Заседание суда по Черному. VSEMPOHUY

Хочу немного прояснить смысл недавней драки в Киевском суде. Те, кто оторвался от приятных дел ради интересных и посмотрел репортажи о заседаниях по моему делу, имел все основания остаться в недоумении от потока процедурных вопросов, вылитых адвокатами и отвергнутых судом. Начну издалека.

В очередной раз возвращаясь к фейсбучному распоряжению президента о расправе надо мной, скажу, что в условиях устойчивой демократии органы власти сочли бы такой пост излишним и иных последствий он бы не имел. В Украине же с традициями раболепия чиновников перед начальством, прокуратура, полиция и суд бросились исполнять намек президента. Собственно, о посте как единственном основании прямо говорили мне стесняющиеся полицейские при задержании.

 Через несколько дней, президент напомнил чиновникам о своем требовании, запросив у прокуратуры и СБУ доклад о деле Черного. При том, что СБУ по закону никакого отношения к делу не имеет.

 С тех пор, следствие, не имея возможности нарушать закон бесконечно, потихоньку катилось в сторону здравого смысла. Не имея порядочности, чтобы признать обвинение несостоятельным по сути, чиновники стали постепенно признавать невозможность моей роли. Подозрения — акцентирую, необоснованные по фактам — получили управляющая, инженер и администратор. Из которых, собственно, только администратор имеет хоть какую-то вину, поскольку она не сразу вызвала пожарных, а болтала по телефону. Но она дала лживые показания на управляющую, противоречащие остальным показаниям, и ее оставили на свободе.

Расследование в духе поста президента было особенно важно для начальника следствия полиции Шайхета. Бывший человек Палицы, он остался без крыши в полиции и пытался занять место прокурора области.

По мере того, как факты пожара прояснялись и становилась ясна безосновательность моего ареста, адвокаты подавали ходатайства об освобождении. По закону, они должны быть рассмотрены в течение трех суток. Киевский суд их вообще не рассматривал. Ситуация полностью изменилась 10 октября, когда суд внезапно начал назначать заседания по ходатайствам и адвокатов, и прокуратуры по несколько в день. Рассматривали их в ежедневных марафонских сессиях по 9-12 часов, включая выходные.

 Сначала мы не могли понять, что происходит. Потом увидели беседу президента с журналистом АСПІ. Президент прямо пообещал разогнать нынешний состав Киевского суда посредством судебной реформы или с привлечением прокуратуры, явно описав Киевский суд как коррумпированную организацию.

Таким образом, паническая интенсивность заседаний в Киевском суде по моему делу оказалась связанной с острым стремлением тамошних судей избежать гнева президента и выслужившись перед ним.

Беспрецедентная по такого рода делам — речь идет, максимум, о неумышленном нарушении — готовность слушать дела в субботу создала необычную проблему. Я как любой религиозный еврей с заката пятницы до заката субботы не включаю электричество и потому не пользуюсь микрофоном. Соответственно, на протяжении суток рассмотрения дела об аресте я молчал.

Использование правосудия в политических целях — редчайшая статья 18 Конвенции. В практике ЕСПЧ она встречается по делам Гусинского, Луценко и Тимошенко, Маммадова. В последнем деле, ЕСПЧ назвал уголовное преследование незаконным, потому что генпрокурор Азербайджана публично высказался в обвинительном духе. В «Деле Черного» высказался президент, причем трижды. Явно видна причинно-следственная связь между тремя заявлениями президента и действиями суда, прокуратуры и полиции. Столь вопиющее нарушение статьи 18 впервые появится в практике ЕСПЧ.

Пикантности добавляет и тот факт, что судьи Иванчук и Чаплицкий, непосредственно ведущие мое дело, находятся под ударом ЕСПЧ. Дело о незаконном аресте по Затоке, которое они тоже вели, уже коммуницировано из Страсбурга в Украину, что вскоре выразится в люстрации этих судей. Доброе расположение президента — основной шанс для них избежать люстрации. А председателю суда Чванкину президент нужен, чтобы из своего гнезда коррупции спокойно уйти в апелляционный суд.

Поэтому отвод был заявлен судьям Иванчуку, Чаплицкому, а заодно и остальным членам Киевского суда. Во всех отводах было отказано без рассмотрения по существу и без какой-либо аргументации.

Помощник Чаплицкого в футболке VSEMPOHUY — вишенка на торте

Рассматривались и отводы прокурорам. Суд более 15 раз официально констатировал их халатность. Ключевое для понимания причин пожара дело Долгого, тело дочери которого было обнаружено ПОД стиральной машиной, прокуратура отказывалась даже рассматривать, пока их не обязал Приморский суд. За два месяца, Черный не был даже элементарно допрошен. Киевский суд проигнорировал и эти мощные основания для замены прокуроров на адекватных.

В конце дня, перед судом, были представлены вопросы о пытках. Меня четыре дня держали вообще без еды, три дня следствие и суд длились по 10-12 часов, практически не оставляя времени для сна, вообще не оставляя времени для конфиденциального общения с адвокатами и подготовки к делу. После того, как вызванная судом скорая констатировала у меня давление на 50 пунктов выше нормы, от греха подальше суд объявил перерыв. До понедельника.