Нет, не страшно. Или, если уж быть предельно точной: не совсем страшно. Потому что всё, что я наблюдаю эти дни и, простите за пафос, 35 лет — страшнее.

Страшно, когда эти самые СМИ — закрывают или сокращают коллектив, или предлагают "щедро" — 50 % заработной платы. Когда у моих коллег со всех ресурсов — не 50 % работы, а + 150 %.

Страшно, когда люди теряют работу. И специалисты остаются без опоры. Потому что лишь у маленького % моих знакомых есть подушка финансовой безопасности(спойлер: у меня — нет). Потому что мы — поколение кредитных лимитов и поколение покупок в рассрочку.

Страшно, когда одни ломают "границы", а другие их "не пускают", снимая "чернуху" на гаджеты для анонимных пабликов с неказистым неймингом, где алгоритм названия "Мат + Одесса". И тут во всех смыслах — страшно.

Страшно, что нам не дают побыть в "страшно". И отовсюду несётся, что карантин — это не каникулы. И "использовать время на максимум". Далее цитата: "...И ни одной о том, что делать, людям, ресурс которых целиком сожрала тревожности или ОКР, например. Они не могут учить языки, слушать лекции, рисовать, общаться онлайн или заниматься дома спортом. Некоторые с трудом могут приготовить себе еду. Но нет, сраное достигаторство не даст вам ни отдохнуть, ни поболеть, ни побездельничать."

Страшно, что я не понимаю, сколько в Одессе штабов. И что вся бравада мощи Одессы и синергии бизнеса — когда мы могли проявить себя ярким примером для других городов и областей — рассыпается на глазах.

Страшно, что Вугельман делает маски из влажных салфеток, а Труханова заботит лицо Леонова на бордах.

Страшно то, что пишет Катерина Ножевникова (Katherine Nozhevnikova) и ещё больше, сука, страшно за саму Катю. Потому что в порыве просьб к ней мы забываем, что она создана из тех же материалов, что и мы. И что она — смертна.

Страшно, что чиновники и "больницы" продолжают "пилить" и юродствовать. Закупать ненужное и замалчивать важное.

Страшно Вам говорить что-то о вышеперечисленном. О воровстве и мародёрстве во времена пандемии. Дабы не стать разносчиком "инфодемии". Потому что или "Журналисты, вы всё врете! ", или Вы, которые несёте в фонды волонтёрские — "не лишние" 50 гривен, 100 гривен — просто подумаете : "А простите какого чёрта?" И совсем-совсем перестанете помогать, как бывало в периоды во времена 2015-го года, потому что вы разочаровались тогда в волонтёрском движении...

Страшно, когда у тебя овер до черта важной работы сталкиваться с халтурщиной и ублюдством других людей. У которых есть "докарантинная" привычка: кидаться в тебя своей работой, как печёной картошкой.

Страшно, что есть одна беззащитная девчонка 8-и лет, упрямый, но всё ещё беспомощный парнишка 10-и лет и прекрасный дед 1935-го года, прикованный к постели с парализованной правой стороной, лежащий вот уже пару недель в Еврейской больнице, и что ты нашла в этом всём "+", е"учий "+" : "Хотя бы лазить по улице не будет". Страшно от того, что твоё сердце любящее и журналистская корочка ещё никого не защитила и не уберегла из них.

Мне страшно. И это нормально.