В одесском туберкулезном диспансере: пирожки на входе, роскошный парк и музей борьбы с чахоткой   

Мэрия Одессы сдала в аренду, а теперь хочет продать строительной компании корпуса бывшего санатория имени Иванова в Черноморке, которые с 1990-х и до недавнего времени занимала городская противотуберкулезная больница №1. Бизнесмены якобы хотят построить там «детский лагерь», но, скорее всего, в этом живописном месте вырастет очередной коттеджный городок или высотный дом. Не беремся судить, насколько разумным было решение разместить в курортном поселке туберкулезную лечебницу (с филиалом СИЗО!), однако и ликвидация муниципального медучреждения не кажется таким уж правильным делом. В конце концов, в Украине эпидемия туберкулеза, и Одесса уверенно держит по уровню заболеваемости этой дрянью первое место!

Специальный корреспондент «Думской» Дмитрий Жогов, прочитав последние новости об уничтожении туббольницы, отправился в областной диспансер на Белинского. Его ведь тоже собираются того… Нет, о ликвидации диспансера речь пока не идет. Учреждение всего лишь планируют выселить за город, в Усатово. В общем, наш сотрудник поехал на Белинского, чтобы побольше узнать о страшном недуге и мерах по борьбе с ним. И нашел там…

…В этом музее на стене умывальник. По-видимому, работающий. «Наверное, после осмотра экспозиции скажут: «А теперь хорошенько помойте руки!» — подумал я и вздохнул. Это вам не музей Beatles, где пьешь кофе с хозяином и болтаешь о музыке, это музей истории борьбы с туберкулезом. Тоже, кстати, единственный в Украине.

ФРИВОЛЬНАЯ ТЕТКА И ПИРОЖКИ

Фасад туберкулезного диспансера полностью закрыт рекламным щитом. На нем знойная брюнетка, со спущенной лямочкой пеньюара, томно смотрит в глаза кашляющим, изможденным посетителям. «Добро пожаловать на медосмотр! Туберкулез не спит!» -озвучиваю я в уме возможные слоганы под брюнеткой. Но так рекламируют, по-моему, женское исподнее. Под рекламным щитом курит сумрачный бородач в белом халате:

- Какая у вас игривая дама на фасаде! — говорю ему.

Он недружелюбно смотрит на меня:

- Все окна закрыла, эта дама. Без солнечного света сидим.

- Я думал, у вас там рентген-кабинеты, которым света не надо.

Он скептически хмыкает и молча заходит на проходную. В каменный забор вмонтирована избушка. Над ней - веселая вывеска «Горячие пирожки». Я смотрю на то, как семья покупает беляши, и вспоминаю, что и сам когда-то баловался пирожками и беляшами из «тубика». Очень вкусные. Поджаристые. Жирные. Но… Стремно как-то… Надо расспросить про пирожковую врачей. Не опасно ли? 

КАЖДЫЙ ДЕНЬ ТРУП

На входе нас останавливает вахтер:

- Куда?

– В диспансер.

- Вы договаривались?

- Да, сейчас за нами врач выйдет.

- Ну, подождите тут.

В маленькой будочке проходной тесно. Все время кто-то заходит или выходит. Спрашиваю охранника:

- Не страшно тут?

- Да привыкши уже. В трамвае едешь или в маршрутке, тоже ведь не знаешь, с кем рядом. И чего он выдыхает, не знаешь! — философски говорит вахтер. Ему скучно, и он рад собеседнику.

- Беляши у вас тут хорошие! А готовить их на территории и продавать разве можно?

- Отчего же нельзя? В масле все варится! Никакая бацилла не выживет!

- Вот раньше бездомных и доходяг из тюрем в Черноморку отправляли умирать. А сейчас, когда тамошнюю больничку закрыли, то куда?

— А вы думаете, у нас не умирают? — как-то даже обиженно говорит охранник. — Еще как умирают! Труп в сутки! Каждый день!

ДОКТОР ЛИВСИ

Я еще хотел расспросить разговорчивого охранника, но тут на проходную прибежал Станислав Павский, детский врач-фтизиатр, и утащил меня с собой. Он молод, бородат, отутюжен и дезинфицирован, как хирургический инструмент из автоклава. Он весел, смешлив и заразительно (!) улыбается. Наверняка с ним уютно себя чувствуют маленькие пациенты. Все время, что мы пробыли в диспансере, он не переставал смеяться, радоваться и вносить здоровый «оживляж» в здешнюю сумрачную атмосферу. О! Он походил на доктора Ливси, весельчака из мультфильма «Остров сокровищ»!

- У людей, которые находятся в постоянном контакте с больными, появляется, такое, знаете ли, защитное поле. Организм находится в постоянном стрессе и вырабатывает антитела. Самым опасным для врачей является первый-второй год и два три года перед пенсией.

- А вы когда проверяетесь на туберкулез, у вас есть… ээээ…

- Мандраж? — смеется Станислав. — Конечно, бывает! Присутствует.

Плюс 100 к карме этого врача!

ДЕТСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Старое бревенчатое здание как будто само в последней стадии туберкулеза. Окна частично заколочены досками. Некоторых вовсе нет.

- Это деревянное здание задумывалось как школа для пациентов. У нас детки лежат подолгу. Им школа, конечно, нужна, — рассказывает доктор Павский. — Так вот, хотели сделать из него школу, а потом оно… загорелось!

За деревянным безобразием притаилось вполне современное здание, где и размещается детское отделение. Возле него — пустая, залитая солнцем детская площадка.

- Яркое солнце нашим пациентам противопоказано, потому что препараты вызывают накопление витамина D в коже, и могут случиться ожоги. Раньше тут тоже деревья были, но их свалили. Аварийные! И тени нет. Нашим деткам бы беседку какую-то. Нашелся бы спонсор…

Заходим внутрь.

Запах, который ни с чем не спутаешь. Запах детского сада. Даже не знаю, из каких компонентов он состоит. Из гороховых каш, кофе с молоком и пенкой, свежей эмалевой краски? Может, это дезинфицирующие средства так пахнут?

А может, это запах одиночества? Это мама ушла. Это тоска, страх и отчаяние. И на улицу не выйти. Там жгучее солнце.

Они сидят в палатах. Выглядывают осторожно из-за углов. Дети похожи на подвальных котят. Внутри чисто, хорошо. Но стены уже покрывает паутина трещин. Ремонт нужен.

У меня комок в горле, и все-таки я спрашиваю:

- А дети тоже… умирают? Часто?

Улыбка исчезает с лица доктора:

- В этом году, тьфу-тьфу, не было еще. А вообще-то, да. Случается…

И тут же оживляется:

- Ну что, идемте в наш музей?

Я вспомнил Стругацких. «Отдел линейного счастья» в повести «Понедельник начинается в субботу». «Здесь пахло яблоками и хвойными лесами, здесь работали самые хорошенькие девушки и самые славные ребята. Здесь работали на оптимизм. Здесь конденсировали и распространяли по всему свету веселый, беззлобный смех». Может, смех и есть панацея от туберкулеза?

МУЗЕЙ

Весь музей разместился в крохотной комнатулечке. В ней бы уборщице свои ведра и швабры складировать. Подсобка! Комнатка целиком бы уместилась в пасти голубого кита, чей скелет раскинулся в музее одесского биофака.

- Тут раньше был кабинет… эээ… советской партии, — проявляя преступную неосведомленность, неуверенно произносит доктор Павский.

- Эх, молодежь! Партбюро, — подсказываю я.

- Ага! — поправляется он. - Партбюро. Его закрыли в 1991 и отдали помещение музею.

Я осматриваюсь. Музей этот, да простят меня ученые мужи и маститые врачи, несколько скучен. Вот в музее патологической анатомии экскурсовод насыплет посетителю в ладонь камушков и, улыбаясь, спросит: «Знаете, что это? Камни из почек. Из трупа достали!» И будет наслаждаться тем, как округлились глаза зеваки и как запрыгали в его ладони экспонаты.

В музее судебной медицины есть макет с размазанным по шоссе гражданином. Доцент Леонид Чеканов проникновенно расскажет вам об «отпечатках протектора на лице» и о том, как сохраняются трупы в торфяных болотах: «Тело достали, и что же?! Оказалось, здоровый, румяный парень! Представляете, какая красотища?!». Потом экспонаты этого музея будут долго сниться в кошмарах.

В музее психиатрии изломанные, тревожные лица глядят с автопортретов больных шизофренией. Есть там ящик, в котором хранятся тесаки, заточки, молотки, отобранные у больных.

А тут… Стенды, фотографии и переходящие знамена. Наверное, так оно и было в бывшем партбюро. Только вместо фото членов ЦК Демичева и Щербицкого теперь фото корифеев медицины. А, и еще поделки больных. Из шишек. Впрочем, я несправедлив. Ценные и интересные экспонаты в небольшом количестве, но есть. И узнать кое-что интересное можно. Но многие знания умножают скорбь. Так, кажется?

«БЕЛЫЙ ЦВЕТОК» ПРОТИВ ЧАХОТКИ

В апреле 1911 года в Российской империи впервые отмечали «День Белого цветка», то есть день сбора средств на борьбу с туберкулезом. В Москве 20 апреля, а в Одессе на три дня позже. Как раз было время на то, чтобы узнать, в чем столичные щеголи ходят и как этот день проводят. И вот нарядно одетые дамы и господа важно расхаживали в общественных местах, опускали деньги в специальную кружку и получали белый цветок ромашки в петлицу — символ борьбы с туберкулезом. Сборщики были и на ипподроме, и в ресторациях. Их везде привечали. Не гнали. Шутка ли, чахотка унесла много знаменитостей! И вовсе не была болезнью нищих. Сам Антон Павлович Чехов от нее умер.

И они собрали… Внимание! Барабанная дробь! Почти 30 тысяч рублей! В нынешних ценах это несколько миллионов гривен!

Вы можете сейчас такое представить? Тут песочницу во дворе соорудят и напишут золотыми буквами на медной доске: «Песочница открыта в 2017 от Рождества Христова Депутатом таким-то… ». Благоговейте потомки.

Передо мной отчеты о деятельности общества «Белый цветок» за 1911-1913 годы, в которых с точностью до копейки указано, на что пошли собранные деньги. Никто ничего не отмывал, не давал откаты. Наверное, даже мыслей таких не было. Все было прозрачно. Их усилиями в 1912 году в Одессе появился противотуберкулезный санаторий «Белый цветок», рассчитанный на 60 человек. На его месте сейчас коттеджный поселок. Члены «Белого цветка» не поставили себе монумент, не выбили фамилии в бронзе. Остались лишь выцветшие фотографии студентов в фуражках и молодых девушек в шляпках, пылящиеся в маленькой «подсобке» музея.

«МЫ СТОИМ НА ПЛЕЧАХ ГИГАНТОВ»

Это лозунг музея. Гиганты — это Гален, Парацельс, Лаэннек, Вирхов. И, конечно же, Роберт Кох. В музее стоит его бюст, который изваял одесский скульптор Михаил Нарузецкий, создатель памятника Неизвестному матросу (той самой стелы на Аллее Славы) и Томасу. Бюст показывали родственникам Коха. Те одобрили. Сказали, похож.

Гигантом является, конечно, и Илья Мечников. С 1870 по 1882 годы Илья Ильич —профессор кафедры зоологии и сравнительной анатомии Новороссийского университета в Одессе. В 1873 году от чахотки умерла его первая жена. Когда они поженились, она уже тяжело болела туберкулезом. Даже на венчании сидела в коляске. Илья Ильич настолько тяжело переживал ее смерть, что совершил попытку самоубийства, спасла его слишком большая доза морфия, вызвавшая рвоту. Это был ярый борец с туберкулезом. 1886 года в Одессе была открыта первая в Российской империи и вторая в мире после Парижской станции бактериологическая лаборатория. Ее и возглавил Мечников. Средства на этот проект выделил одесский меценат Григорий Маразли.

Чем больше я слушал веселого доктора, тем грустней становился. Передвигаясь по комнатенке, он с жаром рассказывал, как гиганты прошлого открывали, обустраивали, давали огромные суммы на благотворительность, лечили больных диковинными приборами, выписанными из Европы, ездили в европейские столицы обмениваться опытом, все равно как нынешние врачи едут к себе на дачу за черешней. Гиганты прорубили окно в научный мир. А мы на него рекламный стенд повесили. Грустно!

ЭКСПОНАТЫ

Нужно обладать специальными знаниями, чтобы понять назначение большинства приборов. Поэтому с обывательской точки зрения скажу, что меня привлек микроскоп времен Роберта Коха. При помощи такого он и разглядел страшную палочку туберкулеза, получившую потом его имя. А вот еще доисторический стетоскоп. С таким обычно Айболита рисуют. Доктор Павский, улыбаясь, сказал:

- Такой стетоскоп до сих пор используется в акушерстве и гинекологии. Сердцебиение ребенка можно услышать очень четко.

- А вот у нас первые рентген-пленки, по которым оценивали туберкулез, — показывает медик.

Под стеклом — рентгеновские снимки очень маленького размера. Будто у какой-то полурослик флюорографию проходил.

- По таким маленьким пленочкам понять, есть там очаг или нет, очень сложно. Ювелирная работа, — благоговейно произнес доктор Павский.

Тут есть и первый компьютер, который установили в диспансере. Раритетнейшая штука! И деревянный сейф с хитроумной системой открывания.

Я заметил на одном из стендов человеческий череп. Наверняка с ним связана какая-то жуткая история!

Но доктор Павский шутливо развел руками. Череп и череп. Для антуража!

Череп скалится на фоне красного переходящего знамени, и как бы говорит нам: «Все тлен! Memento mori!».

У ПОСТЕЛИ УМИРАЮЩЕГО

Парк диспансера шикарен. Зеленая травка, в которой развалились дюжие и наглые коты. Могучие деревья. Тихие аллеи. Больные медленно бредут по дорожкам или сидят на скамеечках. Откуда ни возьмись на дороге появляется она, тачила. Здоровый и дорогой сарай на четырех колесах! Наверное, к больным родственникам приехали, думаю я. Врачи диспансера — не чета врачам из роддома. На дорогих тачках не ездят. Конфеты шампанским не запивают. Букеты цветов вместо веников не используют. Как и в стационаре для ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом, большинство лекарств тут бесплатно.

- Отсюда раньше море было видно, — говорит доктор Ливси, показывая на забор, за которым теперь видны роскошные виллы и высотки.

Они облепили диспансер со всех сторон. Буквально окно в окно. Все равно как богатые родственники, обступившие постель с чахоточным, исхудавшим дядюшкой, который кашляет, харкает кровавой мокротой и вот–вот должен отойти в мир другой. И все про себя думают: «Когда же черт возьмет тебя?». Наследство хоть и заражено палочкой Коха, но такой лакомый кусок!

Глядя на больного, сидящего на скамеечке, который внезапно заходится кашлем и судорожно сплевывает в траву, я спрашиваю:

- А долго живет палочка в почве?

- Можно сказать, вечно. Если тут строить что-то другое, то надо убирать почву до двух метров в глубину.

Решение о переносе диспансера в Усатово Одесский облсовет принял в 2016 году. Депутаты мотивировали это тем, что здания лечебницы находятся в центре города, возле курортной зоны… Что будет здесь после переезда, в собрании не уточнили, но вряд ли детский сад или парк.

Впрочем, это старый проект, о чем свидетельствует один из экспонатов музея — каска губернатора. В ней в 2008 году Николай Сердюк закладывал первый камень «инфекционного городка» в пригороде Одессы. Объект обещали сдать в 2011 году…

- Там, на месте строительства, наверное, уже и фундамента-то нет! Растащили, — улыбается доктор Павский.

КОРИФЕЙ

«Думской» удалось пообщаться с основателем музея, старейшим фтизиатром страны, заслуженным врачом Украины Леонидом Григорьевичем Авербухом.

«Думская». Пройдя по территории, мы заметили немало экспонатов, которые сразу же захотелось затащить в музей. Антикварные сейф и шкафы, и рояль. Не думали над расширением музея?

Л.А. Пытался не включать в экспозицию предметы, не имеющие прямого отношения к теме. Кое-что все же включил. О расширении не думал, нереально. Дал бы Всевышний это сохранить…

«Думская». Музей психиатрии на Слободке был фактически уничтожен при смене власти в больнице. Большинство ценных экспонатов пропало или было испорчено. Сейчас коллекция с трудом восстанавливается силами местных подвижников. Не думаете ли вы, что переезд диспансера на другое место может поставить под угрозу существование музея?

Л.А. Такая угроза существует. Решающее условие — личность, которая будет его в это время возглавлять.

«Думская». У вас в музее большое количество ценных вещей. Скажите, все ли они легко доставались? Было ли такое, что приходилось выкупать «лакомый экспонат»? Какой из них для вас наиболее ценный?

Л.А. Ценных экспонатов несколько. Из предметов — микроскоп «Цейс» 1861 года. Из документов — диплом доктора Сукенникова, выданный Берлинским университетом в 1912 году за подписью ректора, великого ученого Вальдейера, а также редкие книги. Вам не рассказали, что на музей не потрачено ни одной государственной копейки. Потрачено очень немного моих личных средств и усилий моих личных друзей (изготовление стендов).

«Думская». Поговорим о мифах, которые сопутствуют этому заболеванию. Говорят, что больные туберкулезом необычайно сексуально активны. При этой болезни, действительно, повышается либидо?

Л.А. Токсин туберкулезной микобактерии называли «веселящим». Приходилось «ловить» на сексуальном общении умирающих больных. Но закономерным назвать это явление не могу.

«Думская». Существует еще несколько мифов о туберкулезе. При гепатите знахарки советуют есть вшей, при туберкулезе — пить собачий жир, что многие и делают до сих пор. Вам приходилось сталкиваться с дремучим невежеством?

Л.А. Мой 65-летний опыт не подтверждает специфическую пользу от собачьего и барсучьего жира, как и других народных средств, кроме общеукрепляющих. Мало того, они отвратительны по вкусу и резко снижают аппетит, который и так снижен при туберкулезе. Дремучего невежества — пруд пруди!

«Думская». В 1911 году Одесса была чуть ли не впереди планеты всей по борьбе с туберкулезом. Как оцениваете вы ситуацию сейчас? У вас есть статистика по туберкулезу? Я слышал, что она пугающая!

Л.А. Статистика у меня есть, полная. Достаточно сказать, что в Украине в 1995 год ВОЗ объявила эпидемию туберкулеза, а основные показатели его распространенности сейчас выше, чем тогда.

«Думская». Женский череп в музее это просто так? Экспонат к туберкулезу отношения не имеет?

Л.А. Череп отношения к туберкулезу не имеет, но выбрасывать такие предметы нельзя!

«Думская». Ранее были спонсоры и меценаты , которые не жалели денег на борьбу с туберкулезом. А как сейчас? Я просто увидел большой рекламный плакат на стенах диспансера. Врачи мне жаловались, что он заслоняет окна их кабинетов. Я подумал, что, может, фирма-рекламодатель хорошо платит диспансеру и ей прощают неудобства?

Л.А. Тайна сия мне неведома. Тайна плаката, в смысле. Меценатов и спонсоров немало. Глобальный фонд борьбы с туберкулезом, ВИЧ и малярией, фонд Ахметова и др. Средства распределяются централизованно.

«Думская». Все-таки, как дела с пирожками на входе? Можно их кушать?

Л.А. Для того, чтобы ответить на вопрос, надо провести специальное исследование. Если бы пирожковая располагалась в двух метрах от территории диспансера — это выглядело бы корректнее. Во всяком случае, уже много лет санэпидслужба ее не закрывает, а трудящиеся не игнорируют.

Автор — Дмитрий Жогов, фото Александра Гиманова