

– Это цыганские «самоколки»? – спрашивала двоюродная сестра Ася. Хотя давно знала ответ на щекотливый вопрос. Ей ужасно хотелось иметь такие же сережки. Но у Лили денег не было, как впрочем и у всех остальных соседей. Жили на зарплату, друг другу одалживая, переодалживая червончик, дабы не «положить зубы на полку», как-то «дотянуть до получки», не «сдохнуть от голода».

Жили по-нищенски, скудно, назло врагам щедро и весело. Все кроме, без всякого сомнения, кроме священнослужителя. У него деньги были и немалые. «Волга», золотые-серебряные сережки, цепочки с крестиками, колечки матушки Клавдии. Дворовые кумушки говорили о несметном богатстве. Эти богачи подкармливали, вечно голодную малышню, на совместные гулянки ставили на столы щедрые угощения, а главное – море самогонки.

Клавдия любила готовить, жарила целых поросят, пирожки пекла с мясом. Паски у неё получались желтыми от хозяйских яиц, сладкими, пышными. Поливала их сахарным сиропом. Кутю варила щедрую. Взвара мало, всего остального много. Изюм, орехи. Как это было вкусно. Вспомнила, аж слюнки потекли. Клавдия называла продукты — «подаяние от мирян».

Детей у деятелей православного культа не было, как равно и других родственников. Сгинули во время войны. Мы, дворовая детвора, заменили кровных. Наши многочисленные семейства жили одним домом, одной семьёй. Потому, когда мне прокололи уши, Клавдия и отец Александр подарили Асе точно такие же «самоколки», как мои цыганские. Ася достала из ящика несбыточного одну золотую мечту. Двоюродная сестра блистала серёжками.

Каждый из жильцов складировал несбыточное в огромные ящики. Больше оказывалось несбыточного, чем того, что случалось хорошего. Хорошее укладывалось в обычные рамки. Ящики с несбыточным заполонили двор.

И выбросить не выбросишь. Мечты все-таки…

Автор Алла Юрасова

Мои рассказы в FacebookInstagramBlogger

 


Пост размещён сторонним пользователем нашего сайта. Мнение редакции может не совпадать с мнением пользователя



Victor 6932
Написано хорошо. Но слишком много негатива и криминальных деталей, как-будто жизнь в Одессе из одного только криминала состоит.
   Відповісти    
Alla  Yurasova
Спасибо за Ваш комментарий! ) Приму к сведению.
   Відповісти    
   Правила

Записи в блогах:




Думська в Viber


Одрекс
Ми використовуємо cookies    Ok    ×