«Братки», трусливый обвиняемый и запуганные свидетели: в Херсоне слушается дело о похищении семьи одессита Цоя 

В Херсоне начался процесс над одним из похитителей семьи гражданина Кыргызстана Виктора Цоя, который уже девять лет не может добиться правды и узнать, где его жена, дочь и двое внуков. Об этом громком и трагичном деле «Думская» писала в октябре прошлого года. Виктор, напомним, переехал в Одессу, чтобы разыскать какие-либо следы своей пропавшей семьи и добиться наказания похитителям. Наш журналист Дмитрий Жогов побывал на судебном процессе над одним из похитителей Сергеем Скориком.

Говорят, судебные заседания — дело скучное, но в журналистике даже целое направление есть — судебная журналистика. Наши коллеги из тех же Штатов ходят на резонансные заседания целой толпой, просиживают там часы и терпеливо ждут принятого решения. А потом бегут в редакции, чтобы дать сенсационные заголовки типа «Сенсация! Обезумевший фермер признался, что это он убил куриц свой соседки».

В нашем случае процесс предстоит трагичный, полный сюрпризов, и его результат абсолютно непредсказуем. Кстати, подозреваемый Скорик сознался в содеянном и даже отсидел полгода, но прокуратура настаивает на более суровом наказании для похитителя.

Я приехал в город корабелов рано утром. В центре Херсона — пусто и гулко, только человек с опухшим испитым лицом, сидящий под забором, играет на гитаре «Лестницу в небо».

- «And my spirit is crying for leaving» (И душа моя плачет и хочет прочь), — уныло подпеваю я и иду к зданию суда. Стремно! Дело в том, что на прошлом предварительном заседании журналисты заметили «наружку»: возле здания суда были две машины, в которых сидели лысые «братки», словно перенесшиеся из 1990-х. Они неприязненно пялились на моих коллег, а потом некоторое время ехали за ними вплоть до дороги на Одессу.

Сам потерпевший Виктор Цой утверждает, что за похищением его родных стоит организация, занимающаяся торговлей наркотиками, а такие парни, насколько я знаю, шутить не любят. Благо, в суде я оказываюсь не один, а с коллегами. Телевизионщики решили ходить на каждый процесс. Подключились и активисты — они приехали поддержать Виктора. Те самые, которых так не любят одесские судьи. Уже покрикивают «Ганьба!». Значит, можно быть спокойными.

ПУГЛИВЫЙ ПОХИТИТЕЛЬ

Суд размещен в многоэтажке. Коридоры чистенькие и светлые. После ремонта. Тут все выглядит по-новому. Даже «клетка» для обвиняемых. Но само здание предназначалось, скорее всего, не для судов.

На процесс обвиняемый Скорик пришел сам. Без всякого конвоя, хотя ему вменяется серьезная статья — похищение двух людей. Пропавшие внуки Виктора Цоя тоже не найдены. А может, это не похищение, а убийство?

Выглядит похититель испуганным, злым и растерянным. На первом заседании у Скорика было два адвоката, а на это пришел всего один. Надо сказать, быть адвокатом похитителя, под прицелом видеокамер, когда за процессом следит огромное количество зрителей, причем не только в Украине, нецелесообразно. Вредно для имиджа.

Жадно рассматриваем похитителя. Он маленький, но широкоплечий. Норовит все время отвернуться и стать спиной к журналистам.

А его адвокат категорически отказывается давать интервью. Это странная и укоренившаяся в провинции привычка. Обычно адвокаты не преминут заявить о невиновности своего клиента. Это и лишний повод самим покрасоваться перед камерой. Реклама все-таки. А этот адвокат, робкий и дикий, шарахается от журналистов и норовит убежать прочь. Складывается впечатление, что он не знает, как сдыхаться от этого дела.

«ПОЧЕМУ ОН ЕГО НЕ УБЬЕТ?»

Этот вопрос часто задают комментаторы в соцсетях. Вопрос не так уж глуп, как кажется.  У Виктора этот человек отнял семью, спокойную старость, оставив только жгучее чувство незнания о том, что же произошло. Комментатор с содроганием переводит эту ситуацию на себя. Смотрит на свою жену, возящуюся на кухне, и играющих детей, вздрагивает и пишет: «Как он терпит? Я бы его сразу…».

Попробуем ответить.

К томящемуся в ожидании Скорику подскочили  журналисты, тут же задали вопрос: как он объяснит найденные в его телефоне видеозаписи пропавших, сделанные почти через три года после похищения? Скорик пробурчал что-то вроде: «Без комментариев!» — и норовил спрятать лицо.

Взвился его адвокат, по-птичьему закричал:

- Мы не давали право на съемку!

Но тут подошел Виктор Цой. Он здорово постарел за десять лет поисков семьи. На фотографии, где он с женой, это полный, довольный жизнью мужчина. Сейчас это худой старик. Он подошел и сказал: «Скорик, посмотри мне в глаза! Ты же знаешь, где они, скажи!». Голос его дрогнул. Мне казалось, Цой сейчас накинется на похитителя, схватит его за глотку. Этот человек запихивал его жену и дочь в машину, заклеивал им рты и вез в ночь, в никуда…

Потом я спросил его, и Виктор ответил:

— Хочу ли я его убить? А как вы думаете? Я сдерживаюсь. Он единственная ниточка, связывающая меня с моими родными. Может быть, в процессе он расскажет что-то…

 И при словах этих в его глазах было столько сердечной муки… что я осекся.   

Вернемся к самому делу. Скорик отсидел за похищение людей меньше года в одесском СИЗО. Он сознался в том, что выкрал женщин. Но потом якобы отпустил их. И они себе ушли. Так он говорит, по крайней мере. Пропало четыре человека. В 2013 году двоих, жену и дочь Цоя, суд признал пропавшими без вести. А затем и умершими. По убийству открыто уголовное дело — 19 августа 2015 года, и оно еще на стадии досудебного расследования. На применение же амнистии и освобождение Скорика Херсонская прокуратура подала кассационную жалобу, и дело направили на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Оно-то сейчас и рассматривается.

- Скорее всего, его оставили здесь зицпредседателем, — говорит Цой, уставившись в сгорбленную, напряженную спину похитителя. — Сказали, за все отсидки будем платить. Он и сидит. И молчит.

У Цоя испарина выступила на лбу. Рядом с похитителем ему физически тяжело находиться. Смотреть на его сгорбленную спину (он все время прячет лицо в ладони) и ощущать свою беспомощность и ярость.

- В 2010 году я с операми выехал за 400 километров от Одессы в Херсонскую область, где задержали Скорика, — вспоминает Цой. — Вернулись поздно ночью. Утром сразу пошел в райотдел. Гляжу: опера обыскивают машину Скорика, и он сам в сторонке в окружении милиции. Я кинулся к нему — милиционеры преградили дорогу. И когда в сентябре 2012 года поймали Руднева (еще одного похитителя) и привезли в Приморский суд для определения меры пресечения… милиционеры успели схватить меня за руки и оттащить».

Испуганно и хищно вжавший голову в плечи Скорик, закрывающий лицо, не выглядит раскаивающимся. Изредка он недоуменно и зло осматривает всех в зале. Будто исподтишка.

ГРУППА ПОДДЕРЖКИ

Секретарь зовет всех в зал суда. Судья Константин Репин выглядит так, как будто ему жарко. Ворот мантии расстегнут. С Цоем из Одессы приехало с десяток человек поддержки. Судья смотрит на них неодобрительно. В Херсоне не привыкли к крикам «Ганьба» на судебных процессах.

У Виктора Цоя адвоката нет. Нет денег. А бесплатного гражданину Кыргызстана не предоставляют. Нужен ворох справок — пенсионная книжка, справка о размере пенсии, справка из налоговой, а также справка о том, что за последние полгода не имел приработка (алло, бесплатные адвокаты? Может, заинтересуетесь? Отличный повод заявить о себе!).

Сейчас Виктор пишет в тетрадке в клеточку — там проекты речей, которые он думает произнести на суде. Как высказать всю боль, все, что накопилось за 10 лет? Он пишет и пишет, сочиняет ночами, чтобы унять тоску.

Прокурор просит вызвать свидетелей по делу. Среди них есть те, кто ничего не сделал, видя связанных женщин в деревенском сарае. Есть и те, кто, оказывается, помог женщинам развязаться и бежать. Правда, люди Скорика их быстро схватили.

Судья спрашивает у потерпевшего, можно ли проводить процесс без единого свидетеля.

Виктор поднимается и просит повторить вопрос, так как не всегда улавливает украинскую речь. За десять лет, проведенных в Одессе, он почти выучил язык, но если быстро говорят, то он не успевает в уме перевести.

- Мова судочинства у нас українська. Якщо не володієте мовою, то тоді ми відкладемо всі питання до забезпечення вас перекладачем, — неумолим судья.

Цой отказывается от переводчика.

Виктор просит добавить к списку тех, кого должны вызвать, главного подозреваемого Шумейко — заказчика похищения. Так он обозначен следователем. Но его ни разу не вызывали на допрос.

Судья говорит, что он сможет в ходе процесса заявить ходатайство о привлечении Шумейко в качестве свидетеля в ходе процесса. Затем уходит в совещательную комнату.

Приехавшие с Цоем активисты брезгливо глядят на Скорика и обсуждают, что надо после заседания пойти по адресу, где живет похититель, и провести акцию.

- В США насильников и прочих преступников отмечают во всех справочниках! Открываешь его, а там обозначено, что в этом доме живет судимый за изнасилование, в том - педофил. Вот и соседей Скорика надо бы уведомить, кто рядом с ними живет, — говорит один из активистов.

Но Скорик оказывается не из Херсона, а из Каховки, и акция переносится на другой день. Судья входит и оглашает, что слушание переносится.

Скорика тут же настигают в коридоре журналисты:

- Вам известно, что стало с женщинами?

Тот, прикрываясь локтем, убегает, натыкаясь на активистов.

А Цой как-то повеселел. У него появилась надежда — люди его поддерживают.  

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ В ТЫСЯЧА ПЕРВЫЙ РАЗ

Слушание началось через месяц, под надрывный собачий лай. Какого-то арестанта вели по коридору. Скорик с адвокатом (это уже другой) сидит у двери и судорожно сглатывает. Он спрятался от камер за стеклянную кабину для арестованных, и его загородил своим телом адвокат. Но конечности Скорика то и дело высовываются из-за тушки защитника. Выглядит все это довольно комично. Если бы дело слушалось не о пропаже и возможной смерти двух женщин, и с ними бы не пропали внуки, то было бы даже смешно.

Адвокат Скорика заявляет ходатайство о том, чтобы в зале суда журналисты прекратили съемку. Дескать, видеозаписи, сделанные в суде, потом появляются в Интернете, и его клиента пользователи сети еще до решения суда обвиняют в двойном убийстве.

- Комментарии подрывают авторитет моего клиента, его деловую репутацию, — говорит адвокат, а мы задаемся вопросом: какая деловая репутация, если он нигде не работает?

Адвокат ходатайствует, чтобы судья запретил снимать или выкладывать в Интернет кадры из суда.

Судья разумно замечает, что запретить съемку он, конечно, может, но вот запретить комментарии в Интернете — это не по его части.

- Процесс открытый, съемку запрещать оснований нет, — говорит судья.

Адвокат, сопя, садится, стараясь отгородить Скорика от камер.

Начинается слушание дела по существу. Слово дается прокурору. Он зачитывает обвинительный акт.

Я слышу историю похищения семьи в тысячный раз. Слова поблекли. Выхолостились. Нудной, неразборчивой скороговоркой прокурор зачитывает, как выкрали женщин — насильно усадили в машину, связали руки, засунули кляпы. Четыре часа везли.

В окно бьется огромная муха. Жужжит. Из коридора все еще басовито гавкает собака. Становится сонно. Но тут я замечаю глаза Виктора. Сколько черной муки в них. Он весь подался вперед. Слушает, что делали с его женой и дочерью. В тысяча первый раз слушает. И каждый раз, словно ток по жилам. И мою сонливость как рукой снимает.

- Женщинам удалось развязаться и бежать со склада, где их держали, – продолжает прокурор. А я, глядя на изможденного старика с застывшей яростью в глазах, представляю: вот две женщины бегут к ближайшему дому. У них на лицах следы от липкой ленты. Руки как неживые, затекли от веревки, они плачут и падают, но встают и бегут. Сзади смерть. Они в этом уверены.

- Они забежали в дом Хорчук В.С., — продолжает прокурор, — и позвонили в милицию.

Хозяйка, наверное, вытаращила глаза, вытирала машинально руки фартуком, когда две незнакомые женщины, плача, кричали в трубку, что их хотят убить.

Потом в дом вбежали похитители и вытащили замученных женщин наружу. Снова запихнули в машину и увезли.

- …в неизвестном направлении, — добавляет со значением прокурор и зачитывает подозрение в совершении преступлений, предусмотренных статьей 146 часть 3 - это незаконное лишение свободы или похищение человека, которые наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.

Кстати, милиция таки приехала по вызову. Запуганная Хорчук сказала, что женщины ушли из дома сами. Потом, правда, призналась, что дала ложные показания.

Выступает Скорик. Говорит, что нигде не работает и у него двое несовершеннолетних детей.

С интересом смотрю на судью. Бывает, что обличенный властью упырь сбивает детей на переходе, или, балуясь, застрелит кого-то в ресторане, и судья отпускает — у бедолаги, мол, болен дядя, и ему необходимо быть у его изголовья.

Интересно, повлияет ли это жалостливое высказывание Скорика на решение суда?

Адвокат обвиняемого говорит, что сперва надо выслушать свидетелей, а потом обвиняемого. Надо отметить, что свидетельница Харчук уже меняла свои показания. За почти десятилетний срок женщину, живущую в забытой Богом деревне, могли запугать. Да так запугать, что она скажет — женщинам стол накрыли на прощание и с цветами и песнями посадили на автобус. Лишь бы ее оставили в покое.

ЗАПУТАЛИ СЛЕДЫ В РОССИИ

Виктор Цой зачитывает список свидетелей, которых, по его мнению, должны вызвать в суд. Они не вошли в список прокурора. Половина из них в бегах в связи с этим делом. Главный подозреваемый и вероятный заказчик похищения или убийства — зять Виктора Шумейко — тоже за эти годы не был ни разу допрошен. Где он, точно неизвестно.

И тут Виктор Цой зачитывает список из четырех граждан: Курмаз В.Б, Погребняк Ю.П, Чепига И.В, Осыка А.А. По словам Цоя, они после похищения женщин ездили в Россию вместе со Скориком.

Они забронировали номер в Таганроге, в отеле «Ивушка», где оставили заграничный паспорт дочери Виктора, а также Коран на арабском языке. Как говорит Цой, это была попытка Скорика пустить расследование по ложному следу.

ФСБ провело по этому поводу дознание. Кроме «Корана», в номере была найдена инструкции по изготовлению взрывчатых веществ. И порох. Было возбуждено уголовное дело. И затем пошел процесс установления лиц, вплоть до того, когда они приехали из Украины в Россию.

Чем дальше, тем интереснее. «Селюки» проворачивают операции, от которых попахивает конспирологией. Процесс обещает быть интересным.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ЗАСЕДАНИЕ

Цой заявляет, что подает заявление в прокуратуру о заключении Скорика под стражу.

Судья его прерывает — это дело прокуратуры, а не суда.

Далее должен быть допрос самого Виктора Цоя. Однако адвокат Скорика встревает: дескать, обвиняемый желал бы это сделать в присутствии другого адвоката — у безработного Скорика их три. Судья соглашается.

На третье заседание два адвоката не пришли. Артем Бибик и Дмитрий Мельник, которые должны были присутствовать в суде, якобы выехали в Киев для участия в конкурсе на должность детективов Государственного бюро расследования и сдачи экзамена.

Это очень похоже на затягивание процесса. Судья обещал расспросить адвокатов на следующем заседании об их экзаменах и установить, можно ли это считать уважительной причиной.

Возвращаясь к американскому правосудию, сложно представить, что начинается слушание, а адвоката нет. Уехал на экзамены по вождению. Они очень важны для него. Гораздо важнее, чем дурацкое слушание по делу о похищении людей. Как вы думаете, сколько бы такой человек пробыл еще адвокатом?

Зато на суд опять пришли журналисты и представители местной корейской диаспоры, активисты областного общества корейской культуры.

Руководитель Херсонского корейского национально-культурного общества Людмила Выдриган говорит, что будет помогать соотечественнику.

- Мы почти земляки. Виктор — из Киргизии, я - из Казахстана. И мы не могли остаться в стороне, тем более, что суд идет в Херсоне. Человек ищет столько лет жену, дочку и двух внуков, и никакого прогресса нет! Никакого сдвига нет! Это, конечно, удивляет, если не сказать больше.

И опять никого из посольства Кыргызстана. Но лично я вошел во вкус и буду присутствовать на каждом заседании. Близится допрос свидетелей. Будет интересно.

Автор — Дмитрий Жогов