«Байрактар» против «Москвы», «москитный» против «большого»: продолжение давней дискуссии военно-морских экспертов

В профессиональной среде дискуссии о будущем украинских военно-морских сил не стихали в течение многих лет. Основной спор шел вокруг стратегического направления их развития. Каким путем идти — строить малый флот на базе катеров или не распыляться, а делать ставку на полноценные боевые корабли — корветы, фрегаты, эсминцы.

Обе позиции имели своих приверженцев и критиков. «Думская» стала открытой трибуной, с которой сторонники разных подходов высказывали свои точки зрения.

В июне 2017 года мы предложили своим читателям статью заместителя начальника штаба командования ВМСУ, капитана первого ранга Андрея Рыженко. В публикации под названием «Москитный флот и перспективы развития ВМСУ как вариант ассиметричного ответа силам агрессора» он детально изложил концепцию оптимального, по его мнению, развития украинского надводного флота в Черном море. С учетом существующих географических, военных и экономических условий капраз считал правильным строительство малого флота, состоящего из ракетных, патрульных и противоминных катеров и платформ.

«Во время действий в прибрежных водах корветы и фрегаты не имеют значительного преимущества над меньшими по размерам катерами — «москитами», — и даже наоборот», — к такому, на первый взгляд, парадоксальному выводу пришел автор публикации еще семь лет назад.

В последний раз на страницах «Думской» эту тему поднимал начальник Института военно-морских сил Одесской морской академии, тоже капитан первого ранга Максим Кириакиди. В октябре 2021 года в статье «Москітний флот vs великий — де стратегічна помилка?» он рассказал читателям о столетней теории и практике применения «москитов» против больших, «полноценных» боевых кораблей и проанализировал возможное развитие событий в случае большой войны в Черном море. Максим Кириакиди жестко раскритиковал сторонников «москитного» пути развития.

«Военные корабли должны вести боевые действия с кораблями противника, а развитие только «москитных сил»… недопустимо. Лучше вообще не строить ВМС, чем строить силы, априори неспособные решать присущие им задачи», — писал он.

За шесть лет, которые прошли между этими публикациями, украинский флот пополнился несколькими бронекатерами проекта 58155 «Гюрза-М», которые с натяжкой можно отнести к «москитному флоту», и несколькими патрульными «айлендами» американского производства. Еще два десантно-штурмовых «Кентавра» в состав флота так и не вошли.

Проекты достройки корвета «Владимир Великий», строительства еще одного корвета (совместно с Турецкой Республикой), поставок тральщиков, ракетных катеров и строительства фрегата (совместно с Великобританией) в 2021 году резко активизировались. Однако ни один из них до начала масштабного российского вторжения не был доведен до конца.

«КРУПНЫЕ КОРАБЛИ В ЧЕРНОМ МОРЕ — ЭТО МИШЕНИ»

Нынешняя фаза российско-украинской войны, сенсационное затопление российского флагманского корабля, крейсера «Москва», очевидно повлияли на позиции участников давней дискуссии, которая раньше была сугубо теоретической.

«Нынешняя война наглядно показала: крупные корабли в Черном море — это мишени, — уверен капитан первого ранга Андрей Рыженко. — Россияне вблизи наших берегов ходили только потому, что были уверены, что у нас нет дальнобойных противокорабельных ракет. Как только на примере «Москвы» выяснилось, что это не так - их как ветром сдуло».

И действительно: как только в войну вступили «Нептуны», украинские и российские возможности в море начали выравниваться.

«Если мы говорим о «москитном» флоте, в случае обороны украинского побережья речь должна идти о нескольких небольших ракетных катерах, каждый из которых способен нести до восьми противокорабельных ракет достаточно большой дальности, — убежден Андрей Рыженко. — Черное море вполне пригодно для их использования: штормы выше трех баллов бывают нечасто, береговая инфраструктура развита, а вдоль побережья есть достаточно мест, чтобы скрыться от противника при необходимости».

Возникает вопрос: способны ли ракетные «москиты» противостоять крупным кораблям?

Рыженко обращает внимание: несмотря на то, что у россиян были десятки ракетных кораблей, катеров и подводных лодок, несмотря на сотни ракет в одновременном залпе, ни один из наших катеров не был уничтожен корабельными ракетами.

«Это не случайно. Не скажу, что «москитный флот» полностью неуязвим для противокорабельных ракет (ПКР). Но маленькие, маневренные, малозаметные катера — очень сложная цель для них», — говорит он.

Другой наш собеседник, старший офицер Военно-морских сил Украины, уточнил «Думской», что как минимум один украинский катер, «Славянск» (один из «айлендов») все же был уничтожен противокорабельной ракетой, выпущенной с самолета — это была наша первая потеря в море. То есть все-таки ПКР способна в боевой обстановке поразить малое плавсредство.

Тут уместно вспомнить рассказ нашего защитника Дмитрия Томилова, который ракетой из переносного комплекса «Игла» с борта украинского катера сбил вражеский истребитель. Он говорил, что их катер встретился в море с российским кораблем:

«Экипаж попал под обстрел фрегата «Адмирал Эссен». По украинским военным были нанесены удары 32 снарядами и одной ракетой. К счастью, ни один из выстрелов не попал в борт».

Получается, ракеты все-таки не обеспечивают надежного поражения катера — даже при том, что противоракетных средств у него на борту нет. Поэтому кораблям противника приходится приближаться на дальность стрельбы корабельной артиллерии. Для фрегатов это минимум 20 километров, а для эффективного огня нужно сблизиться еще больше.

В таком случае в прибрежной зоне большой корабль теряет все свои преимущества. Он попадает в зону действия береговых противокорабельных средств — артиллерии, ракет, авиации — и к тому же остается уязвимым для противокорабельных ракет, если они есть на борту катера.

Собственно, это и произошло 7 марта, когда большой корабль противника погнался за украинским 250-тонным водолазным судном и попал под огонь РСЗО с берега.

«В прибрежной зоне ракетные катера фактически выполняют функции мобильных пусковых установок. Работая под прикрытием береговой ПВО, получая целеуказание с суши и с воздуха, они способны держать корабли противника на почтительном расстоянии. Даже в худшем случае, если мы потеряем один или несколько таких катеров, это уменьшит наши оборонительные способности, но не станет катастрофой», — убежден Рыженко.

МАЛАЯ АВИАЦИЯ

Кроме первого в истории эффективного применения РСЗО против целей в море, нынешняя война принесла и другие сюрпризы. Например, впервые в истории для борьбы с кораблями противника применяют беспилотники.

«То, что в операции по уничтожению «Москвы» участвовали «байрактары» — для меня не новость, — говорит Андрей Рыженко. — Если вы поднимете свои прошлогодние публикации, увидите, что отработка взаимодействия сил флота с БПЛА входила в программу «Си Бриз-2021». Без лишней скромности скажу: к тому времени я был уже в отставке, но предложил друзьям-офицерам включить этот пункт в программу учений. Судя по тому, что после этого «байрактары» приняли на вооружение ВМСУ, учения показали их эффективность».

И действительно: участие Bayraktar TB2 в прошлогодних учениях «Думская» анонсировала еще в марте 2021 года. Эта информация была абсолютно открытой, и противник должен был быть готовым к применению беспилотной авиации на море.

Как же применяли беспилотники во время атаки на «Москву»? Официальной информации пока нет, поэтому пока есть только версии.

ГИБЕЛЬ «МОСКВЫ»: РАЗБИРАЕМ ВЕРСИИ

Некоторые эксперты считают, что именно «байрактар» нанес первый удар по антенне радиолокатора и «ослепил» крейсер. Также можно услышать версию, что беспилотник «отвлекал» корабельную систему ПВО перед ракетным ударом, который нанесли с противоположного борта.

«Извините, но так не бывает, — убежден Рыженко. — Беспилотник, два, три, даже десять беспилотников не могут «отвлечь» зенитно-ракетный комплекс С-300Ф «Форт», который стоял на борту «Москвы». Эта система способна обнаруживать и сопровождать сотни целей, обстреливать шесть из них и наводить двенадцать ракет одновременно».

Также нет подтверждений версии о том, что «Байрактар» якобы нанес первый удар по антенне радиолокатора крейсера.

Для начала, не стоит забывать: крейсер «Москва» создавался для борьбы с авианосными  ударными группировками стран НАТО. То есть его типичный враг — это американский авианосец, на борту которого 90 самолетов и вертолетов, плюс несколько кораблей охранения — ракетных эсминцев, крейсеров, подводных лодок.

Еще один военно-офицер пояснил «Думской масштаб сражения, для которого проектировались крейсеры такого класса:

«По расчетам, залп 64 ракетами с нескольких советских кораблей должен был уничтожить один авианосец США в Средиземном море с вероятностью 0,8 - с учетом того, что корабли охранения и американское авиакрыло, то есть несколько десятков самолетов, участвует в отражении атаки».

Авианосная группировка способна атаковать морские цели противника десятками самолетов, противокорабельных и крылатых ракет одновременно. Поэтому у крейсера типа «Москвы» противовоздушная и противоракетная оборона — важнейшая часть вооружения.

Помимо мощнейшей системы С-300Ф «Форт», на борту крейсера было еще несколько рубежей защиты от атак с воздуха. В частности, два комплекса «Оса-МА» — немолодых, но достаточно эффективных ЗРК, специально модернизированных для борьбы с низколетящими целями. «Оса» способна обнаруживать и поражать воздушные цели на дистанциях 10-15 километров и на высотах до четырех километров.

Кроме того, на «Москве» было шесть автоматических шестиствольных зенитных установок АК-630, которыми управляли системы обнаружения и наведения МР-123 «Вымпел». Такие зенитные системы способны самостоятельно и независимо от С-300Ф обнаруживать и уничтожать воздушные цели на дальностях до четырех километров.

Также на борту Москвы была универсальная артиллерийская установка АК-130 с системой управления МР-184. У нее тоже был свой автономный локатор, и такая 130-мм спаренная пушка способна обстреливать воздушные цели на дистанциях вплоть до 15 километров.

Как видите, крейсер был защищен весьма неплохо — как минимум, на бумаге. Да, не все эти средства эффективны против «байрактаров», но все предназначены для борьбы с низколетящими противокорабельными ракетами. Поэтому полностью «ослепить» крейсер и сделать его беззащитным против ПКР ударом с беспилотника вряд ли возможно. Как же они участвовали в атаке?

МНОГОУРОВНЕВОЕ ГОЛОВОТЯПСТВО?

«В советское время я был офицером на крейсере «Адмирал Головко» — рассказывает Андрей Рыженко. — В Севастополе мы швартовались рядом с «Москвой» — тогда она еще называлась «Слава». Поэтому особенности службы на ракетном крейсере знаю достаточно хорошо. Могу с уверенностью сказать: главная причина уничтожения «Москвы» — это российское головотяпство, причем, видимо, многоуровневое — и командования, и экипажа.

Начнем с того, что гвардейский ракетный крейсер создавался для борьбы с авианосными группировками на просторах океанов. Использовать его во внутреннем море, в прибрежной зоне, для обеспечения высадки десанта — это ошибка сама по себе».

И это не все. Ракетные крейсеры не действуют в одиночку — их должны сопровождать корабли охранения. Насколько известно, в момент атаки «Москва» была в этой части моря одна.

Следующая ошибка — крейсер был слишком близко от берега. Да, очевидно, его задачей был контроль воздушного пространства над побережьем. Эффективная дальность поражения комплекса «Форт» — до 75 километров, вот и пришлось подойти к берегу практически вплотную.

«Это были ошибки командования, которые сами по себе могли стать фатальными, — считает Рыженко. — Но, похоже, на них наложились еще и ошибки экипажа. Основным средством противодействия «Нептунам», которые атаковали «Москву», была «Оса». Корабельные средства позволяют обнаружить подлетающую ракету с 15-ти километров. Дозвуковые «Нептуны» со скоростью 270-290 м/с пролетают это расстояние примерно за минуту. За это время можно многое успеть — если, конечно, быть готовым к атаке».

Действительно, время реагирования «Осы» на выявленную цель — порядка 20-30 секунд, после чего комплекс может запускать зенитные ракеты. Если они промахнутся, в дело должны вступить зенитные артустановки АК-630. Они могли обстреливать ракеты на последних четырех километрах траектории, то есть в течение примерно 15 секунд выпустить сотни снарядов из каждой установки.

Как же случилось, что хорошо защищенный корабль стал жертвой удара всего лишь двумя дозвуковыми противокорабельными ракетами?  

«Насколько я могу судить, на «Москве» ракетную атаку просто не заметили, — комментирует Андрей Рыженко. — Почему? Трудно сказать. Штатно, в боевой обстановке, с момента выхода из бухты на крейсере должны быть включены все системы. Может, они чувствовали себя в полной безопасности и расслабились. Может, не обратили внимания или вовремя не отреагировали на угрозу. Может, вообще выключили оборудование, чтобы экономить ресурс».

С ним согласен еще один наш собеседник, действующий офицер ВМСУ:

«Россияне явно не верили, что у нас что-то есть серьезное, а наши ждали удобного момента. Судя по фотографиям горящего крейсера, антенны на нем стояли в нулевом положении — и фортовская, и «Осы», и «Вымпела» (система управления АК-630, — Ред.). Это говорит о том, что станции не были запущены, если они вообще работали».

ГЛАЗА ФЛОТА

Получается, что «отвлечь» корабельную ПВО «Байрактар» не может. Если бы он поразил антенну локатора, то, вполне возможно, не ослепил, а предупредил бы крейсер о готовящейся атаке. В чем же тогда была роль беспилотников в этих событиях?

«По всей видимости, — считает Андрей Рыженко, — «байрактары» выполнили важнейшую задачу ракетной атаки — целеуказание. Дело в том, что береговые средства обнаружения имеют достаточно ограниченную дальность. Активные радиолокаторы могут уверенно обнаружить цель на расстоянии не более 100-150 километров от берега. Пассивные (то есть такие, которые воспринимают чужое излучение, — Ред.) видят дальше, на 500-600 километров, но точность такого обнаружения недостаточна для наведения противокорабельной ракеты».

Самонаводящиеся ПКР имеют собственные головки самонаведения, но радиус их обнаружения небольшой. Поэтому сначала ракета должна получить целеуказание. Затем, после выхода в заданный квадрат, у нее «открываются глаза». Если в этот момент она «увидит» корабль, то сможет его захватить и начать сближение. В противном случае ракета не обнаружит цель и «уйдет в молоко».

ЖЕРТВА СОБСТВЕННОЙ ВОЕННОЙ ХИТРОСТИ?

Что же случилось вечером 13 апреля 2022 года вблизи Змеиного? Давайте вспомним эти памятные события и сопоставим с тем, что мы теперь знаем.

Как сейчас известно, 10 апреля 2022 года «Москва» все еще стояла на причале в Севастополе. В семь часов вечера 13 апреля крейсер увидели на спутниковой фотографии к востоку от Змеиного — примерно в 150 километрах к югу от Одессы и в 100 километрах от ближайшего украинского берега (Затоки и Тузловских лиманов). То есть фактически на пределе обнаружения береговыми активными радиолокаторами.

Что крейсер делал в то время — двигался в требуемый квадрат или готовился к активным действиям — трудно сказать. Но разумно предположить, что переход был тайным. В таком случае «Москва» могла поддерживать полное радиомолчание — чтобы не «засветиться» перед пассивными средствами обнаружения, которые, как мы знаем, «видят» с берега гораздо дальше.

Для успешного запуска противокорабельной ракеты одной спутниковой фотографии недостаточно — нужно отслеживать цель и получать информацию о местонахождении и перемещении в реальном времени. Однако ее вполне достаточно, чтобы вывести на разведку «Байрактар».

Опыт разведки с применением беспилотников у ВМСУ к тому времени уже был - «байрактары» применяли для патрулирования открытого моря, в том числе в районе Змеиного, еще до войны.

Поэтому вполне разумно предположить, что после получения информации о нахождении вблизи украинских берегов российского крейсера ВМСУ выпустили один или несколько беспилотников на его поиски. Примерно через час они могли прибыть в заданный район. Без локаторов заметить маленький беспилотный самолетик на восьмикилометровой высоте практически невозможно, а точности определения координат, которую от него можно получить, для наведения «Нептунов» должно быть достаточно.

Дальше — залп «Нептунов», и две ракеты прилетают в заданный район, видят цель и попадают в левый борт ничего не подозревающего российского флагмана.

Такая версия выглядит непротиворечивой и не требует предположений о тотальном, на грани самоубийства, головотяпстве экипажа российского крейсера.

НОВЫЕ РЕАЛИИ И СТО РАКЕТ

Как бы то ни было, в нынешней фазе российско-украинской войны сформировалась новая реальность. Украина успешно использует свою береговую инфраструктуру, малый флот и малую авиацию для противостояния несравнимо более мощному в военно-морском плане противнику. Дальнейшие события наглядно показали: само наличие противокорабельных ракет берегового базирования «вывело из игры» крупные российские боевые корабли.

В этой ситуации можно согласиться с мнением капитана первого ранга Андрея Рыженко: сотня противокорабельных ракет, размещенных на береговых мобильных установках и на ракетных катерах, прикрытых береговыми средствами ПВО - по всей видимости, могла бы защитить северо-западный регион Черного моря как минимум от угрозы высадки крупного десанта на украинском побережье.

Рыженко поясняет: «Сами по себе и в открытом море «москиты» воевать против полноценных боевых кораблей не могут. Но такая задача и не ставится. Наша цель — не война в отрытом море, вдали от родных берегов, а безопасность судоходства и охрана побережья в северо-западной части Черного моря».

Однако другие наши собеседники придерживается другого мнения. Они по-прежнему считают, что Украине нужен сбалансированный флот, в составе которого будут и корабли, и «москиты».

«Война на море не может носить оборонительного характера на тактическом уровне, — говорит офицер ВМСУ. — Наши надводные силы должны находиться в море до начала боевых действий и наносить удары из районов боевого маневрирования — это не даст врагу овладеть важным для нас районом моря. На такое способны только достаточно крупные корабли. Кроме того, они могут решать эти задачи круглый год, в том числе с середины ноября до середины марта, когда в северо-западной части моря сезон штормов».

Прямо сейчас недалеко от украинских берегов идет сражение за Змеиный. Крупные корабли у России еще есть, но в боях почти не участвуют — в море сражаются «москитные» десантные и штурмовые катера, а также авиация — самолеты, вертолеты и беспилотники берегового базирования. Однако наш собеседник из ВМСУ убежден: если бы у Украины был полноценный флот, не было бы ни захвата острова, ни морской блокады.

«Уроки незаконченной войны только укрепили меня в том, что флот должен быть сбалансированным, в разумных пределах, — говорит офицер ВМСУ. — Нам не нужны эсминцы и крейсера. Нужны универсальные корабли класса корвет-фрегат, ракетные катера, тральщики, катера для действия в реках и лиманах, морская авиация с ударными возможностями, береговые ракетные и артиллерийские подразделения и части обеспечения всех видов».

В техническом плане проект вооружения Украины ракетными «москитами» выглядит достаточно реалистичным даже в военное время. Что касается относительно крупных кораблей — на их постройку уйдут годы, и даже союзники нам сейчас вряд ли помогут: черноморские проливы закрыты.

Но в любом случае, сейчас все упирается в противокорабельные ракеты. Они вроде есть, но есть ли они у нас в нужном количестве?

Сможет ли Украина наладить выпуск необходимого количества «Нептунов»? Готовы ли другие страны поставить такое оружие в достаточных для обороны Украины объемах?

По всей видимости, в ближайшие годы именно это будет ключевым вопросом обеспечения безопасности наших морских рубежей.

Автор — Сергей Дибров