artville1

Alla Yurasova / 21 февраля 2020, 11:49

Сборник рассказов «Истории моего двора» – Часть Семнадцатая


«Цыганское отродье»


Чужие дети с завидной быстротой растут и взрослеют. Вроде два дня назад видела дочку подруги, ребёнок только родился, а сегодня девочке уже исполнилось три года. Волшебство получалось у всех, только не у меня. Эта мысль меня удручала. Мои мальчики росли согласно установленного природой графика. Никак не быстрее. Я запихивала в них морковный сок, перенасыщала каротином, пока мальчики не приобрели стойкий темно-оранжевый цвет.

— Ты что? Сдурела? — громыхала Роза Абрамовна, — Превратила детей в краснопопиков!

— Мои внуки вылитые «вожди краснокожих! » — смеялся папа. — О. Генри обзавидовался бы, увидев их. Роза! Меньше эмоций! — Ты наш единственный педиатр. Береги себя. И гоготал без зазрения совести. Можно подумать! Ребятишки — красные сицилийские апельсинчики.


С морковками на время покончила. Просто пичкала фруктами и овощами, рыба чередовалась с мясом. Дети оставались маленькими не ростом, а возрастом. Вне всякого сомнения, мои малыши не слишком торопились взрослеть. Я бы подкрутила гаечки и винтики, если б знала какие крутить, какие завинчивать. Возраст сыновей мне был неподвластен. Положила вечером в кроватку десятимесячного, прочитала над ним, как мне казалось, правильную мантру, утром обнаруживала точно такого же мальчика, один в один как мой вчерашний младший сын. Со старшим получалось такая точно ерунда. Ворожба и заклинания не работали. Почему росли чужие? Почему не мои? Загадка.


Уставшая, расстроенная, ходила по квартире, складывала ползунки, игрушки, рубашечки и штанишки в большом количестве. У всех один ребёнок, у меня — уже два. У всех дети растут на дрожжах, у меня всё ещё маленькие. Взвешивала ежедневно, замеряла ростомером. Медленно — и всё тут, добавить нечего. Рассчитывала, погодки быстренько вместе повзрослеют и я буду свободна, как песня. Гуляй — не хочу!

— Но человек располагает, а кто-то там наверху не подумал, где-то там план не выполнил, что-то там не состыковалось! — Говорила я всем при встречи, отказываясь от очередного гульбища. Пришлось перевестись на вечернее университетское обучение. Контрольные, курсовые, коллоквиумы; — пеленки, распашонки, кашки, соки, творожки.


Мой любимый муж; приходящие: свекровь, свёкор, золовка — змеиная головка, — твоё цыганское отродье везде лезет, — зудела она; совместно проживающие: мама, папа, бабушка, тетя, дядя, сестра родная, сестра двоюродная. Помните в парке Шевченко карусель советская скрипела, плясала вальс-бостон? Слоны, львы, зебры… Всё крутилось, вертелось смешивалось, перемешивалось.

Спать ложилась, кошмары снились. Карусель старая, персонажи на ней новые. В позе «на четвереньках» мама со свекровью, словно пол моют. Папа со свекром стоят, вытянувшись по струнке, ждут распоряжений свыше. Муж в позе лошадки, я сижу верхом, как наездница на конных соревнованиях по выездке. Муж тяжело дышит, периодически жалобно ржёт.


Бабушка держит за руку старшенького, Лиля держит на руках моего младшего разбойника. Мальчишки пытаются вырваться. Слышится песня: «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, от тебя прабабушка и подавно уйду». Истерически дребезжит будильник. Я швыряю в него подушку, промахиваюсь, вскакиваю, даже не осознав, проснулась или всё ещё обнимашки с Морфеем.

— Проснись, любимая, — шептал мне муж на ушко.

— Ничего не вижу, ничего не соображаю, — спотыкаясь, не ведая что делаю бежала в кухню. Бытовуха заедала. Варила кашу почти с закрытыми глазами. Разливала по бутылкам, натягивала соски, торжественно вручала мальчишкам. Они потягивали кашу и засыпали. Шесть утра — отличное время для сна. Только не моего. Гладила вчерашнюю стирку. Стирала сегодняшние пеленки, ползунки выкручивала.


Стиральную машину не купить — дорого. Лучше приобрести новые туфли. Вчера спекулянтка Настя показала, после божественного видения уснуть не могла. Кошмары душили! Туфли кружились надо мной, как курица на тарелке летала перед голодным Буратино!!! Так и стирала руками и во сне и наяву. Вот ближе к вечеру, все на лавочках во дворе, погода великолепная, жара спала, сидят, лясы точат. Я пыталась дописать курсовую. Завтра сдавать. У меня «объективная сторона» путалась с «субъективной». Чёркала, исправляла. Придётся некоторые листы перепечатывать. Мне некогда спуститься во двор, где происходит Самое Интересное. Я пропускаю невероятно важные сообщения. Уши вытягиваются до размеров заячьих, только во сто крат длиннее. Уши свисают над головами соседей. Бесполезно, ничегошеньки не слышно.


Мысли мои выпрыгивают из головы, перескакивают через балкон, на парашютиках спускаются вниз, оплетая соседский пустобрёх. Любопытство вгрызается, как червяк в яблоко. Есть ли в мире справедливость? Нет! Справедливостью и не пахнет!

— Яник! — Зовет мама моего папу. Бери «цыганское отродье», это она имеет ввиду моих полуцыганских детей, неси во двор. Хочешь, чтобы твоя дочь взбесилась? Дай девочке послушать жизненно важные мансы. Золотой мой папа безропотно берет коляску под мышку, в другую руку младшенького. Я хватаю старшего, с мешком игрушек, слетаю по лестнице вниз. Возле стола, по кругу, сидят «все те же на манеже». Манеж старшего прочно стоит у стола и будет там до самых морозов. Но зима далеко, кажется она наступит в другой жизни.


Конец лета не за горами. Август дышит тяжело. Страдает одышкой. То проснётся красным молодцем, крепким, юным. Обвораживает жаром, легким ветерком сдувает капельки пота со лба, соблазняет тёплой ночью, пряными ароматами. То квохчет изможденным стариком, шуршит опавшими листьями, обрызгивает тлением нахрапистые розы. Хотя это не его забава. Он — август. Но осень в засаде, ждёт малейшую промашку, дабы захватить престол. Август стар, но немощным его не назовёшь. Он, в эту самую минуту, правит бал, заказывает музыку.


— Ты супчик с фрикадельками сварила? — тоном не допускающим отрицательный ответ, спрашивает бабушка. После присвоения ей звания заслуженной прабабушки нашего Одесского двора, мне кажется, я стала ей «до лампочки», костью поперёк горла. К любимой внучке — полное безразличие. Теперь любовь первостатейно направлена, всей своей тяжестью, на мальчишек. Черноволосые, черноглазые, смуглые цыганчата, шустрые и озорные полностью завладели сердцем моей еврейской бабушки. А я стала — враг номер два, то есть, после папы, папа считался первым. Я неправильно варю кашу, я одеваю детей не по погоде, я не впихиваю в мальчиков нужное количество фруктов-овощей. В такой немыслимой жизни, где я монстр, желающий извести собственных детей, моя самая лучшая в мире бабушка объединилась с мамой, против которой мы когда-то выступали единым фронтом.


Папа залёг в кусты, переждать бурю, но вот уже третий год прячется в успокоенном месте. Видно, в убежище и спокойнее, и сытнее. Я осталась, практически, без защиты, только с утешением в виде мужа. Хоть кто-то жалел, успокаивал.

— Крошка, не бери дурное в голову.

Дурацкая, совершенно не успокаивающая фраза. Мальчишки уродились чрезвычайно бойкими, глаз да глаз за ними нужен. Еле-еле успевала разобраться с их шкодами. Чтобы немного расслабиться и как-то развлечься, решила пожарить котлетки. Прикрутила мясорубку к столу. Это был ручной агрегат, электрические существовали лишь в космическом воображении. Нарезала телятину небольшими кусочками, предварительно вырезала все-все жилки, иначе не намолоть, сил не хватит.


Замочила хлеб в молоке, почистила чеснок и достала одно яйцо. Закончила приготовления. И тут началось. Младшенький начал ходить, сразу твёрдо и уверенно. Мясорубка прокручивала под моим усилием мясо. Я повернулась за размоченным в молоке хлебом. Хлеб мололи после мяса, хлеб дешевле, потому шёл после мяса, проталкивал телятину до последнего кусочка. Оказалось мой младший сын нашёл размокший в молоке хлеб первым, перевернул пиалу, вывалил хлебный мякиш на пол и ножкой, давя что есть мочи, втирал его в кухонный пол. Красиво и равномерно. Всем понятно, что другого хлеба, ни черствого, ни свежего в доме не оказалось. Я ползая на четвереньках собрала мокрый хлеб, тонкий слой кашицы убрала с пола мокрой салфеткой.

— Дочка! Чем ты занимаешься? — спросил папа

— Да так, практически ничем.


Облегченно вздохнула, а расслабленный победитель — проигрывает. Молотое мясо валялось на линолеуме. Малыш хотел посмотреть, что лежит в красной мисочке, ухватился за бортик, потянул и перевернул. Не ругать же его за любознательность.

— Он маленький!!! — кричали: мама, бабушка и попадья Клавдия. Наверняка боялись, что я выброшу родного сына в ближайший детдом. Пошла по проторенному пути, «быстро поднятое не считается упавшим», собрала мясо в красную миску. В это самое мгновение яйцо, сдвинутое с места при помощи большого ножа, старшим сыном, взрослым двухлеткой, хлопнулось об пол. Скажу честно, ни капельки не расстроилась, ощутила внутри легкую обреченность, да и только. Просто день такой. (В холодильнике лежало ещё одно восхитительное куриное яйцо).


Вот огромный нож в руках старшего — напугал до смерти.

— Сыночек, ты же знаешь, детям нельзя брать ножи. Дай мне пожалуйста, надо отрезать кусочек колбасы. Ребёнка не устроила виртуальная колбаса, ему нужна настоящая, реальная.

— Где кабаса? — Спросил старший.

В холодильнике колбасы не оказалось. Там лежала оранжевая морковь.

— Детка, я перепутала, давай я нарежу морковь.

— Сын положил нож, я схватила холодное оружие, засунув так, чтобы мои чертята не смогли достать. Котлеты пожарила с горем пополам. Только через неделю поведала семье о злоключениях с готовкой этого простого блюда. Если бы рассказала сразу — они не стали есть горе-котлеты.

— Ты нерасторопная! — Радостно воскликнула Лиля, отыгравшись, наконец, за мои бесчисленные ехидные выступления в адрес родной тёти. Котлеты съели и забыли.


Но новое злоключение сильно расстроило весь двор. Старший сын стоял рядом со мной, практически прижавшись к колену, и вдруг перелетел через низенький заборчик в палисадник. Я подхватила ребёнка, поставила на ножки и едва сама удержала равновесие. Во лбу малыша торчало огромное стекло. Не помню, как добежала до детской поликлиники, влетела в кабинет хирурга с ребёнком на руках — Спасите!!! Стекло!!! Шрам на лбу остался, вечным напоминанием моей нерадивости. Даже молчаливая Валя, садовод-любитель роз, возмущалась моей безалаберностью.

У многих жителей нашего двора не было детей. Соответственно отсутствовали внуки. Соседи «увнучатывали» рождённых мной и моими друзьями детей, без благословения органов опеки и попечительства. Без родительского дозволения. Плевать они хотели на мнение «мелюзги», так нас до сих пор называли. Мы для них — полулюди. — Сверху выросли, а мозгов нет, — заявляла Кира Исаковна.


Мы, сами родители, для соседей и родственников, всё равно, оставались «мелюзгой». Спорить, опровергать — себе дороже. Ссорится с людьми, родными, связанными с тобой не только кровными узами, а гораздо прочнее — местом проживания, — смешно и глупо.

— Яник, Ида! Как вы терпите? Заберите детей и всё тут! — заявила самая тихая жительница дома по улице Мещанской. Валя большую часть времени слушала, отмалчивалась. Даже мужа нашла, практически, немого. Бывший полевой офицер, прошёл всю войну до Берлина. Оказался невоспитанным мужчиной, ни с кем в доме не здоровался. Проходил по двору, опустив глаза до долу, «может украл чего» Муж Вали считал, раз он нас не видит, значит нас нет. Кому тогда «здрасьте» говорить?


Бывшая антисемитка Зина со ртом не менее черным, чем у Киры Исаковны, закричала, встала на мою защиту

— Ты Валя (несколько шокирующих, нецензурных эпитетов), сбрендила? Детей у матери отбирать? Ты, что не знаешь? «Цыганское отродье» минуты на месте не сидит. Их мама покоя не имеет, носится за ними целыми днями. На диване полежать не может, такие мальчишки беспокойные. Да ты своего придурковатого жлоба здороваться научи! Потом о детях поговорим. Тоже мне Районо нашлось. У жлоба — мужа Вали, моментально мозги встали на место. С утра вышел во двор, поздоровался с соседями. Для каждого нашёл доброе слово и заметно повеселел. Он, видите ли, стеснялся. Вообще, лично я так думаю, просто испугался.


А вдруг, нам стрельнет в голову не подпускать его к малышам. Лишить его общения с ребятнёй — страшное наказание. Наши лапочки дочки и сыночки пользовались огромным спросом в соседской среде. Покатать колясочку, поносить на руках карапузика, — выстраивалась длинная очередь. Ведь с детьми так весело, так сладко. Тем более, что наши дети практически не говорили. Так немного слов и то, сторонние не понимали. При малышне есть возможность болтать, что угодно, без боязни реакции дворового сообщества.

Автор Алла Юрасова


Мои рассказы в блоге!  ❤️

Instagram!  🍭

Facebook!  👅


Сотрудничество 💌
Facebook Messenger или yurasovalla@gmail.com

 


Пост размещён сторонним пользователем нашего сайта. Мнение редакции может не совпадать с мнением пользователя



   Правила

Записи в блогах:




Думська в Viber


Одрекс
Ми використовуємо cookies    Ok    ×