Украинская культура в удушающих объятиях украинизации и политическая конъюнктура. Часть вторая
Чтобы по-настоящему рассмотреть «украинизацию» как политическую систему, я хочу обратиться к судьбе, без сомнения, великого украинского режиссера Леся Курбаса. Я уже писал об этом несколько лет тому назад в статье «Дело Леся Курбаса и украинизация 20-х годов»
Достоверная история украинизации 20-х годов до сих пор не написана. В советское время это произошло потому, что Сталин, в начале 30-х, признал эту политику ошибочной и порочной, ее авторов сослал (расстреляли их потом, и, вроде бы, не за это, но это «вроде бы»), а идею похоронил. Произошло это вовсе не потому, что кто-то реально и беспристрастно оценил эту политику, а потому, что в начале 30-х Сталин начинает делать ставку на политику русского государственного шовинизма. Разумеется, это было только начало, в полной мере эта политика была осуществлена лишь через много лет, после окончания Второй мировой войны. Но уже тогда, в начале 30-х, Сталин резко ужимает границы социально-культурной свободы. Возможно, это напрямую было связано с уничтожением партийной оппозиции: банда Сталина лишает власти всех тех, кто хоть чуть-чуть выше интеллектуального уровня окружения тирана. Разгром украинизации происходит на фоне «академического дела», дела о «Промпартии», разгрома кооперации, «шпионские дела по концессиям» и т.д. Все это пока проходит с минимум крови, людей просто отстраняют от власти, ссылают, не надолго сажают. Настоящие казни еще впереди.
Разумеется, каждое из этих дел имеет свою историю, свои причины возникновения, своих героев, своих иуд и своих жертв. Некоторые дела были высосаны из пальца, некоторые были связаны с тотальной некомпетентностью сталинских кадров, а что-то, как, например, разгром ЛЕФа был вызван, в том числе, и воинствующей наглостью, и дуростью своих апостолов.
С украинизацией тех лет (а это был официальный термин 20-х годов) дело обстояло во многом так же, как и с ЛЕФом. Идеологи левого искусства считали себя острием большевистского напора, главной силой культурной революции большевиков. Они считали себя самыми преданными борцами за дело революции и пролетариата, и поэтому их разгром был столь жуток, и вместе с тем закономерен. И ситуация с украинизацией обстояла примерно так же.
Читая допросы Леся Курбаса в НКВД, мы с удивлением сталкиваемся с тем, что никакого противостояния Курбаса и власти – нет. С того момента, как Лесь Курбас признает свою вину, он просто исповедуется следователю. В этом протокол его допроса коренным образом отличается от допроса Осипа Мандельштама, арестованного в то же время. Лесь Курбас – «настоящий советский человек», который, во многом, есть продукт советской власти. В какой-то мере эта проблема есть и у Мандельштама, но неизмеримо меньше. Лесь Курбас плоть от плоти той власти, которая раньше давала ему все, что он хотел (в меру своих возможностей, разумеется), а теперь все отобрала. И так как он раньше с благодарностью принимал все, что ему давали, то сейчас со смирением принимает репрессии власти.
В своей статье я уже писал: протокол допроса не оставляет сомнений, что это не придуманная беседа, что это не написанные после избиения слова по указке следователя, а это настоящая исповедь человека, сделанная без принуждения. Лесь Курбас признавал за государством право проводить украинизацию, и теперь он признал за государством право наказать его за эту самую украинизацию. Государство и партия – его маленький и злой бог. А он верный слуга своего бога. Поклонникам украинского языка и культуры жутко было бы читать те слова, которые говорит Лесь Курбас об украинском языке и культуре на этих «беседах» со следователем. Но опять-таки, я уверен они вызваны именно его искренней попыткой понять, что было не так с этой идеей украинизации? Ни малейшего протеста из уст Леся Курбаса в протоколах не звучит. Он вновь и вновь для себя пытается понять, за что его божок отверг эту идею, и находит для этого множество оснований. Но все эти рассуждения сделаны с таким достоинством, с таким горьким спокойствием, что у меня нет ни единого сомнения в том, что Лесь Курбас говорит именно то, что думает.
Кстати, далеко не случайно, что в середине 50-х Лесь Курбас был реабилитирован. Другое дело, что его имя старались не упоминать в печати, но это было, на мой взгляд, не требование партийного руководства, а личная инициатива самой культурной элиты тех лет: они сделали свое имя на пинании ногами Леся Курбаса и его друзей, и панически боялись возвращения памяти о нем. Да и о всем Украинском Видродженни. О своих ошибках, о своих мечтах. А партийные и гэбэшные органы не видели в 50-е годы в Лесе Курбаса врага. Когда читаешь дело о реабилитации, то совершенно очевидно, следователь абсолютно откровенно пишет о «перегибах» конца тридцатых. «Трагические перегибы». Расстреляли Якира, Блюхера и Курбаса. В деле о расстреле нет никаких обоснований этой «высшей меры классовой борьбы». Поэтому и реабилитация прошла крайне быстро и просто. Это вам не Мандельштам
Надо понимать, что те, кто по приказу Сталина (с радостью или без оной – не уточняем), отправили на смерть Блюхера или Якира к концу 50-х уже утратили свою политическую власть. Поэтому о казненных в прессе говорили. Не очень много, но говорили. А те, кто вольно или невольно, но благословил смерть Леся Курбаса и его друзей по Украинскому Видродженню, те были при власти, и, либо предав себя, старались не вспоминать свою юность, либо, на трупах загубленных талантов построил свою карьеру. И уж и тем, и другим, хорошая память была не с руки.
Но вернемся к «украинизации». И в советское время, и в постсоветское мы почти не касаемся этой проблемы. Между тем, очень многие моменты в истории советской культуры невозможно понять без учета этой самой «украинизации».
Ну, например, почему одесская литературная школа, при всех вариантах ее оценки, возникла, фактически, не в Одессе, а в Москве? А потому, что в Одессе их бы не напечатали. Литературная жизнь Одессы, фактически, была уничтожена. Конечно, осталось несколько писателей, которые перешли на украинский язык, Но это был уже совсем другой уровень, абсолютный провинциальный. И ведь это касается не только Одессы. Литературная жизнь в городах Украины, в массе своей в основном, русскоязычные, была сведена на нет. Это особенно сильно ощущается, если мы сравним ситуацию в российских городах, и в Украине. И дело вовсе не в том, что Москва отбирала все литературные силы. Это, в основном, произойдет позже. В Украине выхолащивание литературы на русском языке произошло гораздо сильнее, чем в других регионах СССР. Это коснулось и театров, это привело к общему падению культурного уровня. Украина, которая была одной из наиболее своеобразных, в культурном отношении, частей Российской империи, в СССР превратилась в забытую культурную провинцию. И дело вовсе не в слабости украинской культуры. Дело в том, что, как и в ситуации с ЛЕФом, попытка выбрать единственно «ПРАВИЛЬНУЮ» культуру неизбежно приводит к деградации всех культур.
Да, потом картина начал меняться. В смысле отказа от украинизации. Но к этому времени Украина превратилась в провинциальное захолустье. Только Москва или Ленинград реально могли дать путевку в литературную жизнь. И хотя украинская культура расцвела в Киеве – главная проблема советского провинциализма –система неограниченных запретов на любые проблески настоящего творчества, висел дамокловым мечом над дальнейшим развитием культуры.
И роль украинизации 20-х в этой трагедии очень велика. Не взирая на трагедию самих организаторов этой кампании.
Пост розміщений стороннім користувачем нашого сайту. Думка редакції може не збігатися з думкою користувача
Автор «играет в одни ворота», сокрушаясь об упадке «русскоязычной одесской литературы» из-за «насильственной украинизации» 1920х. Во-первых, писатели и шире — деятели искусства — уезжали в Москву не потому, что их якобы притесняли в Одессе, а просто стремились туда, где сытнее и где открывалось больше перспектив. Кто-то мешал Утёсову петь на русском в Одессе? Или М. Табачникову сочинять музыку в Одессе (которую можно положить на любой язык, хоть на идиш)? Или художникам запрещали писать картины в Одессе? Нет. Просто метрополия всегда притягивает лучших людей с порабощённых земель. Во-вторых, почему автор не сокрушается по поводу фактически нерождённой украинской литературы и культуры, которой почти не дали возможности развиться «благодаря» «Валуевскому циркуляру», «Эмскому указу» и множеству других запретительных мер по отношению к «малороссийскому наречию«(при этом всё равно были прекрасные писатели и произведения. Например, М. Коцюбинский бесспорно писатель европейского уровня). А существовало ли официальное образование на украинском языке? Будь всё по-другому, были бы украинские школы мирового масштаба и в литературе, и в музыке, и в живописи: взять хотя бы Левицкого, Боровиковского и Лосенко, которые внезапно стали родоночальниками «классической школы русской живописи».
А Штекель, прикрываясь демократией, плюрализмом мнений и толерантностью, занимается чудовищной манипуляцией, транслируя самые заскорузлые штампы великорусского шовинизма в несколько обновлённой оболочке.
Я пройдусь только по одной фразе штекеля в этом опусе: «Лесь Курбас – «настоящий советский человек», который, во многом, есть продукт советской власти. В какой-то мере эта проблема есть и у Мандельштама, но неизмеримо меньше.»
Итак, что есть у Мендельштама, который к «украинизации» никакого отношения не имеет. Купец 1 гильдии при царском режиме. Это давало право обойти черту оседлости, и проживать в столице империи. Когда же финансовые дела пошли хуже, просто перешел в христианство. Не знаю как «Армія і мова», а вот верой человек не парился явно. При советской власти работал в Наркомлите чиновником от литературы. У Булгакова в «Мастер и Маргарита» есть такой персонаж- критик Латунский. Так вот Мендельштам занимался именно тем чем этот критик, получая зарплату от советского правительства, а так же пятикомнатный особняк, продукты из кремлевских распределителей и медицину от правительственных больниц. Правда, получал он эти блага пока был в силе его «крыша»- Бухарин. В этом вопросе подвела чуйка нашего Мендельштама, не на того поставил не на того бочку покатил.По линку ниже его «обличительный антисталинский стих»:
Однако попытался позже реабелитироваться и остаться у чиновничьего корыта (ода сталину по линку ниже):
Штекель всех с ним не согласных клеймит «сталинистами».
А Марина Цветаева тоже тогда «из сталинской шинели»? Ее цитаты ниже взяты отсюда:
«Не-революционер до 1917 г., революционер с 1917 г. — история обывателя, негромкая, нелюбопытная. За что здесь судить? За то, что Мандельштам не имел мужества признаться в своей политической обывательщине до 1917г., за то, что сделал себя героем и пророком — назад, за то, что подтасовал свои тогдашние чувства, за то, что оплевал то, что — по-своему, по- обывательскому, но все же — любил.»
«- Власть! — Вот оно, слово ко всему, тайный ключ к Мандельштаму. «Шум времени» — подарок Мандельштама властям, как многие стихи «Камня» - дань. Если бы Мандельштам любил величие, а не власть, он 1) до 1917 г. был бы революционером (как лучшая тогдашняя молодежь) — он революционером не был; 2) даже пусть революционером до 1917 г. не быв, революционером после коммунистического Октября не сделался бы — он им сделался; 3) даже сделавшись революционером после коммунистического Октября — столь не вовремя (или вовремя! ) отозвавшись и на это величие, не отказался от своего вчерашнего представления о величии. Но Мандельштам воспевает власть (именно жандармов! Улан — разница! ), бессмысленную внешнюю красоту ее. До преображения вещи он никогда не возносился. Власть рухнула, да здравствует следующая! Я тебя любил и больше не люблю. Я не тебя любил, а свою мечту о тебе. - Так, кончив любить, говорит каждый. Я тебя не любил, а любил своего врага, — так, кончив любить, говорит Мандельштам.»
Штекель, руки прочь от Курбаса! Твоими же словами, «это вам не мандельштам». Курбас оды сталину не писал!
"… Некая Наташа, нелепое и милое создание. Борис Наумович терпел ее как домашнюю дуру. Наташа была по очереди эсдечкой, эсеркой, православной, католичкой, эллинисткой, теософкой с разными перебоями. От частой перемены убеждений она преждевременно поседела. (История — только в обратном порядке - самого Мандельштама. Империалист, эллинист, православный, эсер, коммунист. Но Наташа — женщина и дура — седеет. Мандельштам — не седеет! )»
«У Вас, Осип Мандельштам, ничего, кроме собственного неутолимого аппетита, заставляющего Вас пожирать последние крохи Цыгальского, и очередного стихотворения — в 8 строк, которое вы пишете три месяца. Пойдите и продайте и не проешьте деньги на шоколад: они нужны больной женщине («с глазами коровы») и голодным детям, которых Вы по легкомыслию своему обронили на дороге своего повествования. (два кадетика, 12 и 13 лет, чуть ли не в тифу, имен не знаю.) Почему голоса, примуса, сестры, непроданных сапог и дурного табаку (стыдился) — а не просто Вас, большого поэта Осипа Мандельштама, которому он, неизвестный поэт и скромный полковник Цыгальский читает стихи? Помнится, Вы, уже известный тогда поэт, в 1916 г. после нелестного отзыва о Вас Брюсова — плакали.»
Ладно, слишком я наверно строг к «этовамнемандельштаму». Вот примеры его творчества при царе-батюшке:
Кушает сено корова, А герцогиня желе, И в половине второго Граф ошалел в шале. 1913 (?
В девятьсот двенадцатом, как яблоко румян, Был канонизирован святой Мустамиан. И к неувядаемым блаженствам приобщен Тот, кто от чудовищных родителей рожден, Серебро закладывал, одежды продавал, Тысячу динариев менялам задолжал. Гонят люди палками того, кто наг и нищ, Охраняют граждане добро своих жилищ. И однажды, и'дучи ко святым местам, -- Слышит он: «О Мандельштам, -- глянь-ка — ландыш там! "
Вуайажор арбуз украл Из сундука тамбур-мажора. — Обжора! — закричал капрал.-- Ужо расправа будет скоро. 1915
— Я писать умею: отчего же Говорят, что буквы непохожи, Что не буквы у меня — кривули? С длинными хвостами загогули? Будто «А» мое как головастик, Что у «Б» какой-то лишний хлястик: Трудно с вами, буквы-негритята, Длинноногие мои утята!
Мне скучно здесь, мне скучно здесь, Среди чужих армян. Пойдем домой, пойдем домой, -- Нас дома ждет Эдем. 1916
Ну как, штекель, достаточно? Курбас этовамнемандельштам?
Последний образчик предсмертного творчества мандельштама. 1937 год. Человек «крепнет на борьбу с врагом». Под руководством сталина есссественно:
Необходимо сердцу биться: Входить в поля, врастать в леса. Вот «Правды» первая страница, Вот с приговором полоса. Дорога к Сталину — не сказка, Но только — жизнь без укоризн: Футбол — для молодого баска, Мадрида пламенная жизнь. Москва повто'рится в Париже, Дозреют новые плоды, Но я скажу о том, что ближе, Нужнее хлеба и воды, -- О том, как вырвалось однажды: — Я не отдам его! — и с ним, С тобой, дитя высокой жажды, И мы его обороним: Непобедимого, прямого, С могучим смехом в грозный час, Находкой выхода прямого Ошеломляющего нас. И ты прорвешься, может статься, Сквозь чащу прозвищ и имен И будешь сталинкою зваться У самых будущих времен… Но это ощущенье сдвига, Происходящего в веках, И эта сталинская книга В горячих солнечных руках — Да, мне понятно превосходство И сила женщины — ее Сознанье, нежность и сиротство К событьям рвутся — в бытие. Она и шутит величаво, И говорит, прощая боль, И голубая нитка славы В ее волос пробралась смоль. И материнская забота Ее понятна мне — о том, Чтоб ладилась моя работа И крепла — на борьбу с врагом, 4 — 5 июля 1937, Савёлово
Давайте уже исполнять Конституцию Украины, которой уже 25 лет, где все ясно и конкретно написано. За это время и осла можно было научить говорить на государственном языке. Все эти дополнительные законы по «украинизации» лишь свидетельство того, что Основной закон не исполняется. А тратить сегодня деньги из городского бюджета на обучение сотрудников мэрии языку — преступление.
Уровень комментариев в Думской уже давно опустился ниже плинтуса. Но сегодня, прочитав эти комментарии, я просто ошеломлен. Я обязательно подробно отвечу на эти тексты, в которых есть признаки интеллектуальной деятельности, но такая моральная пустота, что я назвал бы некоторые посты воплем вопиющего ничтожества. В них такая страсть совершить духовную кастрацию, что я просто поражен. Обязательно об этом напишу.
Отлично, Леонид! Если только такими методами можно вытащить вас на дискуссию, то буду продолжать в том же духе! И касательно именно этой статьи, приведите в пример аналог мендельштамовского "Будет будить разум и жизнь Сталин.» но от Курбаса. И предупреждаю, опирайтесь только на факты, как делаю я. Ибо получите должный отпор.
