Врагу не сдается наш гордый «Варяг»: к 110-летию подвига

(К 110-летию подвига наших моряков)

«9 февраля 1904 года — день подвига и гибели крейсера «Варяг». Этот день стал точкой отсчета погружения России в череду революций и войн. Но в этом столетии он стал и первым днем немеркнущей русской боевой славы.
Крейсер «Варяг» вступил в строй в 1902-м. В своем классе он был сильнейшим и самым быстроходным кораблем в мире: при водоизмещении в 6500 т он имел скорость хода 23 узла (44 км/час), нес 36 орудий, из них 24 крупнокалиберные, а также 6 торпедных аппаратов. Экипаж состоял из 18 офицеров и 535 матросов.

Командовал крейсером капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев, потомственный моряк. К началу русско-японской войны «Варяг» выполнял миссию по охране русского посольства в Сеуле.
В ночь с 8 на 9 февраля 1904 года один японский офицер оставил в своем дневнике такую запись: «Мы не будем заранее объявлять войну, так как это совершенно непонятный, глупый европейский обычай» (сравните — русский князь Святослав, живший за целую тысячу лет до этого, перед войной посылал своим противникам гонцов с кратким сообщением «иду на вы»).
Ночью 27 января (по старому стилю) Рудневу вручили ультиматум от японского контр-адмирала Уриу: «Варяг» и «Кореец» должны покинуть порт до полудня, в противном случае они будут атакованы на рейде. Командиры находившихся в Чемульпо французского крейсера «Паскаль», английского «Тэлбот», итальянского «Эльба» и американской канонерской лодки «Виксбург» еще накануне получили уведомление японского о предстоящем нападении его эскадры на русские корабли.
К чести командиров трех иностранных крейсеров — французского «Паскаль», английского «Тэлбот» и итальянского «Эльба», они выразили письменный протест командующему японской эскадрой: «…так как на основании общепризнанных положений международного права порт Чемульпо является нейтральным, то никакая нация не имеет права атаковать суда других наций, находящихся в этом порту, и держава, которая переступает этот закон, является вполне ответственной за всякий вред, причиненный жизни или собственности в этом порту. Поэтому настоящим письмом мы энергично протестуем против такого нарушения нейтралитета и будем рады слышать Ваше мнение по этому предмету.«
 Под этим письмом не было только подписи командира американского «Виксбурга» — капитана 2-го ранга Маршалла.

Между тем, Всеволод Федорович Руднев огласил ультиматум экипажу со словами: «Вызов более, чем дерзок, но я принимаю его. Я не уклоняюсь от боя, хотя не имею от своего правительства официального сообщения о войне. Уверен в одном: команды «Варяга» и «Корейца» будут сражаться до последней капли крови, показывая всем пример бесстрашия в бою и презрение к смерти».
Мичман Падалко ответил за всю команду: «Все мы,  и «Варяг», и «Кореец» будем защищать родной Андреевский флаг, его славу, честь и достоинство, сознавая, что на нас смотрит весь мир.«
 В 11 ч. 10 мин. на русских кораблях прозвучала команда: «Все наверх, с якоря сниматься! « — и через десять минут «Варяг» и «Кореец» снялись с якоря и дали ход. При медленном прохождении мимо английского, французского итальянского крейсеров музыканты «Варяга» исполняли соответствующие национальные гимны. В ответ с иностранных кораблей, на палубах которых выстроились во фрунт команды, неслись звуки русского гимна.
«Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть! « — писал потом командир «Паскаля» капитан I ранга Сенес.
Волнение было неописуемое, некоторые из матросов плакали. Никогда не приходилось им видеть более возвышенной и трагической сцены. На мостике «Варяга» стоял его командир, ведущий корабль на последний парад.
В исходе этого боя сомневаться было невозможно. Русскому бронепалубному крейсеру и устаревшей канонерской лодке японцы противопоставили шесть бронированных крейсеров и восемь миноносцев. Против русских двух 203-мм, тринадцати 152-мм орудий и семи торпедных аппаратов готовились вести огонь четыре 203-мм, тридцать восемь 152-мм орудий и сорок три торпедных аппарата. Превосходство было более чем тройным, при том что «Варяг» вообще не имел бортовой брони и даже бронированных щитов на орудиях.
Когда корабли противников увидели друг друга в открытом море, японцы выбросили сигнал «сдаться на милость победителя», рассчитывая, что русский крейсер перед лицом их подавляющего превосходства сдастся без боя и станет первым трофеем в этой войне. В ответ на это командир «Варяга» отдал приказ поднять боевые флаги. В 11 ч. 45 мин. с крейсера «Асама» грянул первый выстрел, вслед за которым всего за одну минуту орудия японцев выпустили 200 снарядов — около семи тонн смертоносного металла.

Весь огонь японская эскадра сосредоточила на «Варяге», поначалу игнорируя «Корейца». На «Варяге» горели разбитые шлюпки, вода вокруг него кипела от взрывов, остатки корабельных надстроек с грохотом падали на палубу, погребая под собой русских матросов. Замолкали один за другим подбитые орудия, вокруг которых лежали убитые. Японская картечь сыпалась дождем, палуба «Варяга» превратилась в овощную терку. Но,  несмотря на шквальный огонь и огромные разрушения, «Варяг» все же вел прицельный огонь по японским судам из оставшихся орудий. Не отставал от него и «Кореец».
Даже раненые не отходили от своих боевых постов. Грохот стоял такой, что у матросов в буквальном смысле этого слова лопались барабанные перепонки. Однофамилец командира, корабельный священник о. Михаил Руднев, несмотря на постоянную угрозу гибели, ходил по залитой кровью палубе «Варяга» и воодушевлял офицеров и матросов.
«Варяг» сосредоточил огонь на «Асаме». В течение часа он выпустил 1105 снарядов по японцам, в результате чего на «Асаме» начался пожар, обвалился капитанский мостик и был убит командир корабля. Крейсер «Акаси» получил столь тяжелый ущерб, что его последующий ремонт тянулся более года. Еще два других крейсера получили не менее тяжелые повреждения. Один из миноносцев затонул во время боя, а другой — по пути в порт Сасебо. В общей сложности японцы привезли на берег 30 убитых и 200 раненых, не считая тех, кто погиб вместе со своими кораблями. Противник не смог ни затопить, ни захватить русские суда — когда силы русских моряков были на исходе, Руднев принял решение о возвращении в порт, чтобы спасти оставшихся в живых матросов.
Это была победа русского флота. Моральное превосходство русских перед любыми силами противника было доказано страшной ценой — но цена эта была заплачена легко.
Когда изуродованные русские суда добрались в порт, на палубу «Варяга» поднялся капитан французского крейсера Сэнэс: «Я никогда не забуду потрясающего зрелища, представившегося мне. Палуба залита кровью, всюду валяются трупы и части тел. Ничто не избежало разрушения».
Из 36 орудий остались более-менее целыми лишь 7. В корпусе было обнаружено четыре огромные пробоины. Из состава команды, находившейся на верхней палубе, погибли 33 моряка и 120 были ранены. Капитан Руднев получил тяжелое ранение в голову. Чтобы не допустить захвата безоружных кораблей японцами, канонерскую лодку «Кореец» решено было взорвать, а на «Варяге» открыли кингстоны.
Оставшихся в живых русских героев разместили на иностранных судах. Английский «Тэлбот» принял на борт 242 человека, итальянский корабль взял 179 русских моряков, остальных разместил на своем борту французский «Паскаль».
Восхищенный доблестью русских немец Рудольф Грейнц сочинил стихотворение, на слова которого (в переводе Е. Студенской) музыкант 12-го гренадерского Астраханского полка А. С. Турищев, принимавший участие в торжественной встрече героев «Варяга» и «Корейца», написал всем известную песню — «Врагу не сдается наш гордый «Варяг».
29 апреля 1904 г. в Зимнем дворце Николай Второй чествовал моряков «Варяга». В этот день впервые и прозвучала песня, больше похожая на гимн:
 
 Наверх, вы,  товарищи, с Богом, ура!
 Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг«
 Пощады никто не желает!
 Все вымпелы вьются и цепи гремят,
 Наверх якоря поднимая,
 Готовятся к бою орудия в ряд,
 На солнце зловеще сверкая!
 Свистит и гремит, и грохочет кругом.
Гром пушек, шипенье снарядов,
 И стал наш бессмертный и гордый «Варяг«
 Подобен кромешному аду.
В предсмертных мученьях трепещут тела,
 Гром пушек, и дым, и стенанья,
 И судно охвачено морем огня,
 Настала минута прощанья.
Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
 Кипящее море под нами!
 Не думали, братцы, мы с вами вчера,
 Что нынче умрем под волнами.
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
 Во славу мы Русского флага,
 Лишь волны морские прославят одни
 Геройскую гибель «Варяга»!
 
 Слава героям-морякам! Вечная им память!

http://ruskline.ru/monitoring_smi/2006/02/09/podvig_krejsera_varyag

***

Патриотизм, служение народу.

Русская Православная Церковь никогда не стояла в стороне от событий, переживаемых Отечеством. В трудные для него времена она призывала народ к единению, подвигам и защите Руси. Достаточно вспомнить деятельность Церкви в годы татаро-монгольского ига, в период смутного времени, во времена тех войн, которые вела она за свое освобождение.

Исторические документы свидетельствуют о ряде фактов, подтверждающих мысль о том, насколько деятельность духовенства, в том числе морского, была пропитана духом патриотизма, любви к Родине.

«В 1700 году шведские корабли подошли к Архангельску, на Двинское устье. Под видом торговых судов они пытались войти в порт города. Однако монастырский «служник» Иван Рябов и переводчик Дмитрий Борисов, захваченные шведами для того, чтобы узнать пути подхода к городу, сумели воспрепятствовать врагам, решившись на подвиг. Они сумели завести два шведских передовых судна, шняву и галиот на мелководье под береговые пушки крепости. После тринадцатичасовой перестрелки оба судна были захвачены. Борисов был убит шведами, а Рябов, притворившись мертвым, спасся, добравшись в последствии вплавь до берега».

Жители города свято чтят подвиг героев-архангелогородцев, у которых любовь к Родине, русским людям перевесила риск собственной смерти.

Особенно много свидетельств деятельности флотского духовенства рамках данной традиции было отмечено в годы русско-японской (1904-1905 гг.) и I Мировой (1914-1918 гг.) войн.

Уже в первый день русско-японской войны Петербургский митрополит Антоний обратился к царю с письмом, где в частности говорилось: «Христианскому сердцу свойственно желание мира, нечестивые язычники не знают такого чувства. И вот вероломный японец дерзновенно поднял знамя брани против русского народа. Дрогнула негодованием Русь святая! Как волны моря пронеслась по ней весть боевая! Умеет Русь мир хранить, но умеет и врага отразить…Располагай нами и имуществом нашим. Нужно будет — церкви и монастыри вынесут драгоценные украшения святынь своих на алтарь Отечества». Вместе с письмом о. Антоний послал царю от лица Александро-Невской лавры икону князя Александра Невского.

…Говоря о влиянии морского духовенства на такую традицию как верность присяге и воинскому долгу, следует сказать, что, вопрос о верности присяге уходит корнями во времена Древней Руси, пройдя путь от обычая до нормативно закрепленной традиции.

Символично то,  что воин присягал Богу и Государю одновременно, так как государственная власть в России считалась властью от Бога, и то,  что угодно ей,  угодно и Богу. Исходя из этого, духовенство Русской Православной Церкви делало все от нее зависящее для того, чтобы воспитывать всеми имеющимися формами и методами верность присяге у воинов армии и флота.

Вот, к примеру, отрывок из обращения священнослужителя при проводах увольняемых с военной службы воинов: «Вас учили здесь и требовали от вас, чтобы вы были прежде всего добрыми христианами, чтобы вы любили Бога, не забывали его и свои христианские обязанности честно исполняли… твердо помните данную вами присягу на верность Царю и Отечеству. Не думайте, что она нужна вам только здесь, на службе. Нет! Вы дали ее до гроба! ».

Параллельно с воспитанием у воинов верности принятой присяге шло воспитание преданности воинскому долгу, который представлялся как честное служение Отчизне, защита ее до последней капли крови.

Примечателен подвиг о. архимандрита Георгия, благочинного над флотским духовенством в Севастополе, в годы Крымской войны (1853-1856 гг.), который подтверждает тот факт, что священнослужители личным примером показывали образец выполнения воинского долга и своих обязанностей. «О. Георгий в ходе героической обороны Севастополя ежедневно совершал божественные литургии на корабле «12 апостолов», а также на бастионе 38-го флотского экипажа в Севастополе, под неприятельским огнем напутствовал раненых и умирающих. Его признали адмиралы Нахимов и Берг. За этот подвиг он был награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте».

Преданность присяге, воинскому долгу Русская Православная Церковь, военное и флотское духовенство наполняли высоким идейно-религиозным смыслом, стараясь личным примером прививать их воинам в период боевых будней.

Незабываем подвиг о. иеромонаха Порфирия, корабельного священника крейсера «Аскольд», входившего в состав 1-й Тихоокеанской эскадры.

«28 июля 1905 года крейсер в составе эскадры вышел в море для прорыва во Владивосток и принял участие в бою с японским флотом. После атаки неприятелем русской кильватерной колонны, вышел из нее и,  приняв управление на себя, вызвал огонь японцев. Во время боя о. Порфирий геройски воодушевлял матросов на верхней палубе.»

Многим хорошо известен незабываемый подвиг крейсера «Варяг» под командованием капитана 1 ранга Руднева В.Ф. в неравном бою 27 января 1904 года у Чемульпо, однако не все знают о том, что однофамилец командира «корабельный священник о. Михаил Руднев во время жестокого боя ходил по залитой кровью палубе и воодушевлял офицеров и матросов».

Следует отметить, что рискуя наравне с морским воинством жизнью, священнослужители зачастую гибли в бою. К примеру, в «числе священников, погибших в русско-японской войне, были иеромонах Алексий Раевский с броненосца «Петропавловск», иеромонах отец Назарий с эскадренного броненосца «Князь Суворов», судовой священник отец Александр Недрыгайло с эскадренного броненосца «Александр…», иеромонах отец Виктор Никольский с эскадренного броненосца «Ослябя», судовой священник иеромонах отец Кирион с эскадренного броненосца «Наварин», иеромонах Федор Хандалеев с крейсера 1-го ранга «Светлана» и другие».

Государство высоко ценило мужество и героизм военных пастырей, проявленные в военные годы. Так, «количество священнослужителей-участников Крымской войны (1853-1856 гг.) доходит до 200, из них 2 пастыря награждены офицерским крестом на Георгиевской ленте, 5 лиц — золотым наперсным крестом из Кабинета Его Императорского Величества, 29 — золотым наперсным крестом Святейшего Синода, орденами Св. Владимира 3 и 4-й степени — 8 лиц, орденом Св. Анны 2 степени — 17 человек, орденом Св. Анны 3 степени — 38 священников, духовными наградами: набедренниками, скуфьями и камилавками, серебряными и бронзовыми медалями — 74 лица. Кроме того, получили серебряные медали за защиту Севастополя 3 отца-диакона и 4 псаломщика».

Любовь к своей части, кораблю

Влияние флотских пастырей на развитие и укрепление данной традиции основывалось на воспитании у моряков чувства любви к месту, где он служил, разъяснению того положения, что корабль — есть защитник и спаситель человека в море. Проходило это в форме бесед, поучений, занятий, кроме этого, морские священнослужители личным примером доказывали это на практике.

Незабываем подвиг иеромонаха о. Антония корабельного священника минного заградителя «Прут».

«29 октября 1914 года «Прут» следовал из Ялты в Севастополь, имея на борту семьсот десять мин. У траверза мыса Фиолент он был перехвачен немецким крейсером «Гебен», который осуществлял крейсерство на Черном море. Видя то,  что выброситься на берег не удастся, а артиллерийское вооружение «Прута» было столь ничтожным (восемь 47 мм орудий и один пулемет), что о бое с «Гебеном» не было и речи, было принято решение — открыть кингстоны и затопить корабль. Видя, что минный заградитель не собирается сдаваться, «Гебен» осыпал его градом снарядов, нанеся сильные повреждения тонущему кораблю…

О. Антоний появился на верхней палубе… и,  приблизившись к борту, простер руки к небу, словно призывая милосердие Божие на всех гибнущих, умирающих и страдающих своих духовных детей.

— Батюшка! Спасайтесь! — кричали ему со шлюпок.

Но о. Антоний не обращал внимания. Он молился… Затем, высоко подняв крест, стал быстро, быстро благословлять всех вокруг…

Вихрь дыма застлал место, где только что стоял батюшка, больше никто его не видел… 80-летний, белый, как лунь, иеромонах о. Антоний не пожелал в минуту гибели родного корабля расстаться с ним и погиб с крестом в руках, до последней минуты благословляя свою паству».

***

Традиция преданности военно-морскому флагу

…уходит корнями во времена создания регулярного флота Петром I. В ходе Северной войны 1700-1721 гг. за право выхода на побережье Балтийского моря молодой Российский флот одержал ряд блестящих побед над шведским флотом. Одна из них наиболее примечательна. После того, как шведы решили нанести неожиданный удар по Архангельску, единственному порту, через который в то время поддерживались отношения Европы с Россией, Петр I распорядился установить здесь береговые батареи, усилить гарнизон и построить в устье Северной Двины Новодвинскую крепость. «Не зная об этом шведская эскадра из семи судов… 24 июня 1701 года подошла к устью Северной Двины с целью обстрела и захвата Архангельска. После короткого боя шведы бежали. Русские солдаты, посаженные на карбасы, захватили шведские суда и подняли на них российские флаги». Именно тогда зародилась знаменитая петровская заповедь: «Флага перед неприятелем не спускать ни при каких обстоятельствах», которая впоследствии стала одной из важных боевых традиций флота.

Знаменитый Андреевский флаг с изображением на белом полотнище голубого диагонального креста Святого Андрея Первозванного, считавшегося покровителем христианства на Руси, «был учрежден Петром I в 1699 году для кораблей Российского флота, а окончательно утвержден был в 1703 году».

С тех пор, как свидетельствуют исторические документы, русские корабли лишь дважды спускали свой флаг перед врагом. Это сдавшийся врагу фрегат «Рафаил» (по приказу императора Николая I Павел Степанович Нахимов в Синопском бою отбил его и сжег) и отряд контр-адмирала Небогатова.В остальных случаях русские корабли предпочитали позору гибель.

Корабельные священники воспитывали у моряков любовь к своему флагу, как к величайшей святыне, приводя примеры в богослужениях и беседах подвиги экипажей брига «Александр» под командованием лейтенанта И. Скаловского (1806 г.), брига «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Казарского А.И. (14 мая 1829 года), крейсера «Варяг», эскадренного миноносца «Стерегущий» под командованием лейтенанта Сергеева А.С. (26 февраля 1904 года) и многих других, экипажи которых вступали в неравный бой с неприятелем, но не спускали перед ним флага. Кроме этого в обиход вошло правило освящения военно-морского флага священнослужителем при списке корабля на воду.

Говоря о влиянии флотского духовенства на развитие и распространение среди воинов такой традиции как флотское товарищество, уважение к командиру, офицерам, защита их в бою следует отметить, что сама эта традиция исходит из особенностей и трудностей морской службы. Во-первых, корабль — это автономное сооружение, что особенно ощущается в море, и каждый человек в нем на виду друг у друга, во-вторых, корабельная взаимозаменяемость отработана до автоматизма и халатное выполнение служебных обязанностей каким-либо членом команды существенно отражается на организме корабля. К этому следует добавить, что на флотской службе велика роль командира корабля и его ближайших помощников — офицеров.

Военные пастыри Русской Православной Церкви старались воспитывать личный состав в духе преданности своим командирам, беспрекословного выполнения их приказов, защиты в бою даже ценою своей жизни, а если того требовала обстановка, то подтверждали это на практике.

История героической обороны Севастополя времен Крымской войны (1853-1856 гг.) помнит протоиерея 45-пехотного Азовского полка Дамиана Амвросиевича Борща. Личный состав полка охотно помогал морякам при обороне города. «По рассказам очевидцев событий, отец Дамиан… вел себя в сражениях с удивительным хладнокровием. То в качестве утешителя, то как брат милосердия, то как духовный отец, он напутствовал умирающих, оказывал первую помощь раненым, выносил из-под огня. Бывало, когда заканчивались бинты, он разрывал на себе рясу, подрясник, рубашку, чтобы раненый воин не истек кровью.

4 февраля 1855 года в ходе боя у реки Черной контуженный командир полка полковник Норденстренг упал в воду и утонул бы,  но за ним бросился в реку и спас его отец Дамиан».

Не случайно что священнослужителей, подобных отцу Дамиану, очень любили солдаты и матросы, называя их ласково «наш батюшка», уважали офицеры.

…Известный священнослужитель протоиерей Иоанн Ильич Сергиев, получивший в народе имя Иоанн Кронштадтский, так как большая часть его церковной службы прошла в Кронштадте, в годы русско-японской войны 1904-1905 гг., «организовал первый отряд братьев милосердия «во имя Христа» в количестве 40 человек. Вскоре после этого, с разрешения министра внутренних дел, был создан комитет по формированию таких отрядов. Их назначение — совершать спасательные обходы после боя на поле сражения для отыскания между телами умерших тяжелораненых, которые могут быть еще спасены».

…В местах героической гибели кораблей родился прекрасный ритуал отдания воинских почестей опусканием на воду венка из живых цветов. Координаты таких мест отмечаются в приказах командующих флотов.

…Таким образом, влияние морского духовенства на традицию отдания воинских почестей и увековечения памяти погибших носило не только ритуально-обязательный характер, но и воспитательный, причем второй аспект имел большее значение, чем первый. Данная традиция свидетельствует о том, что тот, кто служил и погиб за Веру, Царя и Отечество, будет в должной мере отблагодарен Богом и потомками.

Влияние флотского духовенства на развитие, укрепление и распространение боевых военно-морских традиций носило разноплановый характер, от чисто богослужебных мероприятий: молебнов, молитв, отпеваний, до личного примера на поле боя. Священнослужители прекрасно понимали, что воспитание у воинов любви к Родине, командиру, кораблю, флагу, героизма и мужества, товарищества, гуманизма является краеугольным камнем в достижении победы над врагом».

http://www.voskres.ru/army/library/fleetpr22.htm

***

Для чего я все это написал?

Чтобы мы всегда помнили о главной духовной основе нашей истории — о Православии.